- Прости, я не знал. Я не знал ничего этого. Он не говорил, ничего не говорил...
- Да, ты не знал, я это понял, иначе бы не спросил "зачем", - через пару секунд ответил Свят. - И никто не знает, кроме меня и мамы. Но и она не знает всего и, надеюсь, не узнает никогда. Да, я с ним, Дин. И, наверное, хорошо, что он тебе это рассказал. Я бы не смог. Но я не трахал его, понял?
- Я знаю, - отшвырнул потухшую сигарету, злясь на себя за слёзы. И на него, на Свята, на такого... Отрастившего себе панцирь, которым прикрыл все, связанное с братом. Болезненное, ранимое. - Когда его кинули?
- Полтора года назад. Приезжал красавчик один, на лето к своему брату двоюродному - другу Яна. Он и повёлся. А эта сука со своим братом поспорила, что влюбит его в себя. Я об этом узнал когда уже поздно было. Ян признался ему, а эта тварь... - Свят покачал головой, мне послышалось, что его зубы заскрипели.
Он держал в руке зажигалку, то выбивая из неё огонек, то гася его. А я пялился на этот мелькающий свет, пытаясь справиться с собой.
- После того случая, где-то через три месяца, я впервые переспал с парнем. Когда понял, что эти наши игры с Яном могут действительно закончиться трахом. Чувствовал, что уже на пределе, но не позволял себе большего. С ним не позволял. Хотя и знал, что он бы дал мне по-любому, - Свят покачал головой, выдохнул.
- Он же никогда от меня ничего не скрывал, понимаешь? Никогда. И я не думал, что он скроет, когда ты его разводить начнёшь, поэтому и был спокоен. А он... вот так, - Свят отвернулся, и у меня защемило сердце.
- Ты такая же мразь, как и я, Дин, тебе не нужны отношения, тебе плевать на людей, но ты не должен был трогать его. Он же... За это время он даже в глаза мало кому посмотрел, не говоря уж о каких-то отношениях. И, если, даже зная всё о нас с тобой, он тебя подпустил к себе, то значит, что он влюбился, понимаешь? Если не больше. И если ты его кинешь... А ты вот так - лишь бы не мне, да? Сука, какая же ты сука, Дин! - это был почти вой вперемешку с рычанием.
И в этом была такая дикая боль! Я бросил на него взгляд, вдруг понимая, какой же я придурок. До меня только сейчас дошло, что именноон думает о том, почему я переспал с Яном.
- Свят, ебать, ты что, думаешь, что я его трахнул на зло тебе, что ли? Вернее, чтобы опередить?!
- Нет, на зло себе! - закричал Свят. - Если бы тебе просто приспичило трахнуться, то уж нашёл бы кого-нибудь! Мне на крайняк позвонил бы и сказал: "Свят, хочу - не могу, дай!" Думаешь, я бы отказал?
Твою мать! Я вскочил.
- Трахнуться, Свят! Трахнуться! Я хотел трахнуть тебя, и я это сделал! Но его... Его я трахнуть не хотел и не хочу. Ты не понимаешь! Да, я не лучше тебя, ты прав! Но Ян, - я запнулся, шмыгнул носом и увидел, как Свят повернул ко мне голову. - Тут другое... пойми. Я хочу быть с ним, очень хочу!
Это я тоже проорал.
Проорал и заткнулся, стискивая зубы, сжимая кулаки и вдруг подумав, как хорошо, что в этой полутьме он не видит моих слёз, скатывающихся по щекам.
Молчал и Свят.
Мы стояли друг против друга, тяжело дыша, с разрывающимися от эмоций сердцами и нервами, и не знали, что говорить дальше.
Господи, как же тихо было, и как же меня эта тишина убивала. Она разрывала мне перепонки, с ума сводила, а он всё молчал.
Ну что ж ты молчишь? Не надо. Ударь, избей, если хочешь, только не молчи.
- Ты мне не веришь? - прохрипел я, не выдержав.
Свят, опустив голову, покачал ею.
- Я не знаю. Время покажет. Главное, чтобы ты в это верил.
Потом он развернулся и направился куда-то в глубь парка. Я сглотнул, глядя на его ссутулившуюся фигуру. Он сейчас был так похож на Яна.
- Свят, подожди! Я не хочу, чтобы всё так... Пожалуйста, - я не знал, как его остановить, как сказать, что мне очень важно, чтобы они с Яном помирились.
- Как, Дин? - он оглянулся, но так и отступал, глядя на меня. - Я уже не нужен ни тебе, ни ему. Иначе бы он не молчал, Дин, он бы мне всё рассказал. Но, видимо, ему наплевать на меня и на то, что я боюсь за него всю жизнь.
- Свят, не неси херни! Он хотел всё рассказать! Слышишь?
Но Свят покачал головой, развернулся, и через несколько секунд я перестал различать его силуэт в темноте.
Часть девятнадцатая.
"Без вины виноватые, или И вроде вам не моск е... так на фига ж в ответ ТАКОЕ..."
Я сел на скамейку, наклоняясь, закрывая мокрое лицо руками, и только сейчас почувствовал, какие у меня холодные пальцы. Они замёрзли без перчаток, которые я снял, еще когда обнимал Яна, но я не чувствовал холода всё это время.
Какая же у меня в голове была круговерть, мама дорогая! И как же было плохо там, в груди. Не понимал я, бля, должен ли сейчас чувствовать себя виноватым или нет. Да, я чувствовал вину, но ещё я знал, что всё, что я сказал Святу, правда, и стыдиться мне нечего.
Мне было больно за них обоих. У меня было чувство, что я развожу их по разным углам. Я не хотел этого, не хотел! И, наверное, от этого себя виноватым и чувствовал.
Опять в мозгу мелькали воспоминания об их отношениях на пандусах, от которых меня тогда нехило переклинило. Сейчас, когда эти кадры всплывали в памяти, хотелось скулить. Несмотря на то, что я знал, они - братья, они - близнецы. Знал, они нужны друг другу, и не сомневался в этом ни на грамм, ни секунды.
Знал, что они нужны друг другу не только как братья. Даже сейчас, когда у Яна есть я. И, в общем-то, из-за этого чувства и было теперь у меня болезненное желание их помирить. Я же причина всего этого.
Может, я и не виноват, что они оба на меня повелись. Но я знал, что если бы я сам не начал общаться с Яном, то, даже учитывая как я ему нравлюсь, он сам ко мне никогда не подошёл. В этом я был почему-то уверен. А значит, всё у них было бы нормально, да?
Нормально... Да понимаю я, что ненормально это по большому счету, но плевать мне было на этот "большой счет". А если, даже не общаясь со мной, Ян всё равно влюбился, не стал бы он меня ревновать к Святу? Кто знает, как всё повернулось, и не получилось бы ещё хуже, чем сейчас?
Я закурил, держа сигарету дрожащими пальцами, сжимаясь в комок, прижимая к себе подтянутые колени, пряча в них лицо. Я думал про слова Свята о том, что Ян должен был рассказать ему всё еще до случившегося. Но я ведь не разводил Яна на секс, я даже не намекал на это. И, естественно, ему не о чем было рассказывать брату.
Блин, нет, было, конечно, о чём. Мы же встречались, у нас уже были явно большие, чем просто дружеские, отношения. Мы целовались, общались на темы, далекие от дружбы. А он молчал. Молчал, и я об этом знал. Почему он молчал? За меня боялся? За себя? Или что?
