Тень ветра - Сафон Карлос Руис

Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111

15

Шляпный магазин Фортунь, точнее, то, что от него осталось, располагался на первом этаже узкого, почерневшего от копоти здания довольно жалкого вида на улице Сан-Антонио, рядом с площадью Гойи. На заляпанных жирной грязью стеклах все еще читалось название, а на фасаде по-прежнему развевалась реклама в форме котелка, обещавшая модели по индивидуальному заказу и последние новинки парижской моды. Дверь была закрыта на висячий замок, к которому, казалось, лет десять никто не прикасался. Я прижался лбом к стеклу, пытаясь проникнуть взглядом в темные глубины.

– Если вы по поводу аренды, то опоздали, – произнес голос у меня за спиной. – Управляющий зданием уже ушел.

Женщине, заговорившей со мной, было около шестидесяти; она была одета так, как одеваются в Испании безутешные вдовы. Из-под покрывавшего голову розового платка выглядывала пара буклей, стеганые шлепанцы были надеты на длинные ярко-красные носки, закрывавшие лодыжку до середины. Я сразу понял, что передо мной консьержка.

– А что, магазин сдается? – спросил я.

– А вы разве не затем пожаловали?

– Вообще-то нет, но, кто знает, вдруг заинтересуюсь.

Консьержка нахмурилась, не зная, как лучше поступить: считать меня вертопрахом или истолковать свои сомнения в пользу обвиняемого. Я изобразил свою самую обворожительную улыбку.

– Давно магазин закрылся?

– Да уж лет двенадцать, с тех пор как старик умер.

– Сеньор Фортунь? Вы знали его?

– Я, милок, вот уж сорок восемь годков торчу на этой лестнице.

– Тогда, возможно, вы знали и сына сеньора Фортуня?

– Хулиана? А как же.

Я достал из кармана обгоревшую фотографию и показал ей.

– Не могли бы вы сказать, юноша на этом снимке и есть Хулиан Каракс?

Консьержка недоверчиво взглянула на меня, взяла фотографию и уставилась на нее.

– Вы его узнаете?

– Каракс была девичья фамилия его матери, – сурово заметила консьержка. – Да, это Хулиан. Я помню его этаким блондинчиком, а здесь, на фото, волосы его, кажись, темнее.

– А не скажете ли, кто эта девушка рядом с ним?

– А кто спрашивает-то?

– Ox, извините, меня зовут Даниель Семпере. Я пытаюсь разузнать что-нибудь о сеньоре Караксе, то есть Хулиане.

– Хулиан уехал в Париж, еще в восемнадцатом или девятнадцатом году. Отец хотел в армию его определить и все такое. Небось, мать увезла бедняжку, чтоб он туда не загремел. Сеньор Фортунь остался один, здесь, на последнем этаже.

– А Хулиан когда-нибудь возвращался в Барселону?

Консьержка молча на меня посмотрела:

– Вы чего, не в курсе? В том же году Хулиан помер в Париже.

– Извините?

– Я говорю, скончался Хулиан. В Париже. Вскоре по приезде. Уж лучше б в армию пошел.

– А можно спросить, как вы об этом узнали?

– От его отца, как же еще? Он сам мне сказал. Я задумчиво кивнул:

– Понятно. А он не говорил, от чего умер его сын?

– Вообще-то, старик был неразговорчив. Хулиан уехал, а немного погодя пришло письмо, и когда я его спросила, что за письмо, старик сказал, что сын его помер и если еще чего пришлют, можно выкинуть. Что это у вас с лицом?

– Сеньор Фортунь вас обманул. Хулиан не умер в 1919 году.

– Да вы что!

– Он жил в Париже по крайней мере до 1935 года, а затем вернулся в Барселону.

Лицо консьержки осветилось:

– Значит, Хулиан здесь, в Барселоне? Где?

Я молча кивнул, надеясь таким образом подвигнуть консьержку рассказать мне что-нибудь еще.

– Матерь Божья… Вы меня обрадовали, хорошо, если жив, уж очень он был ласковым в детстве, правда со странностями, и к тому же страсть как любил фантазировать, но что-то в нем такое было, отчего его все любили. В солдаты он не годился, это было сразу видно. Моей Исабелите он ужас как нравился. Знаете, одно время я даже думала, они поженятся и все такое, дело-то молодое… Можно еще взглянуть?

Я снова протянул ей фотографию. Консьержка долго смотрела на нее, как на талисман или обратный билет в свою юность.

– Знаете, просто невероятно, ну прямо как сейчас его вижу… а этот ненормальный сказал, что он умер. Есть же такие люди… А каково ему было в Париже? Уверена, он разбогател. Мне всегда казалось, что он станет богачом.

– Не совсем. Он стал писателем.

– Сказки сочинял?

– Что-то в этом роде. Романы.

– Для радио? Здорово! Знаете, меня это не удивляет. Еще мальчишкой он все рассказывал истории детям из соседних домов. Летом моя Исабелита с племянницами забирались по вечерам на крышу послушать. Говорят, он никогда не рассказывал дважды одно и то же. Но все о душах и мертвецах. Я же говорю, он был немного странный. Хотя, при таком отце, вообще чудо, что он не свихнулся. И меня не удивляет, что в конце концов жена его бросила, мерзавца эдакого. Поймите, я ни во что не лезу. По мне, так это и впрямь не мое дело, только человек этот был недобрым. Здесь, на лестнице, рано или поздно все становится известно. Знаете, он ее бил. Постоянно слышались крики, полиция не раз приезжала. Нет, я понимаю, муж должен жену поколачивать, чтоб больше уважала, а как же иначе, ведь вокруг одно распутство, и девочки растут уже не такими, как раньше, но этот лупил ее за просто так, понимаете? У бедной женщины была единственная подруга, моложе ее, по имени Висентета, она жила тут на пятом этаже, во второй квартире. Иногда бедняжка пряталась у нее дома от побоев. И рассказывала ей разные вещи…

– Например?

Консьержка с заговорщическим видом изогнула бровь и незаметно осмотрелась по сторонам:

– Мальчик был не от шляпника.

– Хулиан? Вы хотите сказать, что Хулиан не был сыном сеньора Фортуня?

– Так француженка говорила Висентете, не знаю уж, с горя ли или еще почему. Та рассказала мне об этом через много лет, когда они здесь уже не жили.

– А кто же тогда был настоящим отцом Хулиана?

– Француженка ей не сказала. Может, и не знала. Эти иностранки, они такие…

– Думаете, муж ее за это бил?

– Да кто его знает. Ее трижды отвозили в больницу – слышите? – трижды. А этот негодяй трубил на весь белый свет, что она сама виновата, что она пьяница и ударяется обо все подряд в доме, как к бутылке приложится. Но я-то знаю. Он вечно скандалил с соседями. Моего покойного мужа, да будет земля ему пухом, он как-то обвинил в краже в своем магазине, мол, все мурсийцы воры и бродяги, но мы-то, представьте, из Убеды…

– Так вы, наверное, узнали и эту девушку на фотографии, рядом с Хулианом?

Консьержка снова сосредоточилась на снимке.

– Никогда не видала. Очень симпатичная.

– Судя по фотографии, они похожи на жениха и невесту, – предположил я, в надежде, что это оживит ей память.

Она протянула мне снимок и покачала головой.

– Я в этих снимках не разбираюсь. Вообще-то у Хулиана, кажись, не было невесты, ну дак если бы и была, он бы мне не сказал. Я ведь не сразу узнала, что моя Исабелита с ним крутила… вы, молодежь, никогда ничего не рассказываете. Это мы, старики, болтаем без умолку.

– А вы помните его друзей, кого-нибудь из тех, что приходил сюда?

Консьержка пожала плечами:

– Уж столько времени прошло. И потом, знаете, в последние годы Хулиан редко здесь бывал. Он подружился в школе с юношей из хорошей семьи, Алдайя, представьте себе. Сейчас о них уже не говорят, а тогда упомянуть их было все равно что королевскую семью. Куча денег. Я знаю, потому что иногда они присылали за Хулианом машину. Вы бы видели, что за машина! Такая и Франко не снилась. С шофером, вся сверкает. Мой Пако, который в этом разбирался, называл ее «ролсрой», или что-то в этом духе. Так-то вот.

– Вы не запомнили имя этого друга Хулиана?

– Знаете ли, с фамилией Алдайя имена уже не нужны, вы ж понимаете. Помню еще одного мальчика, немного шалый был, звали его Микель. Небось тоже одноклассник. Но что у него за фамилия была и как он выглядел, не скажу.

Казалось, разговор зашел в тупик, и я боялся, что консьержке не захочется его продолжать. Я решил спросить, что подсказывала интуиция:

Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111