Беглецы - Син Энн

Когда он снова спрятал голову, глаза его были выпучены от страха:

— Что нам делать?

— Достать его оттуда быстро.

Чин подполз к середине кузова и принялся яростно толкать камни в сторону Хёка, который старался сдвинуть их к борту.

— Эй, Пэ? — позвал Хёк. — Где ты, дружище? Говори что-нибудь… мы тебя вытащим.

— Я здесь, — послышалось из-под завала.

Чин придвинул Хёку еще партию, а он все передвигал камни в сторону, но обломки породы снова поползли вниз. Они не прекращали попыток еще несколько минут, но в конце концов Хёк остановился. Его плечи опустились от отчаяния. Отыскать Пэ у них не получалось, а контрольно-пропускной пункт неотвратимо приближался. Хёк посмотрел на камни, под толщей которых, возможно всего в каких-то двух-трех футах от них, был погребен Пэ, и его лицо исказилось от невыносимой мысли.

— Пэ, дружище! — с бешено бьющимся сердцем снова позвал он друга. — Там впереди обыскивают машины.

Пэ не ответил.

— Пэ, — опять заговорил Хёк. — Мы едем в этом грузовике по дороге, и впереди КПП.

— Откопайте меня… — простонал Пэ сдавленным голосом.

Чин и Хёк переглянулись.

— Мы стараемся, — ответил Чин. — Но нам не удается раскопать глубже… порода постоянно сползает обратно.

Пэ не ответил.

— Мы не успеваем откопать тебя, — произнес Хёк мрачно и хрипло. — Для тебя будет безопаснее остаться под камнями. Они тебя не увидят. Когда грузовик будет сбрасывать груз, ты сможешь выскочить. Но нас с Чином они увидят, поэтому мы должны выпрыгнуть уже сейчас.

— Возьмите меня! — взмолился Пэ. — Не оставляйте меня здесь, пожалуйста!

— Мы старались… — Голос Хёка оборвался от нахлынувших чувств. — Но мы не успеем вызволить тебя. — Он сел на колени, опустил голову к камням и распластал руки, словно хотел обнять друга через толщу камней. — Мне очень жаль, дружище.

— Мы все перепробовали, Пэ, — слабым голосом произнес Чин.

— Ребята, не надо… Возьмите меня с собой, пожалуйста… — Голос Пэ стал слабее.

Чин в отчаянии посмотрел на Хёка. Последние несколько месяцев они всё делали вместе. Он спал рядом с Пэ, ел вместе с ним, изо дня в день работал плечом к плечу. Они не могли оставить его там. Но и выкопать не успевали.

— Мне так жаль, Пэ, — бормотал Хёк. — Встретимся с тобой по другую сторону, хорошо?

Тишина.

Глаза Хёка блестели от слез, когда он рыскал взглядом по камням.

— Держись там, — тихо сказал он и посмотрел на Чина.

Они подобрались к борту и высунули головы. Грузовик заметно сбавил скорость, с шестидесяти миль в час до сорока, и ехал накатом. Если они собирались выпрыгнуть до КПП, действовать нужно было сию минуту. Чин глянул на Хёка, потом ухватился за борт и приготовился к прыжку. Сосредоточившись на точке чуть выше бортика, Чин закрыл глаза и, оттолкнувшись со всей силы, прыгнул. Через мгновение он приземлился, упал и покатился по земле. За спиной Чин услышал крик и звук посыпавшегося гравия. Обернувшись, он увидел, что Хёк приземлился на бровке придорожной канавы, закувыркался и, скрючившись, остался лежать на боку. Однако через секунду приподнял голову и оглянулся на грузовик, который катил дальше по дороге.

Чин пригнулся и побежал по полю к товарищу. Хёк не вставал, и плечи его содрогались от рыданий.

— Он должен быть с нами! — надрывно проговорил он. — Мне надо было остаться, спрятаться под камнями, а позже выкопать его.

Чин опустил голову. Он был ошеломлен. Они неправильно поступили с Пэ. Слова Хёка как громом поразили его, вызвав в душе настоящую бурю. Как бы ни складывались обстоятельства, факт оставался фактом: они предпочли спасти себя, а не Пэ.

— Как его вообще завалило?! — Хёк ударил кулаком по земле. — Мы даже не могли понять, где он!

— Он оказался так глубоко, что шансов не было. Ты сам это понимал. Мы и за целый день его не откопали бы.

— Может, откопали бы, если б остались.

— Нас бы поймали. Ты знаешь, что мы ничего не могли сделать, — сказал Чин, стараясь убедить не только Хёка, но и себя. Он положил руку на плечо старшего товарища и поглядел на дорогу, прекрасно осознавая, что они с Хёком находятся на открытом месте и их в любой момент могут обнаружить. — Идем, Хёк, наши трудности еще не закончились. Нельзя останавливаться, — мягко добавил Чин.

— Чертово дерьмо! — Хёк в сердцах пнул землю ногой, и Чин отстранился, дожидаясь, пока напарник немного успокоится. Наконец Хёк вздохнул и встал на ноги. — Ладно, пошли.

Они побежали прочь от дороги, к краю поля, где начинались кусты и деревья. Перемахнув через забор и оказавшись в зарослях, они ринулись вперед, стараясь держаться параллельно дороге. Они бежали мимо старых домов с глиняными крышами, над которыми вились тонкие струйки дыма. Запах горящего угля, разлитый в воздухе, был таким же древним, как эти холмы, и таким же знакомым, как аромат материнской стряпни.

Дорога поворачивала на запад, но Хёк сказал, что им следует двигаться дальше, на север, и тогда они придут в Китай — к этому пузатому кузену Чосона, раскинувшемуся к северу от границы. Говорили, что северокорейские земледельцы бросали каменистые поля и шли работать наемниками на китайские фермы, а потом возвращались с мешками ячменя, кукурузы и одежды — неслыханное изобилие для Северной Кореи.

— Мы выйдем к реке Туманной, — сказал Хёк и, прищурившись, посмотрел вдаль. Потом он перевел взгляд на чиненые-перечиненые ботинки друга: — Как твои ноги?

— Хорошо. — Чин пожал плечами. — Привычно.

— Ты сможешь переправиться через реку?

Глаза Чина округлились:

— Переправиться через реку и оказаться в Китае? Мы уже рядом?

— Уже недалеко. — С этими словами Хёк махнул Чину, чтобы тот шагал следом, резко свернул с дороги и направился в лес.

Поколебавшись секунду, Чин бросился вслед за другом. Лес был густой, с подлеском, мохнатые еловые ветви лезли Чину прямо в лицо. Заросли на их пути становились гуще, а земля под ногами — все ненадежнее. Послышался глухой треск — неужели где-то стреляют? Чин инстинктивно бросился на землю, но Хёк не остановился: он продолжал медленно, но верно углубляться в лес, даже несмотря на то, что треск усилился. Чин понял, что это не выстрелы, а капли дождя стучат по сухим, ломким листьям. Он поднялся, напряг зрение, пытаясь отыскать Хёка, и заметил его в двадцати или тридцати футах впереди себя.

— Куда ты идешь?! — прокричал он, когда небо обрушило на них целый град тяжелых капель, которые с силой врезались в тонкую ткань куртки и пропитывали ее насквозь. — Хёк!

— Ш-ш-ш! — зашипел в ответ Хёк.

Чин переместился левее и стал боком подкрадываться к тому месту, откуда донесся голос Хёка.

— Куда, черт возьми, мы идем?

— Слушай, — возбужденно прошептал Хёк. — Включи слух.

Чин прислушался, призвав на помощь все свои чувства, но ничего не услышал.

— Что? — не понял он.

— Заткнись и слушай.

Чин стоял как вкопанный и прислушивался, отметив про себя, что намокшая одежда Хёка начала источать запах застарелого пота и еще чего-то отвратительного, похожего на навоз. Чин дышал ртом.

— Слышишь ее? Ну, реку же! — спросил Хёк.

Чин напрягся и на этот раз сквозь шум проливного дождя различил где-то вдалеке высокий гул, в котором узнал звуки, производимые потоками воды. Это была река Туманная, вдоль которой пролегала граница между Северной Кореей и Китаем.

До этого самого момента Чин не был уверен даже в том, что такая река существует, но теперь шанс оказаться за пределами Северной Кореи казался столь же реальным и твердым, как земля под его холодными резиновыми ботинками. Кровь ударила Чину в голову и застучала в ушах.

— Идем! — воскликнул он.

— Ай-ай-ай. — Хёк выставил руку и остановил его. — Сейчас идти еще рано. Пограничники нас заметят. — Он сел на корточки и потянул парня вниз, заставив опуститься рядом, под каменистым выступом. Чин протянул руку и потрогал покрытую мхом скалу над головой и покатую каменистую стену позади себя. Хёк откинулся на нее и вытянул ноги. — Значит, так. Нам нужно переждать здесь часов до трех или четырех утра, потому что именно тогда наши шансы перебраться через реку будут максимальными.