Рассказы - Лимонов Эдуард Вениаминович

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59

«Мудак! Сука!» – закричала Леля и, подбежав к двери элевейтора, нажала кнопку. Почти тотчас же двери отворились, и из элевейтора шагнул к нам Шалва, прижимающий к груди несколько блоков пива, поставленных один на другой. Едва не сбив его с ног, Леля вскочила в элевейтор.

«Леля! Ты же голая!» – крикнула ей вдогонку Элиз.

«Ха-ха-ха! – ехидно смеялся Алекс, стоящий у окна. По его особенно иезуитскому издевательскому смеху было понятно, что он пьянеет, что, впрочем, происходит очень быстро, когда он распивается. – Сейчас получим удовольствие. Хэй, Лимон, иди сюда! Посмотрим, как эту голую жопу выебут прямо на улице… Шалва, все идите сюда!..»

Я подошел, и в самом деле любопытствуя, что же произойдет, хотя происходящее мне и не нравилось. Алекс унижал Лелю. А какая бы она, Леля, ни была, алкоголичка, садящаяся писать на улице, она была наша подруга, посему Алекс ведет себя гнусно. Я решил уйти тотчас, как только Леля и ее штаны воссоединятся.

«Хэй, пизда голожопая!» – закричал Алекс, высунувшись в окно и, очевидно, увидев Лелю. Я подошел к другому окну, также открытому, а точнее, это было то же огромное, во всю стену окно, только другая его часть, и заглянул вниз. Далеко внизу, этаж был седьмой американский, я увидел голоногую фигурку в красной короткой тишотке, растерянно метавшуюся по улице.

«Пизда голожопая! Смотрите, люди, на голожопую пизду!» – истошно заорал Алекс в ночь, и из дома напротив, из таких же, очевидно, лофтов, как и у Алекса, стало высовываться местное население и смотреть туда же, куда смотрел и Алекс и мы, на метавшуюся по улице в поисках штанов Лелю. Несмотря на половину третьего ночи, половина окон в Сохо светилась и из некоторых доносилась музыка.

«Муд-ааак! – прокричала Леля, задрав лицо в нашу сторону. – Муд-аак!» – Подняв руку, она погрозила Алексу сжатым кулаком.

«Ха-ха-ха-ха!» – злорадно прокаркал Алекс. «Вправо, вправо иди, Лелька! – закричала рядом со мной Элиз. – На мусорный бак… Еще правее…» – Элиз пыталась помочь подруге. Я увидел, что, следуя совету Элиз, Леля нашла штаны, взяла их и исчезла из поля зрения.

«Зачем ты ее так? – сказал я Алексу, когда мы отошли от окна и вернулись к столу. – Насколько я понимаю, она тебе ничего плохого не сделала, а только хорошее». Я мог ему сказать: «Она же, мудак ты этакий, недавно тебе денег на еду одалживала и пизду свою, очень может быть, предоставляла как хорошему другу, а ты?» Но Леля просила меня никому эту его тайну не рассказывать.

«Что это ты, Лимон, за Лельку-блядь заступаешься?! – изумился Алекс. – Гуманист хуев! – И решил пошутить: – Молчи, Лимон, а то сейчас тебя самого выебем». – Он захохотал.

Иногда, когда ему это было очень нужно, Алекс умел произвести впечатление интеллигентного и воспитанного человека. На открытиях своих выставок, во время интервью с прессой… Но сейчас в Америке, где вообще все опрощаются, Алекс, привыкший к ношению масок и поз, в дополнение к своей природной невоспитанности и хамству, еще стал носить хамство, как позу. Может быть, он в стране, где все боятся друг друга, быстренько соорудил себе устрашающее, намеренно мужланское защитное поведение. Не трогайте меня – я ужасен! И чтобы выглядеть пострашнее, украсил себя шрамами? Не знаю, это только догадка…

Я промолчал. Раздался гудок интеркома. Шалва пошел к элевейтору и оттуда прокричал Алексу: «Это Леля!»

«Вот видишь, Лимон!» – сказал Алекс нравоучительно. – «Эта пизда даже не способна обидеться. Ты ее гонишь в дверь, а она входит в окно».

Леля вывалилась из элевейтора. Штаны были на ней. Нетвердой походкой она подошла к столу и стала между Алексом и Элиз, которая теперь восседала на моем месте, так как я решил себя обезопасить на всякий случай от дальнейших проявлений Алексовой любви. Проявления еще вполне могли последовать, Шалва принес три пакета пива, по шесть бутылок в каждом.

«Эх ты… сука-а! – протянула Леля укоризненно, заглядывая Алексу в глаза. – Я думала, ты мой друг, а ты… говно ты!..» – Правой рукой Леля загребла со стола тяжелую пивную кружку и замахнулась ею у головы Алекса.

Замахнулась слишком медленно, Элиз успела поймать ее за руку:

«Ты что, с ума сошла, Лелька!»

«Сошла, – согласилась та, – а чего он поступает, как говно?» – обернулась она к нам за справедливостью.

«Пизда, – сказал Алекс. – Я же тебя люблю. Иди сюда…» – И не дожидаясь согласия маленькой женщины, потянул Лелю на себя. Та, как пушинка, влекомая неудержимым сквозняком, подлетела к нему и переломилась о его высокое командирское колено. Чмок! – и Алекс жирно поцеловал Лелю в губы и долго так держал ее у своих губ, не отпуская.

Когда же он Лелю отпустил, та выглядела примиренной. «Блядь!» – еще раз, последний, выругалась она и как бы в виде компенсации отобрала у Алекса его красивую кружку с пивом. И выпила.

«Что ж ты на попу тянешь, дура… – миролюбиво, как бы желая лишь легко обсудить случившееся, подвести итог, сказал Алекс. И вдруг отряхнул Лелю с колен. – Ты что, обоссалась?» – Алекс провел рукою по своим черным брюкам.

«Сам ты обоссался, Алекс! – засмеялась Леля. – Это вино, дурак!» – Но ушла на всякий случай за мою и Элиз спины на противоположную сторону стола.

Я подумывал, как бы свалить, мне стало неинтересно. Алекс и казак наперебой стали рассказывать мне то, что я знал куда лучше их – о Нью-Йорке и его происшествиях, о мазохистской ежедневной ненужной напряженности Великого города. Рассказывали, все время сравнивая Нью-Йорк с Парижем. Для них Нью-Йорк только начался год назад, для меня он уже кончился. Время от времени Алекс вставлял в нью-йоркские рассказы фрагменты воспоминаний о своем папочке-кавалеристе; эти воспоминания его я знал наизусть. Я сидел и думал, что Алекс ограничен, что он живет в прошлом, что у каждого есть потолок и, может быть, Алекс достиг своего потолка.

Приблизительно через полчаса еще более охмелевший Алекс сидел с кривой улыбочкой на лице в своем деревянном троне, а на поручне трона сидела Элиз, которую Алекс полуобнимал широкой рукою со шрамами. Может быть, я слишком пристально поглядел на Алекса и Элиз, не знаю, потому что Алекс вдруг хитро спросил меня: «Что, Лимон, ревнуешь?» – и еще теснее прижал Элиз к себе рукою, лежащей у нее на животе, отчего она, ласково хмыкнув, свалилась с поручня трона на Алекса.

Я фыркнул и пожал плечами. Элиз вполне симпатичная девушка, но такие отношения, какие у нас с нею существуют, у меня существуют с еще не менее чем полсотней женщин в разных странах земного шара – от Калифорнии до Британии и Франции. Элиз меня ни о чем не спрашивала, я ее ни о чем не спрашивал. И, если уж на то пошло, я ее ведь даже не выебал еще в этот приезд из-за ее боязни херписа и из-за резинового пошлого презерватива.

«Знаю, знаю… любишь… – продолжая криво и пьяно улыбаться, бубнил Алекс, в то же самое время разминая то грудь, то ляжки девушки, сидящей на нем. – Любишь ты ее, Лимон, знаю…» – Лицо Алекса то появлялось из-за спины Элиз, то исчезало за спиной Элиз, порозовевшее от пива, бледное лицо Алекса. Он никогда не загорает, мой друг Алекс. Принципиально. Поговаривают, что у него плохие ноги и он стесняется их показывать, потому никто не видел его раздетым и без кавалерийских сапог.

Леля и казак галдели над своим пивом, грузин Шалва равнодушно сидел в самом дальнем углу стола, погруженный в грузинские думы, Алекс тискал Элиз, впрочем, безо всякого, по-моему, интереса, исключительно, чтобы меня позлить. Элиз, уже тоже одуревшая от количества пива, глупо хихикала. Я решил, что Алексу не удастся меня разозлить.

«Хорошая жопа… – ворковал Алекс. – Правда, Лимон? Правда, у нее хорошая жопа?..» – Алекс пощупал жопу Элиз. Говоря объективно, жопе Элиз не хватало пышности и округлости, но я не сказал об этом за столом, при всех, не желая обидеть подругу Элиз. Только подумал.

«Ох, какая жопа! – продолжал Алекс. Вдвоем они тихо возились в кресле, похихикивая… – Ну-ка, – вдруг приказал Алекс, – покажи им свою жопу! – Элиз смущенно завозилась. – Да не стесняйся, покажи… Если бы у нас были такие жопы, мы бы их показали, правда, Лимон?..»

Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59