Она так долго снилась мне... - Коэн Тьерри

— Вы вроде хотели со мной поговорить, рассказать мне что-то? — спросила я.

Она на мгновение замешкалась.

— Я хотела вас поблагодарить.

— Поблагодарить меня?

— Роберто рассказал мне, что вы для нее делаете, какую важную роль играете сейчас в ее жизни. Я вами восхищаюсь.

— Спасибо, мне очень приятно.

Она оглянулась вокруг, чтобы убедиться, не слушает ли нас кто-то, потом взяла меня за руку и наклонилась ко мне.

— Но… не доверяйте ему, — прошептала она.

— Кому я не должна доверять?

— Моему бывшему мужу. Это человек-манипулятор.

Мы услышали, как открылась дверь, обе подняли головы и увидели на верхней ступени лестницы мсье Лучиани. Выражение его лица было суровым, я прежде никогда такого у него не видала. Их взгляды на мгновение скрестились в воздухе, потом мать Серены повернулась ко мне. И мне показалось, что она смотрит на меня так, словно первый раз увидела, пристально вглядываясь в каждую черточку.

— А вы и правда на нее похожи, — в конце концов заключила она.

Слова эти прозвучали серьезно, почти торжественно, и вдобавок она в этот момент крепко сжала мне руку. Я поняла, что таким образом она старалась донести до меня нечто важное.

Я пошла к Серене. После разговора с ее матерью меня не покидало какое-то неприятное, тревожное ощущение.

По щекам моей подруги струились слезы.

Я бросилась к ней, порывисто обняла.

— Не плачь, деточка моя дорогая…

На экране ее компьютера еще светились слова:

— Тебя расстроило, что мать сомневается в твоей любви?

Она опустила ресницы, отвечая на мой вопрос.

— Я ей сказала, что нужно верить тебе, нужно доверять.

Она посмотрела мне прямо в глаза, и в ее глазах я увидела какой-то необычный отблеск.

— Что случилось? — забеспокоилась я. — Ты хочешь мне что-то сказать?

Было видно, что она колеблется. Одна рука ее ожила, взялась за стилус, потом Серена, видимо, передумала, положила его и отвела взгляд.

— Ты что-то хотела мне сказать, — настаивала я.

Она показала мне глазами на компьютер.

Мне предназначалась та же фраза, что и ее матери.

— А с какой стати я буду сомневаться? — удивилась я.

Она с усилием подняла стилус и написала:

— Я не понимаю, Серена, — прошептала я в недоумении.

Но она уже закрыла глаза, показывая мне, что устала и не хочет больше никаких вопросов.

— Вот оно как! Говорила я, что в этой истории есть что-то подозрительное! — возбужденно воскликнула Эльза.

Я только что рассказала ей о сегодняшних событиях.

— Значит, мрачный красавец Лучиани — манипулятор.

— Вообще-то таковы все богатые люди, как же иначе?

— Да, но что ему надо конкретно от тебя? Какие предположения? Она соскочила с кровати и принялась деловито прохаживаться по комнате, словно детектив из фильма.

— Эльза, ну нет же ровным счетом ничего подозрительного, — сказала я, чтобы унять ее активность.

— Нет уж, тут дело серьезное, — торжественно заявила она. — Есть о чем призадуматься. Пораскинем мозгами.

— Прекрати строить из себя идиотку, ну пожалуйста.

— Ах, вот так? Косметичка не может позволить себе заявить, что хочет пораскинуть мозгами, ее тогда сразу записывают в идиотки? Рассмотрим разные предположения. Версия первая: эта женщина просто-напросто хотела сказать тебе, что мсье Лучиани не имеет привычки выполнять свои обещания. Версия вторая: этот человек хочет сделать тебя своей приемной дочерью и ты будешь заперта в золотой клетке. Это подтверждает его желание нанять девушку, которая была бы похожа на его дочь. Версия третья: он хочет усыпить тебя и извлечь из тебя соответствующие органы, которые позволят спасти его дочь.

Она перевела на меня вопрошающий взгляд.

— Пальцем в небо, — сказала я раздраженно.

— Ну и ладно, зато какой потрясающий сценарий для фильма, а? Отец-миллиардер, у которого умирает дочь, похищает юную девушку, чтобы взять у нее органы, необходимые для спасения его обожаемой доченьки.

— Такое уже было.

— Ох! Мне вот тоже показалось, старо… значит, остаются два варианта: либо психически неустойчивый миллиардер запрет тебя в своем замке, либо тебя кинут на всю зарплату.

— Эти люди не способны причинить мне какое-либо зло.

— Ну а сама ты как думаешь: что имела в виду бывшая жена моего будущего мужа?

— Она хотела мне сказать, что я не выйду из этой ситуации без потерь. Что мсье Лучиани втравил меня в историю, которая заберет все мои душевные силы, и прекрасно это осознавал, но ему наплевать, потому что его единственная забота — благополучие дочери. Но разве мы можем сердиться на него за это? В любом случае, когда я соглашалась на эту работу, я знала, на что шла. Вот и все, что хотела мне сказать мать Серены, я ни секунды не сомневаюсь.

— А как ты объяснишь слова Серены про дорогу и путь?

— Теряюсь в догадках, — призналась я.

Глава 7

Любовь — это встреча

Был день, ничем не отличающийся от всех остальных.

Вопреки утверждениям авторов любовных романов, великие события не происходят в какие-нибудь особенно выдающиеся или необычные моменты. Они редко представляют собой, как ни странно, кульминационный момент, нагнетаемый и подготавливаемый событиями предыдущего дня или ночи, апогей целой череды необыкновенных происшествий. Нет, они часто возникают как по волшебству посреди заурядной обыденности, и потому в ее скучном сером обрамлении кажутся еще прекрасней. События эти словно вырывают нас из рутины повседневности, ломают привычные, навязшие в зубах схемы, и в том их особенная сладость и заманчивость. Они пробуждают наши чувства, напоминают нам, что мы еще живы.

Тем не менее каждый такой исключительный момент, будь то любовь с первого взгляда, рождение ребенка, судьбоносная встреча или прочтение важной для тебя книги, оставляет нас в уверенности, что вся предыдущая жизнь была лишь его преддверием, и мы, в духе коварного ревизионизма наших воспоминаний, перекрашиваем историю событий в те цвета и оттенки, какие продиктует душевный порыв.

Проще говоря, тот день был не более радостным, не более мрачным, чем предыдущие, и все же он принес мне самую важную встречу в моей жизни.

Часы и дни уплывали с удручающей тоскливой неспешностью, финансовые заботы по-прежнему не давали мне покоя, по-прежнему я радовался, приходя в магазин, вдыхая чудесный запах книжной пыли и приветствуя своего старика-начальника, по-прежнему со страстью погружался в чтение нового романа.

И тут вошла она.

Она была в джинсах и голубом свитере, в теплой мужской куртке. Длинный шарф, неуклюже повязанный вокруг шеи, обматывал и ее длинные темные волосы. Ее глаза лучились жизненной силой — по контрасту с бледностью кожи и тонкостью черт.

Несколько секунд, которые длилось ее явление, до сих пор не покидают меня. Я был охвачен необъяснимым чувством, оно шло откуда-то извне, подчинив себе мой мозг и мое тело, отдав меня во власть неизвестному доселе закону. Показалось ли мне, что она красива? Несомненно, но я неспособен был объяснить, что в ее внешности — чуть капризная линия пухлых губ, светлые ясные глаза, летящая тонкость скул — очаровало меня более всего. Была ли она по-настоящему красива? Для меня — конечно. Это был такой тип женской красоты, который не сводится к правильности черт. Такой тип красоты, который не вписывается ни в какие эстетические каноны, но устанавливает свои правила и создает новую гармонию, основанную на хрупкости, изяществе, живом непостоянстве выражений и неизъяснимой прелести всего облика. Часто глаза мужчин, привыкших к шаблонам, скользят по таким женщинам, не замечая, не имея способности оценить и понять их; и сами эти чудесные женщины обычно даже не ведают, каким удивительным могуществом могут обладать их лица, каким необычным светом они озарены.