Свидание с Бонапартом - Окуджава Булат Шалвович

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71

Господин Мендер облюбовал себе сиреневый куст рядом со входом, Тимоше была определена прекрасная зеленая лужайка за одним из фонтанов, где он и устроился вместе со своими книгами, за другим фонтаном мы уложили поручика, а мне, как единственной даме и хозяйке, досталась прелестная беседка, увитая плющом. Сено мы покрыли ковриками и занавесками, сверху нагромоздили постели, и у каждого получилось пышное очаровательное ложе. Оставалось пожелать каждому спокойной ночи. Я подошла к поручику и спросила, удобно ли ему.

– Я могу спать и на голом полу, – сказал он браво, – но сейчас мне не спится.

– Не хотите ли воды? – спросила я.

– Только из ваших рук, – сказал он как-то чересчур торжественно. – Скажу вам честно, я был очень удручен своей постылой раной, но теперь, рядом с вами, бог ты мой… Мне даже не хочется выздоравливать, – и засмеялся. – Впрочем, напротив, хочется быть здоровым и чем-нибудь вам услужить…

– Похвально желание быть полезным другому, – сказала я с шутливой назидательностью, – но нынче придется спать.

– Ах, – сказал он, – сон нейдет… хорошо ли вам в беседке?

Руки его покоились на одеяле, голова была приподнята. Сад благоухал, какие-то птицы сонно попискивали среди ветвей. Сердце переворачивалось от жалости, когда я глядела на этого сильного и молодого мужчину, страдающего от бездействия в такие дни. Не скрою, он был мне симпатичен, и я ловила себя на мысли, что все реже вспоминаю своего милого Строганова.

Тут я должна сделать маленькое отступление. С первой минуты, как поручик Пряхин появился в нашем семействе, я стала замечать, что в моем присутствии интонации его бодрого офицерского голоса становились мягче и вкрадчивей. Меня это не удивляло, так как я встречала не раз подобные же проявления мгновенной симпатии к себе со стороны многих. В этом не было ничего странного, а тем более предосудительного, потому что любой нормальный мужчина, встретившись с красивой молодой особой, должен неминуемо проявить свою приязнь взглядом, жестом, особыми интонациями, и все это совершается непроизвольно, по прихоти природы. Некоторые дамы, склонные к ханжеству, испытывая удовольствие от подобных знаков внимания, объясняют их обычной мужской распущенностью. Вздор. Никто не приносил мне зла, и я с тайной радостью вспоминаю нынче былых моих вздыхателей и обожателей. Конечно, некоторые из них запомнились едва, столь мимолетными были их ко мне претензии… Ну что ж, так решала за нас судьба, и сетование в адрес ее бесполезны. Для меня главным всегда было начало, эти робкие или, наоборот, бурные проявления восторга передо мной, когда кружилась голова, стучало сердце у меня, возносимой на пьедестал. И вот я стала замечать это в Пряхине, как, впрочем, и в Тимоше, что вызывало во мне ответные порывы, тайные фантазии, которые я должна была по своему положению сдерживать и обнаруживать не сразу.

– Фонтан, возле которого устроен наш младший друг, – прошептал он с шутливой укоризной, – лучше моего, – и засмеялся.

– Побойтесь бога, – произнесла я едва слышно,-мы накануне гибели мира, а вы о чем?… Эта война, пожар, разбойники, и мы в этой оранжерее!… Да он ведь совсе* мальчик… – Он поцеловал мою руку. – Ваши претензии чрезмерны, – это я произнесла совершенно ледяным тоном, но разглядела, как он улыбался.

Я оставила его, хотя он не хотел выпустить мою руку. Тимоша крепко спал. Последние два дня, несмотря на переезд и суровые обстоятельства, здоровье его улучшилось, видимо, мясные бульоны, прописанные доктором, оказали свое благотворное воздействие. Я поправила на нем одеяло и решила заглянуть к господину Мендеру. Постель его была пуста, а сам он сидел в белом садовом кресле, вытянув ноги, закинув руки за голову. Черный сюртук растворялся в полутьме.

– Господин Мендер, – сказала я, – я пришла пожелать вам спокойной ночи. Отчего же вы не спите?

– Ах, дорогая, – воскликнул он шепотом, – представьте, я думал о вас! С тех пор как вы появились в нашем доме, моя жизнь начала, как это ни странно, утрачивать свою обреченную сущность. Кто надоумил вас прийти в наш дом? Уж не ангел ли вы, ниспосланный нам небесами?… Клянусь, если бы не эта чудовищная ситуация, я не преминул бы припасть к вашим ногам. Боюсь, что теперь это может выглядеть ненатурально. Я думал о том, что, если выживу, вернусь в Линц и напишу оттуда вам письмо, состоящее из одних высокопарностей!…

Это уже начинало походить на безумие. Они все посходили с ума. Запах удушливой гари, надвигающийся огонь, канун гибели совсем расстроили их воображение. В такой обстановке мы обмякаем, делаемся податливей, теряем способность к сопротивлению. Мы летим на спасительный свет, а оказывается, это вечная тьма… Так думала я, а надо мной склонялись тяжелые ветви смоковниц и кипарисов, и ночные цветы благоухали, что-то горячее и живое шевелилось в зеленой гуще… Уж не одни ли мы на всем белом свете?

Я попросила его лечь и заснуть. Он послушно улегся, и я отправилась к себе в беседку в надежде, что утро прояснит нашу жизнь. Прямо в одежде упала я на постель и тотчас же уснула. Не знаю, сколько времени длился мой сон. Что-то заставило меня открыть глаза. Прямо передо мной у самого входа в беседку темнел силуэт мужчины.

– Луиза, не пугайтесь, это я, – сказал поручик, – сна нет, ничего не могу с собой поделать… Вы только не пугайтесь… – и горячей ладонью он провел по моей руке. – Бог свел нас в этом райском саду, – прошептал он, наклоняясь ниже, – я бессилен против судьбы…

– Что вы делаете? – едва слышно проговорила я, отстраняя его от себя, – вы всех разбудите… Ступайте к себе!…

Он опустился на колени. Я слышала, как он тяжело дышит, и поняла, что он невменяем, и приготовилась защищаться, ибо безумие безумием, а моя репутация в глазах моих друзей должна быть чистой и безукоризненной.

– Мой дядя, – совершенно отчетливо произнес Тимоша неподалеку, – при всей своей доброте большой фантазер. Эта выдумка с обедом – просто игра от беспомощности и отчаяния.

Мы с поручиком замерли, словно воры в засаде.

– Может быть, – сказал в ответ господин Мендер, – но это в дни войны создало ему нелестную репутацию. Он мог придумать что-нибудь более подходящее моменту…

Я оттолкнула поручика от себя, что стоило мне немалых усилий, и знаками показала, чтобы удалился. Я слышала, как он отправился к себе. Затем прозвучал голос Тимоши:

– Вам тоже не спится?

– Да, – сказал поручик, – ходил, изучал этот райский сад.

– Ну, если вы можете ходить по саду, – сказал Тимоша жестко, – то уж на коня сесть и подавно?

В этот момент что-то заскрежетало, дверь в оранжерею распахнулась, сразу напомнив, что этот сад не бесконечен, и в тусклом свете китайских фонариков перед нами предстал французский солдат с ружьем в одной руке и с корзинкой в другой.

– Есть здесь кто-нибудь? – спросил он хрипло.

Господин Мендер возник перед ним и сказал на французском, с трудом подбирая слова:

– Здесь я. Франц Мендер. Вы пришли за мной?

Солдат с удивлением оглядел его.

– Да на черта ты мне сдался! – сказал он добродушно. – Я пришел за сапогами. Видишь, от моих почти ничего не осталось, а победителю нельзя ходить босым.

– У меня нет сапог, – сказал господин Мендер.

– А на тебе что? – спросил солдат.

– Это мои сапоги, – сказал австриец.

– Ну вот и снимай, – ответил француз, – надеюсь, они мне подойдут. Как ты думаешь?

– Как вам не стыдно! – сказала я, выходя вперед. – Вы позорите армию! Вы грабитель!…

Он не удивился, увидев меня, лишь отмахнулся, протянул руку к сапогам и сказал:

– Стыдно, не стыдно. Что за слова? Разве я виноват, что мне обещали в Москве теплую квартиру, довольство и полный отдых! Вы местные жители, вам есть где взять, а мне?

– Могли бы и вовсе не приходить сюда! – заявил Тимоша.

– Ах, сколько вас тут! – сказал солдат спокойно. – Когда ты, дитя, получишь приказ, попробуй отвертеться… Я бы купил эти чертовы сапоги, – проворчал он, – да у меня нет ваших чертовых денег, а ваши чертовы лавки все разграблены…

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71