Вот и все… Она столько об этом мечтала, но осуществление мечты продолжалось меньше часа.
Мало, хочу еще, думала Дейзи, спрыгивая на землю, снимая куртку и возвращая ее Томашу. Надо научиться все делать самой!
– Я так благодарна вам обоим! – сказала она, не переставая чувствовать кусок льда там, где полагалось находиться сердцу. Почему этот чудесный день должен закончиться?
Эдейр посмотрел на часы:
– Как глупо! Я совершенно забыл! Нэнси приготовила для вас яйца, отвезете домой гостинец. Она велела мне прислать вас к ней на кухню.
Стоя на дорожке рядом с ее велосипедом, летчики смотрели, как она бежит на ферму.
– Она прирожденная летчица, Эдейр. Уравновешенна, отличная координация рук и зрения. Все при ней. Почему не позволить ей самой поднять «Дейзи» в воздух?
Эдейр вытаращил на друга глаза.
– Полететь одной? Ты совсем с ума сошел, Томаш? Ей нужно еще тренироваться.
– Не спорю, дружище, но времени у нас совершенно нет, как и многого другого. Летите снова. За горючее не бойся, где-нибудь найдем. Пусть Дейзи сама возьмется за рычаги и внимательно слушает каждое твое слово. А после посадки пусть повторит полет сама. Самый короткий вариант: набор высоты, один круг, посадка. Мы на войне, друг мой. Кто знает, вдруг нового шанса уже не представится? С возрастом понимаешь, как грустишь по несделанному. А по тому, что сделал, грустить не приходится. – Он немного помолчал. – Разве что о краже яблок из сада священника, когда я даже не был голоден…
– Сколько тебе было тогда лет?
– Восемь или девять.
– Злой мальчишка! Прямо из сада духовного лица? Ты меня поражаешь. Тебе повезло, что я не знал об этом, когда приглашал тебя переночевать у меня в конюшне. – Эдейр улыбнулся. – Но свою и ее жизнь я тебе доверяю. Если ты полагаешь, что она готова, я сделаю так, как ты говоришь.
– Ты так не считаешь, Эдейр?
– Вышло так, что я уже не думаю о Дейзи как о полезном авиамеханике и ученице, Томаш. Не пойму, как это случилось…
– Такова жизнь, дружище. Прими это и радуйся. Вот и она. Дейзи! – позвал он. – Летная практика не может ждать, пока женщины наговорятся.
– Прошу прощения. Нэнси сделала нам чай. – Она показала мятый термос.
– Потом, после того как вы взлетите одна. Мы отпразднуем ваш первый самостоятельный полет типичным британским чаем.
– Очень надеюсь, что нет, – усмехнулся Эдейр, но Дейзи и Томаш не поняли его шутку.
Дейзи, прижимая к себе термос, стояла как завороженная.
– Долго нам ждать чая? – пролепетала она.
– Полезайте в кабину, Дейзи, – Томаш забрал у нее термос. – Выпьем после вашего самостоятельного полета.
Не помня себя от ужаса и от восторга, Дейзи смотрела на эту пару, так много для нее значившую, хотя она была знакома с тем и с другим совсем недолго. Потом, молча кивнув, она опять залезла в кабину самолета.
Эдейр сделал то же самое без малейшего усилия.
– Вы очень способная, Дейзи Петри, – обратился он к ней из кресла пилота. – Будете смотреть, что я делаю, ловить и запоминать каждое мое слово. Готовы?
Она кивнула, на мгновение лишившись дара речи.
– Дейзи?
– Готова! – отчеканила она.
Эдейр сделал на «Дейзи» небольшой круг. Его бархатный тембр и завораживающая интонация превращали наставления в высокую поэзию, и Дейзи, боясь скончаться от счастья, сберегала каждое его слово в сокровенном уголке своей памяти.
Посадив самолет, он остановил его прямо перед Томашем.
– А теперь, пилот Петри, садитесь за штурвал сами. Ну, Дейзи, поднимите свою тезку в небеса!
– Нехорошо так шутить!
– Мисс Петри, Томаш потратил четыре тысячи часов своей жизни, обучая летать бездарей. Вас так ни за что не назовешь, и его вердикт гласит: вы готовы. Следовательно, выполняйте приказание.
И Дейзи повиновалась.
У нее восстановился почти нормальный ритм сердцебиения. Она чувствовала, что ее вдохновения, ее опьянения хватит для того, чтобы поднять самолет в воздух. Призвав себя к спокойствию, она принялась выполнять положенные действия, мысленно проговаривая каждое свое движение.
И вот она в полете. Она уподобилась орлу. Прекрасный мир распростерся под ней, мимо, пританцовывая, пробегали облака.
Снизу за ней следили двое искушенных пилотов, всей душой желавших ей успеха и невольно напрягавших все мускулы, словно пытаясь поделиться своей силой и умением с юной летчицей.
– Неплохо, неплохо… – бормотал, запрокидывая голову, Эдейр.
– Что я тебе говорил? – с улыбкой подхватывал его друг.
Минут через пять-шесть Эдейр и Томаш увидели, как Дейзи меняет курс и, постепенно гася скорость, приступает к снижению. Приземление получилось гладким, подъезд к летчикам по травяной дорожке – почти горделивым.
– Настоящая ласточка, возвращающаяся в гнездо, – проговорил Эдейр с улыбкой. – Ты только взгляни на нее: даже самолет с такой летчицей повеселел!
«Дейзи» остановилась, летчица в счастливом изнеможении откинулась в кресле.
– У меня получилось!
– Ты только взгляни на нее! – повторил Эдейр шепотом. – Она выполняет все мои инструкции! Все, выключить подачу топлива!
И он захохотал со смесью восторга и облегчения, когда Дейзи, от избытка чувств утратившая способность управлять собственными конечностями, при попытке вылезти из кабины потеряла равновесие и упала прямо ему на руки. Он крепко обнял ее.
– Ты уже почувствовала самолет, правда? Из тебя выйдет прекрасная летчица! – Он закружил ее, крича: – Она молодчина, Томаш! Дейзи встала на крыло!
– Что верно, то верно, – тихо согласился Томаш. – Но не без помощи отличного самолетика и двоих лучших на свете летчиков. – По-своему поняв недавнюю шутку Эдейра, он добавил: – Самое время поднять чашки с «надеюсь, не британским» чаем от Нэнси.
Греясь чаем, Дейзи гадала, понимают ли они, сколько драгоценного чайного листа Нэнси использовала по этому случаю для заварки. Но время поджимало. Дейзи встала и поблагодарила обоих.
– Не стоит благодарности, мисс Дейзи Петри, – сказал Томаш с улыбкой, пожимая ей руку. – Надеюсь, нам с вами еще предстоит полетать вместе.
– И я надеюсь, – сказал Эдейр. – Я сделаю все, от меня зависящее, Дейзи. Мы оба постараемся вернуться, если будет такая возможность. Без этого не обойтись, если не отказываться от мысли передать самолет ВВС.
– Спасибо. – Она знала, что им надо торопиться в часть, но так не хотелось расставаться! Цеплялась за минуты, заранее чувствуя одиночество. – До свидания, благодарю вас обоих!
Резко отвернувшись, Дейзи зашагала к своему велосипеду.
– Подожди!
Она остановилась и оглянулась. Эдейр бежал к ней.
– Вот, Дейзи Петри, это тебе! Мой счастливый шарф. В нем тебе будет тепло ехать на велосипеде. – Он протянул ей длинный кашемировый шарф светло-лимонной расцветки.
Дейзи еще не доводилось получать подарки от мужчин, не считая отца и братьев. Ей очень хотелось взять шарф – такой красивый, к тому же его вещь. Она уговаривала себя, что обязана принять подарок, тем более что он очень пригодится ей зимой. Но все равно колебалась.
Он подбодрил ее улыбкой:
– Бери, Дейзи Петри. Светский этикет никак не оговаривает дарение старых шарфов.
– Спасибо. – Она взяла шарф и снова села на велосипед.
– Береги себя, Дейзи Петри!
Она улыбнулась:
– И вы берегите себя, Эдейр Максвелл.
У самых ворот она оглянулась, но ни самолета, ни летчиков на дорожке уже не было.
Через полчаса Дейзи вернулась домой, переполненная чувствами: здесь был и восторг самостоятельного полета, и сочетание страха и возбуждения, с которыми она управляла самолетом, и неведомый ей прежде прилив доверия, сохранившийся с того момента, когда Эдейр прижал ее к себе. «Сегодня я умерла бы счастливой!» – мысленно обратилась она к птице, сидевшей на наличнике окна, и тут же содрогнулась. Умереть сегодня, счастливой или нет, значило бы никогда больше не увидеть Эдейра! И Томаша, поспешно добавила она. Эйфория рассеялась, как рассеивается утренний туман от теплых солнечных лучей.
