В субботу, когда была гроза - Глазер Мартине

– Ну, раз уж за дело взялась здешняя захолустная полиция, то нас теперь это не касается, – съязвила мама.

Касси промолчала. Она вдруг снова вспомнила полицейский участок. Так много вопросов. Удивление в голосе. «Де Баккер? Вы уверены?» Взгляды, которыми они обменивались.

– Все прошло нормально, – коротко ответила она. – Они начнут расследование в течение двух недель.

Она поднялась с дивана, намереваясь пойти на кухню и налить стакан воды, но мама взяла ее за руку.

– Что именно они с тобой сделали? Хуго отказался что-либо рассказывать, но я должна знать.

Касси на мгновение закрыла глаза. Она мягко отстранила мамину руку.

– Пожалуйста, давай потом поговорим? День сегодня был длинный. И неприятный. Завтра все тебе расскажу, хорошо?

Мама тяжело наклонилась вперед, поставила локти на колени, уронила голову себе на ладони.

– Ты уже ела сегодня? – поинтересовалась Касси, попытавшись придать вопросу непринужденную интонацию.

«Или только пила?» – добавила она мысленно, увидев почти пустую бутылку.

– Я сварила макароны, – голос звучал приглушенно. – Я позвонила Хуго, потом мы с Хансом съездили в город. Я сходила в парикмахерскую и в магазин. Купила твой любимый соус. Но макароны совсем разварились и превратились в кашу.

– Ой, так даже вкуснее. Не надо жевать.

Касси подняла мамину голову и вытерла слезы.

– Давай пойдем посидим на кухне. На сегодня больше никаких неприятностей, хорошо?

Мама послушно кивнула.

– Еще и с Хансом расстались, – жалобно прошептала она.

«Как будто маленькая девочка, которая потеряла своего плюшевого мишку, – подумала Касси с болью в сердце. – Бедная мама».

– Он по-любому вернется, не переживай, – сказала она весело. – А что ты думаешь? Такую крутую тетку ему в жизни не найти.

– Да ну тебя, – сказала мама, наконец улыбнувшись. Совсем робко.

Макароны оказались вполне съедобными. На третьей ложке Касси вдруг обнаружила, что умирает с голоду. Ей так хотелось есть, что несколько минут подряд она была в состоянии лишь открывать рот и трясущейся рукой быстро подносить к нему очередную полную ложку.

Она заметила, что мама почти не ест. Блуждая где-то мыслями, та смотрела на тарелку с остывающими бледными комочками. Она допила остатки вина, и только красноречивый взгляд Касси не давал ей открыть еще одну бутылку.

После ужина она легла на диван, повернувшись спиной к телевизору и уткнувшись носом в щель между подушками и спинкой. «Подойди и успокой меня», – вот что говорила эта поза, но Касси слишком устала. Этот день был богат эмоциями, на большее сил уже не хватало. Лучше помыть посуду – медленно, наслаждаясь теплой водой, стекающей между пальцами, глядя на пену, которая кажется живой: пузырьки появляются и исчезают. Они напомнили ей о словах Мусы: «Просто приходят, спокойно смотреть на них, видеть, как они уходят с ветром».

«Надо бы маме почаще мыть посуду», – подумала Касси и усмехнулась.

Когда она закончила, мама уже спала.

Касси выключила телевизор, взяла плед и укутала маму заботливо и осторожно, чтобы не разбудить.

Она поднялась в свою комнату и позвонила Хуго.

Он ответил не сразу.

– Ну что еще?! – наконец сердито отозвался он.

– Фу, каким раздражительным старикашкой ты стал.

– А, это ты, – сказал он, – слава тебе господи.

– В каком смысле «это ты»? У тебя что, нет моего номера?

– Есть, конечно, конечно, есть. Просто… – он тяжело вздохнул, – сегодня мне пять раз звонила твоя мать. Почти два часа. Пока я не добавил ее в черный список. Тогда она еще два раза позвонила с вашего городского. Его мне тоже пришлось заблокировать. Я уж испугался, что она взяла твой телефон.

– Понимаю. Все, не бойся, мама уже спит.

Снова тяжелый вздох.

– Бедная Додо, у тебя с ней столько проблем. Как будто тебе своих забот не хватает.

Касси пожала плечами, хоть он и не мог этого увидеть.

– Я написала заявление. Сегодня.

– Правда? – в голосе Хуго послышалось удивление. Это почему-то очень зацепило Касси. – Какая ты молодец! Отважная Додо! Но… мы же собирались пойти вместе?

– Можно подумать, у тебя есть на это время.

– На тебя у меня всегда…

– С тех пор как я приезжала к тебе в Лейден, от тебя ни слуху ни духу.

– Неправда, Касси. Я передал тебе кучу информации, разве ты забыла?

– Я все это уже давным-давно прочитала. Я вообще-то получше твоего умею находить информацию в Интернете.

– И все же я бы с радостью составил тебе компанию. Жаль, что ты не предоставила мне такую возможность.

– Ты прямо как мама, – набросилась она на Хуго. – Вечно думаешь только о себе. И если я что-то делаю сама, то это плохо. И вы злитесь, что я от вас отстраняюсь.

– Касси, я не злюсь…

– Да, тебе просто слегка досадно, – перебила она его. – В общем, ты можешь гордиться собой: я сделала, как ты сказал. А теперь я пошла спать, о'кей?

– Извини, Касси. Пожалуйста, не отключайся.

Но она нажала отбой.

Лежа в постели, она, сама того не желая, начала прокручивать в голове эпизоды похода в полицию. От начала до конца: от того момента, когда она толкнула стеклянную дверь, увешанную объявлениями, до того, когда оказалась на улице, с ужасом думая, какой процесс только что запустила.

Она четко видела перед собой красное лицо деревенского толстяка-полицейского: двойной подбородок, прыщ у левого уха, желтые зубы. Слышала, как он кричит через коридор тесного полицейского участка: «Грейт! Эй, Грейт! Поди сюда».

– У Грейт бланки полиции нравов, – объяснил он Касси. – А они нам сейчас нужны.

Грейт – невысокая коренастая женщина с широким задом и большой грудью – лениво вошла в комнату и села напротив за серый стол, в глазах у нее было любопытство. И Касси снова показалось, будто она тонет от одной мысли о том, что ей сейчас придется рассказать все этим посторонним людям, обитателям этого паршивого городишки, для которых она была совершенно чужой, пришлой, приблудной.

Вопросы задавала в основном Грейт, полицейский просто вносил все в компьютер; справлялся он неважно и постоянно повторял «подожди» и «повтори». Касси заметила, что они разволновались, услышав знакомые имена. А еще они то и дело с пониманием переглядывались, тем самым как бы исключая ее из разговора.

Когда это своеобразное кино закончилось, появилась другая картинка: как добрая фея, на нее смотрела Коба. «Я для тебя привела качели в порядок».

Качели поднимали ее высоко над садом, уносили далеко от всех. Коба стояла внизу, в траве, держа в руках вазочку с сиреневыми цветами. Между деревьями вдруг загорелся яркий свет. Как в каком-то странном фильме, откуда ни возьмись появился краснолицый полицейский в униформе с двумя рядами блестящих пуговиц и странном пожарном шлеме на голове. Следом за ним – Грейт с голой грудью. Касси взлетела высоко на качелях, и ей было никак не разглядеть, что там случилось. Однако в руках у нее оказался небольшой бумажный рулон, на котором развертывалась подробная картина происходящего. Загорелась машина. Внутри два человека. Рядом – маленькая девочка в красной блузке и юбке, в белых носочках. Когда на картинку упали теплые слезы Касси, то бумага стала холодной и тяжелой. В итоге оказалось, что это не бумага, а ключ. И этот ключ подходил к маминому ржавому ящичку.

B воскресенье в половине десятого позвонила Коба.

Касси еще лежала в постели, но уже не спала.

– Я просто хотела узнать, все ли у тебя в порядке, – сказала женщина.

– Да, ничего страшного. Мама вчера сильно… сильно разбушевалась и плохо себя чувствовала. Но рано заснула и, по-моему, до сих пор спит.

– А ты?

– Я, да я, наверное, сейчас сяду делать уроки. На следующей неделе контрольные, а у меня еще конь не валялся.

– Звучит очень благоразумно. Если вдруг устанешь сегодня от своей учебы… то мои двери для тебя открыты.