Тереза Батиста, уставшая воевать - Амаду Жоржи

Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116

В белом костюме, как с картинки журнала мод, капитан выглядит важной персоной, политическим боссом. Поправляя узел галстука, капитан раздумывает, а не взять ли ему с собой Терезу, она наденет платье Дорис, которое та редко носила: девчонка красивая, картинка, вполне достойна, чтобы показать её. Находясь на заводе, когда наступал праздник Святого Жоана, Эмилиано Гедес всегда заезжал за своими родственниками, приглашёнными на фанданго к Аликате, чтобы показать столичным гостям «типично деревенский праздник на ферме!». Задерживался он там недолго: выпивал бокал вина, танцевал одну кадриль и возвращался в свой роскошный дом при заводе, но прежде, чем отбыть, он, подкрутив усы, оценивал присутствовавших женщин опытным глазом. Раймундо внимательно следил за Эмилиано Гедесом и малейший интерес в его глазах расценивал как сигнал к действию и тут же договаривался с избранницей хозяина земель и отдавал её в его распоряжение.

Капитану очень хотелось подразнить Терезой старшего из Гедесов, сеньора Кажазейраса-до-Норте. Но доктор Эмилиано Гедес сейчас в отъезде и вернётся только через несколько месяцев. И всё же, смерив оценивающим взглядом Терезу, капитан было уже открыл рот, чтобы приказать ей одеться для праздника.

Угадавшую его намерения Терезу охватил страх, но не страх перед грубостью капитана и его желанием, которым она обязана подчиняться, а совсем иной, ещё больший, ведь, если капитан возьмёт её с собой, молодой человек будет напрасно ждать её под дождём у ворот магазина и обещанный им праздник не состоится, никогда она не испытает этого возникшего к нему чувства, не тронет его шелковистых волос, не прильнёт к его щекочущим губам.

Эмилиано Гедес развлекается во Франции, а на празднике капитану может приглянуться что-нибудь лакомое, новое, какая-нибудь зелёная девочка, и он захочет увезти её на ферму, что тогда делать с Терезой? Отослать её на грузовике с Тёрто Щенком? Женщина, принадлежащая Жустиниано Дуарте да Роза, не ездит ночью с другими мужчинами, хотя это охранник и верный человек, но ведь он не кастрат и его тоже искушает дьявол. Даже если ничего не случится, всё равно могут пойти слухи, и кто тогда докажет ему обратное? Жустиниано Дуарте да Роза не рождён быть рогоносцем. О нём можно говорить всякое и всякое говорят. Говорят, что он жестокий бандит, соблазнитель несовершеннолетних, насильник, умалишённый, мошенник как в магазине, так и на петушиных боях, преступный убийца, и всё за спиной. Да достанет ли кому мужества выложить это ему в лицо? Но вот рогоносцем или лизуном женских прелестей его никто не называл. Вот Даниэл с кукольным лицом, своей манерой говорить, сладким взглядом, славой жиголо, он, конечно, способен на все эти штучки-дрючки с женщинами, капитан не ошибается. Человек уважаемый до такого не опускается. Они же, подобные Даниэлу, столичные мальчишки — тряпки в руках женщин. Этот Даниэл, как он говорит сам, прежде должен узнать, девственница ли Теодора или нет, чтобы не попасть в сложное положение. А всё остальное в порядке. Что в порядке-то? Что за вопрос, капитан, есть выпуклости и выемки, есть пальцы и язык. Естественно, французская собачка! Что же касается его, Жустиниано Дуарте да Роза, то если на празднике он найдёт девственницу по своему вкусу, никаких сложностей у него не будет, и уж, во всяком случае, он не будет ничего никому вылизывать. Незачем брать с собой Терезу, сегодня она права.

— Когда я уеду, гаси свет и ложись спать.

— Хорошо, сеньор. — Тереза вздыхает: ах, сколько натерпелась она страха накануне ночи на Святого Жоана!

Капитан направляется к магазину, открывает дверь. На улице идёт дождь.

Двор выходил в узкий переулок, на зады всех стоящих особняков; здесь с грузовика и повозок сгружались товары, потом их складывали в доме, чтобы не загромождать лавку. Разъезжая по штату и за его пределами, капитан скупал по дешёвке или с большой скидкой чёрную фасоль, кофе, маис и всё остальное и, располагая наличными, тут же расплачивался. Зарабатывать на покупке и на продаже — его девиз, может, не столь уж оригинальный, но действенный.

Дождь гасит костры на улицах, в переулке уже стоят лужи воды, появляется грязь. В непромокаемом плаще во Дворе дома на противоположном углу улицы стоит Даниэл и всматривается в черноту ночи, внимательно прислуживаясь к каждому шуму.

Днём после обеда Даниэл спросил дону Беатрис:

— Нет ли у тебя, старуха, какой-нибудь безделушки, дешёвой, но красивой, которую ты бы могла мне дать для подарка одной диве? Здешние магазины — дрянь, смотреть противно.

— Я не люблю, когда ты меня называешь старухой, Дан, ты это хорошо знаешь. Не такая уж я старая и дряхлая.

— Извини, мама, это же ласковое обращение. Ты женщина бальзаковского возраста и ещё в форме, и если бы я был на месте отца, то не позволял бы тебе резвиться в Баии. — Он даже рассмеялся своему остроумию.

— Твой отец, сын, на меня не обращает внимания. Подожди, я посмотрю, что может подойти тебе.

В гостиной отец и сын. Судья обращается к Даниэлу:

— Я знаю, что ты кружишь вокруг дома сестёр Мораэс, не за Теодорой ли увиваешься? До тебя, конечно же, дошли глупые сплетни, но это — выдумки, она хорошая девушка, и ничего, кроме флирта, у неё не было. Но мне хотелось бы тебя предупредить: будь осторожен, она из хорошей семьи, как бы не вышло какого скандала, это было бы самое худшее. К тому же, как тебе известно, в городе много самых разных девиц, которым наплевать на интриги и сплетни.

— Не беспокойся, отец, я не мальчик и в мышеловку не угожу, мне не нужна головная боль. Эти сёстры симпатичные, я с ними дружу, и всё. К тому же ни одна мне не нравится.

— Для кого же тогда подарок?

— Для другой, совершенно свободной, которой как раз ничто не угрожает, в том числе интриги и сплетни, будь спокоен.

— И ещё: твоя мать живёт в Баии из-за всех вас. Мне было бы приятней, если бы она жила здесь, но она не может оставить твою сестру без присмотра.

— Веринью? — рассмеялся Даниэл. — Отец, поверь тому, что я скажу: Веринья — самая светлая голова в семье. Она решила, что выйдет замуж только за миллионера, а раз она решила, то так тому и быть. Так что за Веринью не беспокойся.

По мнению почтеннейшего судьи, Даниэл — большой циник. Дона Беатрис вернулась в гостиную, неся маленькую фигу, оправленную в золото. Сгодится? Отлично, мерси.

Стоя против магазина, он играет фигой в кармане плаща. Закуривает ещё одну сигарету, дождь хлещет ему в лицо. У дома сестёр Мораэс гаснет большой костёр и от бросаемых в него слугами новых поленьев не загорается. В ночь чудес на Святого Жоана у сестёр накрыт стол, на столе маисовая каша, мануэ и ликёры. Все четыре сестры сидят в ожидании. Дождь не даст никому выйти из дому, кроме кумушек, каких-то родственников и знакомых, у них никого нет. А Даниэл? Сегодня во всех домах праздник, где же, в каком танцует Даниэл? А может, он получил приглашение от Раймундо Аликате? Даниэл думает о сёстрах, они симпатичные и все четыре на грани своих возможностей, последней надежды, но самая молодая привлекательнее всех, и эти её пышные груди, завтра он пойдёт навестить их, полакомится маисовой кашей, пофлиртует с Магдой, Амалией, Бертой и Теодорой — они для него прекрасное прикрытие. Дождь течёт по лицу юноши, если бы не вкус поцелуя Терезы, не трепет её тела в его объятиях, не блеск влажных глаз, он бы уже ушёл.

Наконец до его слуха долетает шум грузовика, подъехавшего к лавке, сейчас капитан уедет. Что этот сукин сын задерживается? Затем на углу вспыхивают фары и, пронзая темноту, скрываются в плотной пелене дождя. Даниэл закуривает ещё одну американскую сигарету. Покидает укрытие, подходит ближе к дому, отсюда лучше наблюдать; дождь продолжает лить, мокнут его кудри. В появившейся узкой полоске света Даниэл различает распущенные волосы и мокрое от дождя лицо Терезы Батисты.

Если кто-то в чудеса и не верит, то только не я. А верите ли вы или нет, это дело ваше, как считаете нужным. Вы, ваша милость, заходите издали, задаёте вопрос за вопросом, и каждый следующий хитрее предыдущего, а такие, как вы, с ласковым подходом и жизненным опытом, обводят простых людей вокруг пальца, добиваются откровенности и даже свидетельства. Я знал одного комиссара, точь-в-точь как ваша милость; никто о нём не мог сказать ничего плохого, он никогда не кричал, никого не бил и не арестовывал, он только разговаривал так мягко, спокойно: расскажите мне, скажите, сделайте любезность, — мягко стлал, да жёстко спать было. Ваша милость не из полиции, я знаю, сеньор, знаю и не хочу вас обидеть, конечно, вы всё спрашиваете не ради зла, но так много спрашиваете о Терезе Батисте, что начинаешь подозревать, ведь дыма-то без огня не бывает: кто спрашивает, тот хочет знать, а зачем вам всё это знать? Чтобы, вернувшись домой, обо всём этом рассказывать во всех подробностях? Так вот, если всё знать о ней хотите, имейте в виду, что только здесь, на ярмарке, ваша милость получит больше тридцати записей, рассказывающих о Терезе Батисте, и все рассказы в стихах и с сюжетами. Триста рейсов не деньги, дешёвка, да в этом дорогом мире самая высокая цена — жизнь, но ваша милость, прикоснувшись к бедности народа, найдёт поэзию жизни. За сущий пустяк вы узнаете, чего стоит Тереза.

Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116