Родная страна - Доктороу Кори

В тот вечер, в штабе Джо, я снова обратился к вселенной.

И на сей раз вселенная ответила.

Невидимые руки подтащили курсор мыши к панели быстрого запуска, неслышно щелкнули иконку LibreOffice, создали на экране окно нового текстового документа. Впечатление было такое потустороннее, что волосы встали дыбом, а по спине побежали мурашки. Я старался сохранять невозмутимый вид и не мигая смотрел в глазок видеокамеры, а на экране тем временем оживал мой самый страшный кошмар.

Я не знал, что сделать, что сказать, в голову ничего не лезло, во рту пересохло, затряслись руки.

Неимоверным усилием воли я шевельнулся, дотянулся до крышки, захлопнул ноутбук и вскочил, опрокинув кресло. Очнулся, стоя посреди штаба, весь дрожа и в холодном поту. Со всех сторон меня окружали темные экраны, пялились немигающими видеокамерами, и я всей кожей ощущал, как вглядываются в меня скрытые за ними далекие, призрачные глаза.

Изо всех сил стараясь не сорваться на бег, я быстрым шагом направился в серверную. Меня терзала звериная жажда выдернуть из гнезда провод, подключающий здание к интернету, превратить наш штаб в темный островок ничейной земли посреди гигантской паутины планетарного масштаба. Но, очутившись в прохладном кондиционированном воздухе тесной комнатки, где на стеллажах тихо гудели серверы и роутеры, мигали сетевые выключатели и массивные источники бесперебойного питания, я мало-помалу успокоился, перевел дыхание. Да, здесь тоже полно компьютеров, но у них нет ни камер, ни микрофонов. И клавиатура тут только одна, маленькая и побитая, на которой я с пулеметным треском набирал команды для проверки или перезагрузки роутеров. И экран всего один, девятидюймовая плоская панель с навеки отпечатавшимся окошком для ввода пароля к одному из роутеров. Все здесь было знакомо и привычно, все дышало спокойствием высоких технологий. В этой комнате я невидим для веб-камер. Тут я могу запрограммировать роутеры, чтобы они генерировали огромные, необъятные журналы, целые библиотеки с информацией о каждом пакете, каждом байте, входящем в здание или покидающем его стены. В этой комнате я сумею организовать западню.

Ноутбук нагло развалился у меня на столе, пялясь экраном мне в лицо, будто незваный гость.

«Эй, Боже, это ты? Слышишь меня? Это я, Маркус». В горле вспыхнул истерический смешок, я его с трудом проглотил.

Тишина. Гудел кондиционер. Запертый в серверной роутер старательно закачал на свой твердотельный диск лишние несколько миллионов байт, за счет этого выработав чуть-чуть больше тепла, чем обычно, и кондиционеру пришлось самую малость прибавить мощности. В атмосферу взлетел крохотный шлейф углеродного выброса.

Я глядел во въедливый стеклянный глаз веб-камеры и размышлял. Кто, интересно, смотрит на меня с той стороны? Или там вообще никого? Хотелось бы знать, как работает этот баг. Звонит хозяевам всякий раз, когда я вхожу в сеть, и сообщает, что я доступен для слежки? А пока я не в сети, накапливает мои фотографии и отчеты о нажатиях клавиш, ожидая удобного момента слить эти данные куда следует?

Может быть, в этот миг на чей-то телефон прилетела эсэмэска вроде «Маркус онлайн» и раздался бодренький рингтон? Например, «Ла кукарача»?

— Эй! Кто там есть?

Тишина.

— Да вылезайте же, паршивцы, я знаю, что вы там. — Паранойя отчетливо подсказывала, что меня записывают, что любые мои слова и жесты минут через десять будут выложены на ютьюб. Я старался строить из себя крутого супергероя, чтобы весь мир видел, как я с гордо поднятой головой встречаю известие о том, что за мной следит скрытая камера. — Что толку прятаться? Я знаю, что вы влезли в мою машину. Поэтому я, как только закончу, выключу этот комп и переустановлю операционку. У вас последний шанс поболтать со мной, пока я не прикрыл вам дверцу.

Я долго смотрел в экран. А он терпеливо пялился на меня.

— Ну ладно. — Я встал и потянулся закрыть крышку. На миг я испугался, уж не примерещилось ли мне все это. Может, я уже рехнулся? Но едва рука коснулась крышки, как на экране вспыхнуло слово:

Я сел обратно.

— Рад новой встрече. У вас есть что мне сказать?

— Вы за мной шпионите. — В моем голосе слышалась дрожь.

Теперь дрожь пробила меня с головы до ног. Эти подонки шпионят за мной, и у них еще хватает наглости говорить «забудь»?

— Вы не… — У меня перехватило дыхание. Я сглотнул комок, сделал пару глубоких вдохов. — Ошибаетесь, вы не на моей стороне. Вы хоть сами понимаете, что за чудовищную гнусность творите?

Я хотел было оскорбиться, но тут до меня дошло. Эта цепочка грубостей адресовалась не мне. По ту сторону экрана сидели два человека и переругивались прямо в моем текстовом окне. Один печатал гораздо быстрее и аккуратнее другого.

— Вам что, лет по двенадцать? — спросил я. — Вы, значит, мелюзга?

В моем списке лингвистических преступлений «хата» стояла наравне с «йоу» в конце предложений. Это и вправду мелюзга, даже если мистер водолей не врет насчет своего возраста. По крайней мере, эмоционально они еще салажата.

— Имейте в виду, что из-за ваших фокусов могут погибнуть два человека. Того, кто дал мне эти документы, схватили. Вам лишь бы поржать, однако своими хиханьками вы серьезно запороли работу, которую мы проделывали ради помощи им.

На миг мне подумалось, что, может быть, они из Машиной группы. Например, ее разноцветные подружки. Но потом — бритва Оккама — я решил, что они наверняка узнали о Маше и Зебе, подслушивая мои разговоры.

— Зря суете нос не в свое дело.

— Вы о чем?

— Что? Помогать? А чем я, по-вашему, занимаюсь все время? То есть все свободное время, когда не пытаюсь выяснить, откуда идет утечка. Когда не трачу время на вас, придурков.

— Чего? — Я внимательно следил, как на экране появляются слова. Их там не меньше чем трое. А то и четверо.

В обычном чате сообщение сразу приходит целиком — пауза, потом текст. Но здесь было не так. Я видел, как на том конце кто-то набирает текст, то задумывается, то стирает написанное, пару раз даже вмешивался другой таинственный наборщик, пытался вставить что-то от себя, но был изгнан, его текст поспешно стерли. В этом тексте была фактура, и оттого он казался уже не таким призрачным и страшным. По ту сторону сидели и цапались люди, а не всемогущие боги, и тот факт, что им удалось меня взломать, еще не указывал на их всемогущество или моральное превосходство.