Сердцедер - Виан Борис

Психиатр провел рукой по рыжей бороде и засмеялся:

— Вместе с тем это доказывает отсутствие желаний.

— Вовсе нет, — возразил Ангель. — Чтобы не обладать ни желаниями, ни устремлениями, вы должны оказаться в совершенно нейтральной социальной среде. И не испытывать на себе никакого влияния, утратить все воспоминания о прошлом.

— Так оно и есть, — подтвердил Жакмор. ~ Я родился в прошлом году, таким, каким вы видите меня сейчас. Взгляните на мой паспорт.

Ангель взял документ и стал его разглядывать.

— Да, правда, — признал он, возвращая паспорт. — Но это же неправда!

— Да вы себя сами послушайте! — запротестовал возмущенный Жакмор.

— Одно очень хорошо дополняет другое, — пояснил Ангель. — Правда, что это записано в паспорте, но то, что в нем написано, — неправда.

— Однако что там написано, — продолжал Жакмор. — «Психиатр. Пустой. Для наполнения». Аннотация! Да что об этом говорить! Написано черным по белому!

— Ну и что? — спросил Ангель.

— А то! Вы же видите, что желание наполнения исходит не от меня. Что все это было разыграно заранее. Что я не был свободен в своем выборе.

— А вот и нет! — возразил Ангель. — Если у вас есть хотя бы одно желание, вы уже свободны.

— А если бы у меня его не было? Даже этого одного?

— Вы бы просто перестали существовать.

— Тьфу! Не буду больше спорить. С вами становится страшно.

Выйдя за ограду, они зашагали по дороге, которая вела в деревню. Земля была белой и пыльной, по обочинам росла влажная трава цилиндрической формы — темно-зеленое частоколье желатиновых карандашей.

— Так ведь все как раз наоборот! — взвился Жакмор. — Свобода — это полное отсутствие каких бы то ни было желаний, и абсолютно свободным может считаться только тот, кто не имеет никаких желаний. Именно потому, что у меня нет никаких желаний, я считаю себя свободным.

— А вот и нет, — возразил Ангель. — Поскольку у вас есть желание заиметь желания, у вас уже есть желание что-то заиметь, а значит, все ваши рассуждения неверны.

— О! — воскликнул Жакмор в негодовании. — В конце концов, хотеть чего-либо означает быть прикованным к своему желанию.

— А вот и нет, — возразил Ангель. — Свобода — это желание, которое исходит от вас. А в общем-то…

Он остановился.

— А в общем-то, — подхватил Жакмор, — вы просто морочите мне голову. Я собираюсь вести сеансы психоанализа и забирать истинные желания, хотения, сомнения и все такое, а вы тут меня терзаете.

— Подождите, — в раздумье произнес Ангель, — проведем следующий опыт: попробуйте хоть на секунду полностью перестать хотеть желания других. Попробуйте. Но только честно.

— Я согласен, — сказал Жакмор.

Они остановились на обочине. Психиатр закрыл глаза и, казалось, полностью расслабился. Ангель пристально вглядывался в его лицо. Кожа Жакмора как будто дала бесцветную трещину. Лицо постепенно светлело; какую-то странную прозрачность приобретали руки, шея, тело.

— Посмотрите на свои пальцы… — прошептал Ангель.

Жакмор открыл почти бесцветные глаза. Сквозь свою правую руку он увидел черный кремень на дороге. Внезапно, как бы одернув себя, он снова обрел очертания и плотность.

— Вот видите, — заметил Ангель. — В абсолютно расслабленном состоянии вы перестаете существовать.

— Ну… — протянул Жакмор. — Вы сильно заблуждаетесь. Если вы надеетесь меня переубедить с помощью подобных фокусов… Лучше объясните, как это у вас получилось…

— Ладно, — махнул рукой Ангель. — Я даже рад, что вы такой лицемер и совершенно не хотите признавать очевидного. Это в порядке вещей. У психиатра должна быть нечистая совесть.

Они дошли до окраины деревни и, не сговариваясь, одновременно повернули назад.

— Ваша жена хочет вас видеть, — произнес Жакмор.

— С чего вы взяли? — буркнул Ангель.

— У меня такое предчувствие, — сказал Жакмор. — Я — идеалист.

Они вошли в дом и поднялись по лестнице. Резные дубовые перила услужливо прогнулись под увесистой пятерней Жакмора. Ангель открыл дверь в комнату Клементины.

X

Он застыл на пороге. Жакмор остановился за его спиной в ожидании.

— Ты не против, если я войду? — спросил Ангель.

— Войди, — ответила Клементина.

Она взглянула на него мельком — и не друг, и не враг, а так. Так он и стоял, не осмеливаясь присесть на край кровати, — боялся потревожить.

— Я тебе больше не верю, — сказала она. — Женщина, которой наделали детей, не может верить мужчинам. Особенно тому, кто наделал.

— Моя бедная Клементина, — начал Ангель, — ну и досталось же тебе!

Она резко вскинула голову. Она не хотела, чтобы ее жалели.

— Завтра я встану с кровати. Через шесть месяцев они должны научиться ходить. Через год — читать.

— Ты идешь на поправку, — сказал Ангель. — Узнаю прежнюю Клементину.

— А это была не болезнь, — отрезала она. — С этим покончено. Это не повторится никогда. В воскресенье их должны крестить. Их назовут Жоэль, Ноэль и Ситроэн. Я так решила.

— Жоэль и Ноэль, — повторил Ангель. — Звучит не очень красиво. Есть еще Азраэль, Натанаэль. Ариэль, в конце концов. Или Сливунэль.

— Ты уже ничего не изменишь, — отчеканила Клементина. — Жоэль и Ноэль для двойняшек. Ситроэн — для третьего. За этим, — добавила она сама себе вполголоса, — мне придется присматривать с самого начала. С ним будет нелегко, но он такой славный. Завтра, — громко объявила она, — у них должны быть кроватки.

— Если вам надо что-то купить, — предложил Жакмор, — я к вашим услугам. Не стесняйтесь.

— Хорошая идея, — согласилась Клементина. — Ручаюсь, вы не останетесь без дела.

— Это не в моих привычках, — заметил Жакмор.

— Но здесь вы этому быстро научитесь, — одернула его Клементина. — А теперь уходите. Оба. Закажите у столяра три кроватки. Две маленькие и одну побольше. И скажите ему,, чтобы сделал как следует. И пришлите ко мне Белянку.

— Хорошо, дорогая, — промолвил Ангель.

Он склонился над женой, поцеловал ее и выпрямился. Из комнаты он вышел первым, Жакмор — вторым.

— А где Белянка? — спросил психиатр, закрыв за собой дверь.

— Внизу… — ответил Ангель. — В застиральне. В застерильне. Пойдемте обедать. За покупками сходим потом.

— Схожу я, — сказал Жакмор. — А вы останетесь здесь. У меня нет ни малейшего желания продолжать эти утомительные споры. И вообще, не мое это дело — дискутировать. В конце концов, психиатр призван психиатрировать. Это же очевидно.

XI

Жакмор пересек ограду во второй раз и вышел на дорогу, ведущую в деревню. Справа — стена сада, прибрежная скала и очень далекое море. Слева — возделанные поля, беспорядочно разбросанные деревья и изгороди в ряд. Колодец, который он не заметил утром, венчала странная каменная надстройка с двумя колоннами и закрепленным между ними барабаном из ясеня, удерживающим шероховатую ржавую цепь. Вода в глубине колодца закипала, накипь выплескивалась через край, отражая белооблачные кудряшки, проворно расчесываемые гребешком голубого неба.

Вдали показались первые дома, на удивление грубо сколоченные фермы подковообразной формы; концы подков были обращены в сторону дороги. Сначала появилась одна, другая, и обе — с правой стороны. Двор имел обычную планировку: посреди квадратной площадки — большой пруд, в его чернильной воде водились раки и вибраки; по левую руку — крыло, где жил фермер с семьей, по правую и в глубине — хлев и конюшня, расположенные на втором этаже, куда скотина карабкалась по довольно крутому пандусу. Под этим скотским трапом, подпираемым массивными сваями, держали лохани, в которых скапливались — благодаря силе притяжения — навоз и дерьмо. Пустые корыта в хлевах заполняли соломой, зерном и кормами. В специально оборудованном чулане портили фермерских девок. Двор, мощенный серым гранитным булыжником, разделялся на ромбы ровными полосками губчатой травы цилиндрической формы, такой же, как на обочине дороги.