Шпоры на кроссовках - Верещагин Олег Николаевич
– Ама-а-а-а-а-ан!!! Френджи, ама-ан!!! [19]
– Вэр из э кэй виз э феттерс, шитз?! [20] – перемкнуло Кольку, и он подкрепил свою просьбу судорожными движениями пистолетного дула, окончательно убедившим турок, что перед ними "отмороженный народный мститель", который и без пистолета способен поотрывать им головы. К счастью, они и не подозревали, что у Кольки просто затряслись неожиданно руки…
Еще более удивительным было, что один из надсмотрщиков, сдернув с пояса здоровенное кольцо, бросил его к босым Колькиным ногам, едва не отбив мальчишке пальцы простонал:
– Вис кейз… донт кил, вандерфул сэр! [21]
– Гой даун фронт оф ми, ран! [22] – завопил Колька на автомате, размахивая пистолетом.
– Релисиз оллз фром зе феттерз, велл! [23]
Внизу уже гудели прикованные рабы, понявшие, что наверху творится что-то не вполне обычное. Не смея поворачиваться спиной к мальчишке, следовавшему за ними по пятам до широкого люка, из которого невероятно воняло, турки начали спускаться вниз. Послышался звон, грохот, потом – вопли и азартная толкотня. Колька отшатнулся от люка, откуда высунулась голова – взлохмаченная и жуткая – и что-то спросила по-итальянски.
– Не врубаюсь, я русский, – ответил Колька, – но вы все свободны. Спецназ прибыл вовремя, выкуп за заложников не выплачивался…
Наружу полезли омерзительно пахнущие, возбужденные, грязные и решительные люди. Кто-то отдавал команды, кто-то уже ломал двери в каюты, чтобы добраться до оружия, кто-то разноязыко и горячо благодарил Кольку, а несколько серьезных бородачей, повинуясь отдаваемым по-немецки командам белобрысого и вполне интеллигентного парня, выкатывали из портов [24] и разворачивали на берег пушки – их на каторге было полдюжины.
– Э, э, э! – завопил Колька, бросаясь туда. – Э, по домам не стреляйте, там свои, вы чего?!
Один из бородачей сказал что-то белобрысому, тот оскалился и толкнул Колька в плечо, прогнусив:
– Йа, рихьтигь, керл! [25] – и, отвернувшись, поднял руку: – Файер! [26]
Пушки ахнули в разнобой, но дружно, а на берег по сходням уже валила разномастная и чем попало вооруженная толпа. Колька перепрыгнул через борт и, стараясь не намочить пистолет, побрел к берегу по грудь в воде – искать Мирослава. Не оставаться же было на галере, когда еще ничего не кончено?!
…Возле дверей лежали двое турок – крест-накрест. Сами двери были открыты настежь, и Колька с порога увидел, что там происходит.
Еще один турок, разбросав руки и выронив саблю, лежал за порогом. В небольшой комнате горели свечи, в их неожиданно ярком, но мечущемся свете вокруг опрокинутого стола кружили Мирослав и рослый турок, богато одетый, с красной бородой. У него, как и у Мирослава, были сабля и кинжал, только изогнутый и более длинный. И Мирослав и турок непрестанно ругались на двух языках, причем Мирослав так, что уши вяли, у пивного ларька не услышишь.
– Дроп е ган! [27] – перескочил с классических английских на американские киношные рельсы в конец обалдевший Колька и присел, вскинув пистолет в обеих руках, так, что затрещали трусы. В ответ турок молниеносно метнул в него кинжал, и, если бы Колька не закосил под штатовского полисмена со своими приседаниями, кинжал попал бы ему куда-то в глаз, а так – вылетел в дверь.
Этого мига хватило Мирославу. С ликующим воплем он прыгнул вперед, перехватил саблю турка и…
– За мою семью! – услышал отвернувшийся Колька его крик. Потом тяжело упало что-то, покатилось.
И только потом упало тело…
…Вообще-то черногорцы – дикие люди, да и освобожденные рабы, среди которых оказались люди дюжины национальностей со всей Европы, за время плена одичали. Колька немного посмотрел, как они все под ликующие вопли и воинствующую музыку каких-то рожков и чего-то вроде скрипок насаживая на колья отрубленные головы турок – и отправился спать в один из домов, куда хозяева его чуть ли не на руках внесли. Просто народ, подумал Колька, возясь на соломенном тюфяке. Таким в качестве врага лучше не попадаться – до конца дней своих бегать будешь по кабинетам психокоррекции. Но с другой стороны – детей за выкуп не похищают, наркоту не жрут и финансовых пирамид не создают, подумал Колька и на удивление быстро и спокойно уснул. Ему снилось, что он с приятелями в видеобаре смотрит какой-то ужастик и все время зевает, вертится и критикует фильм, невероятно скучный и пресный по сравнению с тем, что успел увидеть за последнюю неделю…
…Проснулся Колька от того, что выспался. Солнечные лучи падали на стену из двух маленьких окошек под низким потолком. Кто-то прикрыл его легким одеялом, пахнущим молоком и шерстью. Рядом лежали его одежда и обувь, вычищенные, отмытые и заштопанные. Колька лениво высунул руку из-под одеяла – шпоры были на месте.
За приоткрытой дверью послышались голоса, невнятные, но настойчивые, потом – смех, звонкий, хотя и приглушенный. Колька приподнялся на локтях и удивленно заморгал: вошла потрясно красивая девчонка, смотревшая в пол, поклонилась присела и, поставив рядом с постелью кувшин молока и тарелку с хлебом и печной рыбой, тихо спросила:
– Как спалось?
– С-спасибо, хорошо, – кивнул Колька и услышал веселый смех:
– Целуй ее, целуй, я как брат разрешаю, только потом жениться придется! Утро доброе, Никола!
В дверях стоял, подбоченясь, во всей своей красе Мирослав – улыбающийся, левый рукав рубахи небрежно оторван и пущен на повязку.
– Ой ты! – девчонка не смутилась, замахнулась на Мирослава, вскочив, рукавом. Тот приобнял сестру и, посерьезнев сказал:
– Спасибо тебе, что стрелять не стал вчера. Я сам должен был его казнить. И за все прочее спасибо… Мы, Никола, с Мирьяной уходим. Дом поднимем, я жену найду. Мирьяна – мужа… Пойдешь с нами? – прямо спросил он. – Мне будешь братом. Мирьяне – хочешь, мужем, а не хочешь – так тоже братом. Пойдешь Никола?
Колька вздохнул:
– Не пойду, Мирко, прости. Меня ждут.
– Люди, которых ты освободил, в Венецию плыть собираются, на каторге, – Мирослав немного обиженно отвел глаза. – Плыви тогда с ними. Тут недалеко, а в Венеции руссы часто бывают, возьмут тебя домой, – Мирослав отстранил сестру и подтолкнул ее к выходу, а сам, дождавшись, пока она уйдет, подошел ближе к Кольке, который начал одеваться. – Нечего мне подарить тебе – разве что пистолет или кинжал… – черногорец замялся, и Колька замотал головой: – Не хочешь?!
– Тебе нужнее, – Колька, поочередно поднимая ноги, натянул кроссовки. И ощутил, что зеркало, которое ищет, где-то близко! Рядом совсем! Он даже огляделся, а Мирослав понял это так, что Колька собирается уходить, и заторопился:
– Тогда прими мою дружбу. Если будет во мне нужда – пришли весть в наши края и я приду. В том клянусь, – и Мирослав перекрестился, – и крест святой на себя кладу… Пошли, проводим тебя с Мирьяной до каторги.
Было уже за полдень. Колька потянулся, стоя на пороге дома, поклонился сидевшим неподалеку старикам, при виде мальчишки почтительно обнажив им головы и уже открыл рот, чтобы сказать Мирославу, что он не плывет никуда, потому что должен найти одну вещь, когда…
– Вот от меня тебе подарок, – сказала Мирьяна. – Когда б не ты – брат сказал так – он бы сгинул, а мне быть проданной на константинопольском рынке. Возьми, не отказывайся. Пусть будет память, поглядишься – и нас вспомнишь.
В руке Мирьяна держала… зеркало. Зеркальце из полированного серебра на короткой витой рукояти. ТО САМОЕ ЗЕРКАЛО.
Похожие книги на "Шпоры на кроссовках", Верещагин Олег Николаевич
Верещагин Олег Николаевич читать все книги автора по порядку
Верещагин Олег Николаевич - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.