Тринадцать подвигов Шишкина - Петров Олег Георгиевич

Вот содержимое второй чашки, помноженное на материнскую любовь, и руководило Альбиной Феоктистовной в её протесте очередному выезду сына на поля битвы за урожай. При её должности, личных и служебных связях в лечебно-профилактической сфере удовлетворить протест было несложно: одна маленькая медсправка могла бы устранить для студента Шишкина не только форс-мажорные обстоятельства, но и породить по его адресу искренние сопереживания и неподдельное сочувствие лучшей части профессорско-преподавательского состава.

Собственно, и даже так далеко не надо было заходить. Достаточно было бы телефонного звонка в деканат факультета:

– Анатолий Иванович? Здравствуйте! Областная санэпидемстанция беспокоит. Не отвлекаю от учебного процесса? Да, нет-нет, что вы, никаких проблем. Это мама вашего студента-филолога Саши Шишкина. Как там мой?.. Спасибо, спасибо… Я-то, собственно, что вам позвонила… Поблагодарить хочу. Саша вашу факультетскую столовую нахваливает. Я даже, как мать, ревную… Но, с другой стороны, рада, что у вас такая забота о питании студентов. Так вот… Я тут план-график работы городской СЭС просматривала… Смотрю, а они проверок общепита в вузах позапланировали на следующий квартал… Посоветовала им лишний раз к вам не лезть, других забот хватает. Да что вы, не за что!.. Извините, что отвлекла. А за сына – спасибо…

– Только попробуй брякни! – хмурил брежневские брови Сергей Петрович. – Смотри, если узнаю… Никаких поблажек! Никому! И общепит в тонусе держать, и собственного сына! Обязан быть, как все! Никто ещё не надорвался от пары-другой недель физического труда на свежем воздухе да при здоровой деревенской пище. А уж от коллектива отрываться – самое последнее дело. Коллективизм – стержень нашей жизни! Это на Западе все по индивидуальным норам. Вот и загнивают! А у нас – плечом к плечу! Тем и сильны! – превентивно грохотал отец.

И Александр был с ним полностью согласен. Насчёт коллективизма, а главное – избавления на целый месяц от всеобъемлющей родительской опеки.

Альбина Феоктистовна, отдать ей должное, мнение мужа уважала и всегда учитывала, принимая решение или определяя своё поведение. В глубине души, конечно, была с ним согласна: сын не дочка, и мужественность мальчику необходима на жизненном пути. Поэтому скрепя сердце деканат не беспокоила, но все четыре институтских сентября изнывала от понятной материнской тревоги.

А ныне её сердце уже не только полнилось тревогой, но и нехорошим предчувствием. Предчувствие её не обмануло…

– Да что же это такое… Сашенька, ты шутишь? – Альбина Феоктистовна клала под язык очередную нитроглицеринину и запивала противный вкус растаявшего шарика не менее противной валерьянкой. – Господи, кому нужны такие эскапады! – вскрикивала она, глядя на невозмутимого сына, который, похоже, всерьёз настроился пережить родительскую бурю.

В прихожей вякнул дверной звонок. Альбина Феоктистовна порывисто кинулась отпирать двери. И тут же загрохотали шаги Командора.

– Ты чего творишь, а?! – рявкнул, показавшись в дверях гостиной, отец. – Ты чего творишь? Мать раньше времени в могилу решил свести?

Он протопал к столу и грузно опустился на жалобно скрипнувший стул.

– Отвечай, поганец, как ты до такого додумался?

Альбина Феоктистовна бесплотной тенью прошмыгнула в комнату за спиной супруга и безвольно притихла в уголке дивана, всем своим видом невольно иллюстрируя облик кандидатши на погост.

– Я к кому обращаюсь? Напакостил, а теперь со страха язык проглотил? – Отец багровел, но привычных ассоциаций с помидорами это не вызывало. С кровопролитной резнёй гугенотов в ночь Святого Варфоломея – да, а со спелыми помидорами – нет.

Первоначально Александр, не сомневаясь в однозначности родительской реакции на известие о результатах распределения, в самом деле планировал отмолчаться. Ну хватит мать стопку корвалола, ну прогремит стандартный набор отцовской риторики… Но вот эти «поганец», «напакостил»…

– Ты чему меня учил? – негромко спросил он, немигающе уставившись на отца. – Чему? Мужиком расти? А чего же ты сейчас на меня орёшь? За то, что я решил, твоим же призывам следуя, не отсиживаться, как опять же ты любишь говорить, под мамкиной юбкой?..

– Ох-ох-ох! – насмешливо проговорил Шишкин-старший. – Последние грибы и те на дыбы! Ты эти антимонии для ваших комсомольских собраний побереги! А дома не хрен комедь ломать! Мы-то с матерью знаем, какой из тебя Павка Корчагин. Вкусно пожрать, сладко поспать да очередную чувырлу в кабак стаскать, а после в койку завалить!

– Серёжа… – простонала маман Шишкина.

– Молчи, защитница! Иди, гоголя-моголя ему набултыхай да потом ротик ему салфеточкой подотри! Ге-е-рой, ж… с дырой! Отмёрзнет она у тебя без городского сортира, отмёрзнет!

– Ну у тебя же не отмёрзла! – вставил Александр.

– Сашенька, да как ты с отцом… – жалобно раздалось с дивана.

– А что я? Не ору, не обзываюсь. Цитирую…

– Ну-с, – повернулся к супруге на взвывшем стуле Сергей Петрович. – Теперь ты понимаешь, кого ты вырастила? Законченного эгоиста!

«Сейчас кулаком по столу долбанёт», – подумал Александр, но с удивлением отметил, что ошибся. Отец сдержался, и даже багрянец на его щеках потерял яркость.

– А знаешь, Аля… – Шишкин-старший помолчал пару мгновений. – А и пускай! Пускай мурцовки отведает! Да, правильно! Я в его годы уже пятилетку в путевых обходчиках оттрубил – и ничего!

Эти «путевые обходчики» являлись постоянным припевом в разговорах «отцов и детей».

Были, были в далёком, как казалось Александру, прошлом Шишкина-старшего промеренные-перепромеренные пешим ходом «рельсы-рельсы, шпалы-шпалы». Однако потом в отцовской трудовой биографии грянули кардинальные перемены, которые мало подходили в качестве ссылок на автобиографические примеры трудового мужества. Поначалу передового обходчика избрали в районные депутаты и предложили скромную должность в дорпрофсоже, потом профсоюзная стезя перешла в скромную, но руководящую работу.

По номенклатурной лестнице Сергей Петрович ступал аккуратно, с пониманием, потому с годами и обрёл нынешний солидный статус замначальника управления железной дороги. Ведал кадровой работой на солидном по протяжённости участке Транссиба, обеспечивающем грузопассажирские перевозки в масштабе двух сопредельных регионов.

– О чём ты говори-ишь!.. – протяжно простонала Альбина Феоктистовна. – Деревня… дикость… отсутствие элементарных бытовых удобств… Печка… дрова… Приживальцем у чужих людей! Ванька Жуков в двадцатом веке! Только и счастья, если ещё чем-то сносным накормят, да в тёплом углу спать придётся… А зарплата учителя? Это же месть бюрократов за отравленное учителями детство!

«О, мать выдаёт нехилые афоризмы! – восхитился Александр. – Надо не забыть, записать». И он тут же устыдился собственного цинизма в столь драматический миг.

Недалёкое сельское будущее пока представлялось Шишкину-младшему белым, только что загрунтованным полотном, но первые штрихи, брошенные на холст матерью, впечатляли. И, к сожалению, не в оптимистическом ракурсе.

– Саша, ну какая деревня? Какой из тебя сельский учитель! Господи… – Альбина Феоктистовна заплакала. Приём в семье Шишкиных запрещённый в силу его высокой эффективности.

– Перестань щазже и успокойся!

Отцовский кулак всё-таки бухнул по столу. По комнате поплыл мелодичный перезвон хрусталя в горке.

– Перестань щазже! – уже мягче, почти уговаривая, сказал Сергей Петрович и тяжело вздохнул. – Перестань… Он и четыре года назад наплевал на родительские советы… Выбрал себе профессию! Ни Богу свечка, ни чёрту кочерга!

«Ишь ты, – подивился Александр. – До сих пор проглотить не могут!.. А что было тогда такого в его выборе? Сами же и пристрастили к чтению…»

Мысли тут же перескочили на семейную библиотеку. Вот чего заметно будет не хватать на новом месте.

Да уж… Библиотеке Шишкиных могла бы позавидовать любая не только сельская, но и районная библиотека. Ряды тяжёлых, солидных фолиантов собраний сочинений классиков отечественной и зарубежной литературы, многоцветье томиков с произведениями модных авторов, которые – стоило только заказать – гарантированно и неизвестно откуда добывали для сына папан и маман Шишкины. По крайней мере, на прилавках книжных магазинов областного центра такая литература не наблюдалась. Иногда в «Доме книги» и при подписке на периодическую печать разыгрывались некие собр. соч., но кто же не знает, что такое лотерея! Александр, правда, и сам в последнее время кое-какие связи в мире книготорговли наладил: перезнакомился с девчушками-продавщицами книжных магазинов и периодически похаживал то в один, то в другой, кокетничая-кавалерствуя: цветочек преподнесёт, шоколадку «Алёнка» сунет. Взамен из-под прилавка получал очередной томик «Библиотеки приключений» или «Военных приключений», современного иностранного детектива, отечественной или зарубежной фантастики.