Саммер - Саболо Моника
Над озером к горизонту летят птицы, выстраиваются в линию, двигаются в том же направлении, что и я. Может, они приглашают меня в Бельвю и я увижу их на лужайке перед домом — они прижмутся друг к другу и будут пристально следить за мной, выворачивая шеи?
Я опускаю стекло, и в машину врываются ветер, оранжевый свет и запах воды; есть только природа — и я.
Дорога кажется новой, гладкой и сияющей, будто прямо сейчас, километр за километром, ее рожает земля.
И я вдруг вспомнил о птенцах попугаев. Мы с Саммер тогда были детьми. Они появились в большой белой клетке, стоявшей на подоконнике в кухне, — маме в то время пришла в голову идея завести птиц. Розово-серые голые комки с атрофированными крыльями, вывалившиеся из липких яиц.
Очень скоро на шее у маленькой самки выступила кровь, и нам с сестрой объяснили, что иногда птица-мать непонятно почему нападает на детей и убивает их. Мы пришли в ужас, мы трясли головами, мы никак не могли в это поверить.
«Сколько всего странного происходит на свете».
Я помню, как мать держит что-то, завернутое в бумагу, потом бросает это в мусорное ведро и молча стоит, не уходит, смотрит туда, а когда замечает меня в дверях, резко хлопает крышкой и моет руки средством для посуды.
Потом птицы и клетка исчезли.
Когда ночью я спускался в кухню налить себе молока, то в мерцающем свете холодильника мне чудилось, что из-под мойки выскакивает что-то живое, выскакивает и жадно дышит.
Я проехал ворота, заглушил мотор и вылез из машины. Земля, казалось, остановилась. Буйство дикого мира поглотила Вселенная.
Мать застыла, увидев меня, в руках она держала банные полотенца:
— Бенжамен?
Она явно удивлена, а ее улыбка скрывает что-то, похожее на страх; так она улыбнулась бы любому, кто появился бы перед ней, — подружке, пришедшей с плетеной сумкой в руке или незнакомцу с топором.
Я давно не приезжал сюда, может, год или два, вспоминать не хотелось. Воздух душил меня, когда мы находились здесь втроем. И еще на втором этаже стояла навечно закрытой комната Саммер; порой мне казалось, что из-за двери доносится далекая мелодия флейты или вытекает тонкая струйка пыли. Однажды я ушел и думал, что навсегда.
— Все в порядке?
Мать такая хрупкая на фоне дома, который кажется огромным в золотистом свете угасающего дня. Тень от него накрывает сад, и мы стоим в этой тени.
Я молчу и осторожно целую ее — мне нужно выиграть несколько секунд, постоять немного в прежнем мире.
Она смотрит на меня все с той же улыбкой, потом, чуть нагнувшись, бросает полотенца на шезлонг, и я говорю ей в спину:
— Я знаю про Саммер.
Какой слабый у меня голос!
Она выпрямляется и глазами перепуганной лани глядит на меня:
— Что знаешь, Бенжамен?
Я смотрю в ее маленькое решительное лицо и говорю себе, что она до последнего будет цепляться за ложь, за все то, что выросло между нами, — такое легкое и объемное, как шар из красной шелковистой бумаги, который старательно надувает соседский малыш.
Я делаю вдох. Я стою на краю земли. Смотрю в пропасть: там внизу деревья, скалы, и вьется крошечная синяя нитка ручейка.
— Я знаю, что она жива. Знаю, что она не папина дочь. Знаю, что вы мне ничего не сказали. И знаю, что вы ничего не сделали для того, чтобы найти ее.
Она немного постояла, потом развернулась и направилась в дом. Прошла в кухню, и я — следом за ней, наступая ей на пятки.
— Твой отец еще не вернулся. Хочешь выпить чего-нибудь?
— Мама…
Не знаю, услышала ли она меня; она продолжала стоять у холодильника, и на мгновение мне показалось, что она готова в него забраться и исчезнуть, стать частью его мороза и белого света. Но она просто плотно закрыла дверцу, в руке у нее появилась бутылка белого вина; она поставила ее на стол, потом села и посмотрела мне прямо в глаза.
Я на автомате вытащил из шкафчика над плитой два бокала, они стояли около фужеров для шампанского; меня всегда удивляло бесконечное количество этих фужеров, и я знал, что могу наощупь отыскать то, что мне тут понадобится. Может, от нашей жизни и осталось только это — четко определенное место каждой вещи на кухне.
Бокал в ее руке дрожит. Глаза неестественно блестят:
— Ты и понятия не имеешь, Бенжамен.
Я выдыхаю, сердце у меня сжимается. Я бросил камень в пустоту, он летит. Только воздух гудит.
— Я была так влюблена, а он бросил меня…
— Кто бросил?.. Кто?
Она пожимает плечами, склоняется над бокалом, она так похожа на Саммер, на ту Саммер, недоступного подростка. Потом поднимает голову и смотрит на меня:
— Он был женат, друг семьи. Я забеременела, когда мне исполнился двадцать один год.
Она коротко засмеялась.
— Я и правда думала, что он любил меня. В этом возрасте все мы дуры. А мои родители… Думаю, они хотели, чтобы я исчезла с лица земли. Виновата была только я. Жизнь моя вдруг закончилась. Я хотела что-то сделать, но оказалась здесь, в этом городе, в этом крохотном мире.
Она широко развела руки:
— Я могла стать кем-то. У меня была бы другая жизнь.
Я сидел рядом с ней, но это была пустая оболочка — моя мать ушмыгнула туда, где не существовало ни Саммер, ни отца, ни меня, ни этого дома.
— Я вышла замуж, думаешь, я для себя это сделала? Я сделала это ради родителей. Я сделала это ради твоего отца, ради твоей сестры, ради всех этих людей, которые приходили к нам, а потом в одну секунду исчезли. Мы дружили с Бернаром Барбеем, помнишь его? Я думала, он приходил к нам из-за меня, а потом, когда она исчезла, когда она так с нами поступила, он не отвечал на мои звонки, а если и отвечал, то говорил: «Успокойся, успокойся», как будто я сошла с ума.
У нее потекли слезы, и я подумал, что никогда не видел ее плачущей.
— Может, она и с ним переспала!
Голос у нее задрожал от ярости.
— Кто с ним переспал? — переспросил я.
Она резко поднялась, принялась ходить, как лунатик, и свет лампы играл на ее волосах. Золотистый диск прямо над ее головой.
— Твоя сестра!
Я в изумлении посмотрел на нее, я спрашивал себя, понимает ли она, что говорит.
Бернар Барбей?
— Она стала нам врагом. Она их всех хотела. Она была везде, все у меня отнимала, все! Отца, ребят, постоянно… Она хотела унизить нас!
В оконном стекле за ее спиной я видел отражение матери — той, другой матери, опасной незнакомки.
— А когда мы увидели их, Франка и ее, в гостиной… Потных, непристойных, на диване… Она валялась там, голая, а он на ней! Твой отец как с ума сошел, бросился на твою сестру, стал бить ее по щекам и подрался с Франком. Никому не дано пережить такое. Я словно умерла…
Ее тонкий голос раздавался в кухне, а в окне я видел небо, его голубое пальто, накинутое на землю, серело на глазах. Мне показалось, что я ухожу сквозь стекло и погружаюсь в синеву или сливаюсь с облаком.
Где я был той ночью?
Где я был всю свою жизнь?
— Прошло три дня, и она скрылась… И не пришла назад. Чтобы наказать нас!
Мать бросила на меня растерянный взгляд, губы у нее дрожали.
А я — я словно угодил куда-то туда, где офицер в белом кителе, развернув передо мной карту местности, терпеливо объясняет, что земля совсем не такая, как я думал, и теперь я попал вот сюда — он показывает на карте, — на границу двух океанов.
Как будто на ветровом стекле машины чья-то рука прикрепила кусок фотопленки — она совсем заиндевела, — и кто-то выводит на ней пальцем имя. Или рисует сердце. Или карябает непристойности.
Я вдыхаю облако пепла, и он залепляет мне легкие.
Мать снова садится, залпом выпивает вино. Щеки ее багровеют.
— И когда нам позвонил этот полицейский… Он сказал, что нашел ее, но она не хочет, чтобы мы знали, где она! Ты представляешь, Бенжамен?
Похожие книги на "Саммер", Саболо Моника
Саболо Моника читать все книги автора по порядку
Саболо Моника - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.