Помоги мне исполнить мечты (СИ) - Либерт Таисса

Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112

— Что ты сказала? — Он схватил меня за руку и затряс, оплевывая. — Повтори, что ты сказала! — Требовал.

— Филлип, отпусти её! — Мама подбежала и попыталась высвободить меня из его рук. Но отец одним движением руки отправляет её в противоположный угол, мама стукается спиной об стенку и падает на пол.

Зачем она это сделала, ведь ей абсолютно плевать на меня?

— Повтори! — Заорал вновь отец и ещё сильнее встряхнул меня.

— Иди к чёрту! — Выпаливаю я, не намеренная повторять те ужасные слова.

А затем я слышу, как его ругань оглушает меня. Его крики, наверное, слышал весь холл, а может, и несколько этажей сразу. Он хватает меня за плечи и со всей силы ударяет головой об стену. В груди всё жжет от вспыхнувшей боли — это всемирная любовь к отцу, которая сгорает сейчас вместе со мной. В ушах звенит, а затем наступает тишина. И, кроме стекающей горячей крови по подбородку, я ничего не чувствую.

—  Идите к чёрту, —  говорю я, думая о словах из воспоминания.

Меня бьет незаметная никому дрожь: руки легонько трясутся, и я сжимаю кулаки — на внешней стороне ладони видна выделявшаяся на коже венка. Чувствую, как на лбу выступили капельки пота. Воспоминания — это всегда тяжёлое бремя. Лёгким касанием ладони я вытираю пот со лба и скрещиваю руки.

—  Эмили, твой отец  —  алкоголик,  —  произносит Роуз Эверглоу.

—  Вот же удивили, — бурчу я.

Да, он алкоголик. Да, он ужасен и омерзителен сейчас, он безумно жесток, и он ненавидит меня. Но это всё из-за алкоголя. Если бы я могла сделать так, чтобы он перестал пить, но это не в моих силах — родители видят во мне только лишь причину их несчастий.

—  Нет, я имею в виду, что есть куча свидетелей, способных нам помочь. Не думаешь же ты, что, проведя целый год с бутылкой и избивая вас с матерью, не будет заметна эта перемена в ваших отношениях? — Она приподняла брови, и создалось ощущение, словно она думает, что умнее всех на свете.

—  О чем вообще идет речь?  —  Я не понимаю, что хочет от меня это женщина.

—  Я предлагаю лишить твоего отца родительских прав, ведь это он виноват в твоей травме? — Интонация в её голосе была больше похожа на утверждение, чем на вопрос. Она хочет вынудить признаться, чего я никогда не сделаю.

—  Нет, я упала. — Сказала, как отрезала.

Возможно, я покажусь чересчур наивной, но я верю, что мой отец станет прежним. И мы снова будем той счастливой семьей, что ели по утрам оладьи с яблоком, которые постоянно у меня подгорали. Все вместе будем сидеть перед телевизором, и смотреть какую-нибудь комедию или «Титаник», и плакать под конец. Но разве верить в лучший конец — это плохо?

—  Эмили, не делай ошибок, — настаивала Роуз.

—  Он поправится. Ему нужно всего лишь перестать пить, — произношу я то, о чем думала.

—  Ты разочаровываешь меня, девочка…

Женщина привстает и стряхивает с себя какую-то невидимую пыль, проводит руками по стрелкам брюк и заправляет за уши свои локоны.

—  Вы можете идти.  —  Злобно говорю я, сжимая кулаки так, что аж костяшки побелели.

—  Эмили, ты же знаешь, никто не вылечит его душевную травму. — Говорит она, шагая по направлению к двери. В ушах лишь звон и стук моего сердца, а еще «Цок-цок» туфель Роуз. И это меня раздражает.

—  Прошу вас уйти.  —  Не понимаю, как её кто-то может терпеть? Она же назойливая, упрямая и чересчур вся такая правильная! Аж мерзко.

—  До встречи, Эмили,  —  проговаривает инспектор. Она приоткрыла дверь, и я бросаю ей в след:

—  До свидания, надеюсь, оно будет не скоро. — Но было поздно. Дверь захлопнулась прежде, чем я договорила всю фразу.

Я все еще смотрю на дверь, и кровь во мне вскипает. Мне кажется, что ничего хуже уже быть не может. Почему я не умерла? От этого всем жилось только лучше бы. За моё недельное пребывание здесь меня никто ни разу не навестил, ну, кроме Лондон, конечно же. Моя сестра сейчас учится, и ей вовсе нет дела до кого-нибудь. Я готова поспорить, что она, как и все, просто пытается сбежать от боли таким способом. Папа сейчас, скорее всего, в отрезвителе, а мама или вновь впала в уныние, или находится рядом с отцом, не отходя от него ни на дюйм, ведь он ей так дорог. А что на счет меня? Ничего. Ведь я — никто.

После того, как меня выписали, я осталась дома одна. Мама, правда, была с отцом — я не ошиблась в догадках. Я помню приятное ощущение своей постели, свежих, хрустящих простыней, своей одежды, пола с подогревом на кухне и горячего чая. Но мне было так одиноко. Никогда бы не подумала, что находясь в блаженном спокойствии без ругани и драк, я смогу скучать по ком-нибудь. Ведь я их так ненавижу. Ненавижу всем нутром за их поступки.

Я никому не говорила, как чувствую себя на самом деле: несколько раз падала в обморок, потому что темнело в глазах. И несмотря на советы врача «Стараться не ударяться головой и обращаться к нему при ухудшении самочувствия» я все также посещала школу, работу и падала где-нибудь в обморок, ударяясь головой.

Кто-то говорил мне, что это, возможно, из-за голода, ведь я, действительно, ем раз в три дня. Но я бы отдала все на свете, лишь бы не возвращаться в стационар. Лучше уж жить так, чем вновь очутиться в месте, где все пропахло хлоркой, формалином и лекарствами, где все невыносимо вежливы к тебе и многое является ложью. Хотя всё в нашем мире — это ложь.

А затем мать с отцом вернулись. Не прошло и трёх суток, как папа снова взялся за бутылки. И всё на круги своя: крики, ругань, словно ничего и не было, словно это не он чуть не проломил мне череп.

И это стало последней каплей. Мои наивные розовый очки, которые мечтали о светлой жизни с любящими родителями, спали, и я начала видеть мир в тех тонах, которые он заслуживает.

—  Ты неблагодарная дочь! — Кричал отец и замахивался ремнем.

«Я хочу умереть», — неуверенно шепчу я себе.

—  Ты во все виновата! — Со всей силы я вписываюсь в стенку, и что-то хрустнуло у меня в спине. Надеюсь, это не позвоночник.

Я хочу умереть. Уже более уверенно было сказано мною.

—  Том и Кристи, вот мои дети, а ты — ошибка природы! — Папа повторял это сотню раз, и каждый раз было больно, как в первый. В груди глухо отдается удар невидимым ножом-словом.

Я хочу умереть. Да, я готова.

—  Уж лучше бы ты умерла. — Слезы льются у меня из глаз. Я осознала, точно осознала.

Я хочу умереть!

***

Я не помню, кто предложил эту идею. Помню лишь, когда одноклассники спросили, кто хочет в субботу вечером покататься на байках, я подскочила первая. И теперь, сжимая руль блестящего, новенького байка, я лишь жалела о том, что кому-то придется за его ремонт платить. Мне показали, где тормоз, газ, сцепление — всё, что нужно для адекватного вождения мотоцикла. Но я даже не слушала. Когда ребята рванули, я стартовала последняя. Может, оно к лучшему? Набирая скорость, я понимала, как это чертовски круто, иметь свой байк! Ты можешь уехать в другой город, штат, страну, и лишь ветер будет тебе другом! Да, именно ветер. Это он бьет тебе в лицо, когда ты несешься со скоростью под сотню километров в час, он ласкает тебя и нежно развевает волосы. Он говорит тебе о свободе.

На удивление мне не страшно, словно я уже заранее знаю, что там, куда я отправлюсь, не будет боли. Там будет тишина и спокойствие, а это лучше, чем видеть изо дня в день терпеть такое отношение со стороны близких тебе людей.

Та женщина, Роуз, приставила ко мне мозгоправа, чтобы я болтала с ним о том, о сём. Хотя, конечно, я знала, что это ещё один способ выудить из меня информацию. Я помню разговор с психологом, она говорила, что для того, чтобы облегчить свою душу, я должна написать на листе бумаги, кто я есть на самом деле. Я не должна забывать истинную себя, как и не должна отрицать осуществимые мечты. Я ей благодарна за это.

Итак. Меня зовут Эмили Беннет, мне шестнадцать лет. И я жажду умереть, потому что и отец, и мать меня ненавидят. В их взглядах я вижу презрение к себе. Они считают меня виноватой в смерти старшего брата, даже если и прошло уже два года. Я ненавижу их за это. Ненавижу за их поступки. Ненавижу их за такое отношение ко мне. Хотя и бесконечно сильно люблю тех родителей, что остались у меня в чертогах памяти, когда мы улыбались друг другу, ели завтрак на ужин и смотрели допоздна различные телепередачи, а после я забиралась в их кровать, где слушала различные сказки, но никогда не доходила до конца, потому что тут же засыпала. А старшая сестра, которая приезжает к нам не чаще чем два раза в пару месяцев, просто ничего не замечает. Я не знаю, что она чувствует за сотни километров от меня, но мне кажется, что это её способ справится с горем. Она просто сбежала. И… мне надоело. Я устала. Устала тянуть постоянно на себе разваливающуюся семью, устала стараться учиться на отлично, чтобы хоть чем-нибудь походить на идеальную старшую сестру и старшего брата. Устала терпеть побои, скандалы, унижения в свой адрес. Устала жить, не живя, ведь то, как проходили дни мои, нельзя назвать жизнью, а, скорее, проживанием. Я хочу лишь покоя. Ненавижу такую жизнь. И ненавижу саму себя. Я надеюсь, что моя смерть принесет хоть какое-то облегчение моим родителям. Ведь сколько проблем сойдет с их плеч, если меня не станет.

Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112