* * *
В творческом объединении “Экран” на телевидении снимали документальный фильм о целине по сценарию моей мамы Люси. Стали отсматривать материал, а там хлеборобы заходят в столовую, усаживаются, едят, и все до одного – в шапках.
– “За стол садятся, не молясь и шапок не снимая”, – продекламировал главный редактор Борис Хесин и укоризненно посмотрел на режиссера.
Люся мгновенно под этот видеоряд настрочила текст:
“Сильные ветры дуют в степях Казахстана. Снимут хлеборобы шапки, простудятся, кто будет хлеб давать стране?”
* * *
– Вы все время улыбаетесь, – сказал мне в своей радиопередаче Дмитрий Быков. – А ведь некоторых людей это раздражает.
– Почему? – удивилась я. – Есть такая корейская пословица: “Разве в улыбающееся лицо плюнешь?”
– Плюнешь! – сказал Быков, радостно потирая ладони. – Еще как плюнешь!
* * *
В пасхальную ночь в Питер прибыл священный огонь из Иерусалима. По телевизору шла трансляция. Батюшка, празднично облаченный, тщетно пытался вскрыть сосуд с огнем. И вдруг – в тишине – в сердцах воскликнул:
– Ч-черт!
Пауза.
Комментатор:
– …Да, дьявол – он вездесущ. Но на то мы и пришли на эту Землю…
* * *
Классик отечественного телевидения пригласил к себе поэта Калашникова, угостил коньяком и попросил пройтись по его любительским виршам рукой мастера, превратив их в шедевры. Сколько это будет стоить?
– Тридцать тысяч – не много? – приветливо спросил Гена.
– Во-от, сразу видно – интеллигентный человек, как просит мало…
– А сколько?
– Ну, пятьдесят… – предложил убеленный сединой, всклокоченный академик Российской академии телевидения.
Спустя некоторое время Гена отправил ему свод истинной поэзии – фирма веников не вяжет, явился за обещанным гонораром, позвонил из бюро пропусков. И охранник, ни слова не говоря, передал ему конверт.
– Я дома открываю, – Гена говорит, – а там – тридцать.
* * *
Тишков на книжной ярмарке в Гаване по случаю своего выступления дал такой анонс:
“Если прослышали про меня, что я могу рассказать что-то интересное, в отличие от всех остальных, – то приходите…”
* * *
– Я не хочу, чтобы ты у нас выступала в Клубе ветеранов журналистики, а то мне все буду завидовать, – сказала Люся. – Я просто не хочу, чтобы все видели, что у меня такая хорошая дочка…
* * *
– А это наша Адель! – представила Люся председательницу Клуба. – Ходячая аббревиатура: Активность, Дружба, Единение и Любовь!
* * *
В Дубулты к Асару Эппелю приехала жена Регина – балерина. Мы с маленьким Серёжкой топали за ней по берегу и балдели: какой она идет стремительной летящей походкой – пятки вместе, носки врозь. Над головой у нее кружила стая чаек, она бросала им кусочки хлеба, они ловили на лету, по морю за ней плыли лебеди.
– Вот у кого тебе надо учиться и учиться! – серьезно сказал Сергей.
* * *
– Регина – загадочная женщина, – сказал Асар. – Недавно я обнаружил, что она может по нотам сыграть Моцарта. А для меня человек, способный что-то сыграть по нотам, – это небожитель. Как-то она говорит: “Ося, пойдем на «Лебединое озеро»”? Регина танцевала Одетту, а эту партию получить непросто! Но я сказал: “Да ну, Региш, устал я что-то”. Потом оказалось, она танцевала в последний раз. Ее учила Галина Уланова, она знает много секретов еще тех, старинных, которых никто уже не знает! Нет, мы не будем учиться у Регины…
* * *
По радио передают ночной разговор про табуированную лексику – в эфире Владислав Отрошенко и Евгений Лапутин. Речь о Пушкине, о Бунине, Набокове (не употреблял ни при каких обстоятельствах), о Сорокине, Ерофееве…
Вдруг слышим – Отрошенко:
– А вот недавно я читаю в романе у Марины Москвиной – она очень известный среди детских писателей обладатель Международного диплома Андерсена, – так вот, читаю ее роман “Ливень священной любви”, и там действительно ливень – светлый, искрящий– ся. И в середине – не с самого начала – встречаю – ну, уместно, иначе и не скажешь! А видели бы вы, какой это чистый, возвышенный человек с голубыми глазами…
Тут все замолчали и долго почему-то не возобновляли беседу.
Наш Серёжа, в повисшей паузе:
– Эх, ведущая растерялась. А надо было сказать: “Да-а, внешность бывает обманчивой!”
* * *
Этот разговор Отрошенко завершил народным фольклором:
Не хочу тебя любить,
Дуся Николаева,
Из твоей п… собака
На меня залаяла.
– Ну? – воскликнул он. – Вы только представьте эту картину!
На что ведущая строго ответила:
– Вот еще!
* * *
На вечере в клубе “Петрович” Игорь Иртеньев прочел двустишие:
Мы с Петровым встречали рассвет.
Я встретил, а Петров уже нет.
Сергей Тюнин огляделся и сказал:
– Как много незнакомых людей! Так можно проснуться однажды и вообще не увидеть вокруг ни одного знакомого человека.
Я тоже оглянулась и увидела Асара Эппеля. Он стоял с тарелкой и рюмкой.
– Ой, Мариночка! – сказал он. – А я ем селедку с луком, запиваю водкой… Всё не для поцелуя!
* * *
Тюнин:
– Мне кажется, что в религию ударяется тот, кто боится смерти. А я не боюсь, я знаю, что я умру, и мне не нужна никакая религия. Я знаю, что стану травой, землей, это не страшит меня и вполне устраивает.
* * *
– Однажды мы с Юрой Ковалем по две пихты решили посадить, – рассказывает художник Леонид Сергеев. – Он посадил – у него нормально, а у меня засохли. Что такое? Коваль говорит: “А я бантик завязал – каким боком они раньше были к солнцу, таким и сейчас у меня. Пихта не любит позу менять”.
На что биолог Ваня Овчинников заметил:
– Это я ему посадил – вот они и принялись.
* * *
Звонит Люся 4 октября 2000 года:
– Поздравь нас! Сегодня у нас с Лёвой большой праздник – День пожилых… и День страуса. У нас он празднуется впервые. Но все попросили, чтоб он был теперь ежегодно.
* * *
Фотограф Микола Гнисюк обычно снимал портреты артистов и других деятелей культуры. Однажды его послали от журнала “Экран” сфотографировать колхозников. Микола их выстроил в несколько рядов, скомандовал: “Приготовились!” А перед тем, как нажать на кнопку, скинул штаны и показал задницу.
Снимок получился гениальный.
* * *
– Я когда выпью – хороший, не ругаюсь, не дерусь, – сказал Микола. – Я свой талант не пропил. Саша Абдулов говорил: “Микола свой талант никак не может пропить. Мы два раза пытались пропить его талант – ничего не получилось”.
* * *
Художник Владимир Буркин:
– Марин, я тебе прочитаю мой рассказ. Называется “Нога”. Я по памяти буду. Семен любил медведей за их благородство и силу. Вот он поймал медведя, привел в деревню и стал с ним бороться. Медведь не знал тонкостей борьбы и оторвал Семену ногу. Стоят они трое – медведь, Семен и нога, раздумывают, как быть дальше. Нога вроде бы самостоятельность получила, а с другой стороны – жалко: столько лет вместе. Как пошла медведя метелить! Народ в раж вошел: “Шайбу! Шайбу!..” Так она подфартила хозяину. Сейчас нога в цирке работает. Медведей дрессирует.
* * *
– У меня и другие рассказы есть, – говорит Володя. – Один особенно добрый такой, лучезарный. Я тебе сейчас прочитаю, ты плакать будешь. Какой выбираешь? Про губы или про дверь? Прямо косяком прут. Ну зачем мне это нужно?!!
