Как закалялась жесть - Щеголев Александр Геннадьевич

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87

— Теперь — Пагоде, — приказала дочь.

— Что — Пагоде?

— Звони. Ты тяжело больна. Болезнь придумай себе сама. Не то что делать, говорить почти не можешь. Поэтому весь наш семейный бизнес, пока не поправишься, перекладываешь на плечи дочери. Представишь меня и передашь трубку.

— Подожди…

— Что-то неясно?

— Разговор наверняка подслушают.

— Кто?

— Не понимаешь, кто?! Неживой Виктор Антонович! И те, кто за ним стоит.

— Если боишься, диктуй номер, я сама позвоню.

— Номер Пагоды найдешь в справочнике. Выход через секретаря.

Елена склонилась над кроватью — и вбила в ненавистное, потерявшее всякое очарование лицо:

— Домашний, а не служебный! А также мобильный!

— Это все?

— Еще продиктуешь список всех посредников и клиентов — с контактными телефонами. ВЕСЬ СПИСОК. Он у тебя в голове, я знаю.

— Да, никаких записей, к счастью, я не вела.

— Ну?

— Забавно. То же требовал от меня и Виктор Антонович.

— Если б не Виктор Антонович, сидели бы мы сейчас в дерьме, с разлагающимся материалом и без заказов.

— Значит, ты с ним сговорилась…

Елена сжала кулаки.

— Я. Ни с кем. Не сговаривалась.

— Я вот что скажу тебе, малыш… Не получишь ты из этого банкомата свою стопку евро, потому что обозналась. Это не банкомат, а очередной однорукий бандит с неоновой надписью «Облом» и с мордой Виктора Антоновича в окошке джек-пота. Тебя используют и уничтожат.

— Ты что, отказываешься?

— Будь уверена.

— Дура. Вот дура!

— А ты отрежь мне вторую ногу, отрежь руку, может, поумнею.

Дочь приблизила к матери белое от гнева лицо:

— Я ведь не просто отрежу. Я приведу с улицы бродячую собаку и на твоих глазах скормлю ей ампутанты.

Эвглена Теодоровна содрогнулась.

— Думаешь, если у меня фобия на собак…

— Представь: голодная, шелудивая псина, которая не станет играть с такими деликатесами, не станет валять их по полу. И знаешь что? Мне, пожалуй, ничего отрезать не придется, я просто суну твою руку ей в пасть.

— Нет… — вымучила мать.

— Что — нет?

— Не приведешь. Все испортишь. Руслан никаким объяснениям не поверит.

Елена медленно распрямилась.

И вдруг… засмеялась.

— Хорошо держишься, — признала она. — Как президент на острове Фаллос.

— Чего-чего?

Однако дочь уже отвернулась…

— Эй, отвлекись, — позвала она Стрептоцида. — Помнишь, о чем мы договаривались?

Тот с готовностью встал.

— А как же! Развязывать узлы на змеиных языках — мой конек.

— Пора за дело, гений…

Лишь после того, как молодые люди вывозят Эвглену из палаты, я позволяю себе ожить.

Я давно очухался и опомнился, просто раньше не было причин напоминать палачам о своем существовании. Я полностью взял себя в руки.

А после того, что мне тут открылось, желание жить стало как никогда острым.

Во рту — мерзостный вкус железа. Ничего, пройдет…

Тихо сползаю с кровати, перемещаюсь к выходу.

— На разведку, — азартно шепчет Долби-Дэн.

Я люблю тебя, парень. Я сделаю все, чтобы нас с тобой не пустили на собачьи котлеты.

В коридоре достаю заветный приборчик, ставший уже привычным. Проверяю состояние аккумуляторов. Эта проблема всерьез меня беспокоит — аккумуляторы в обычных мобильниках вечно предают в самый неподходящий момент… Порядок. Заряд по сравнению со вчерашним уменьшился на десять процентов — всего-то. Техника будущего. Я втыкаю в уши наушнички — и…

— …Меня уже как-то называли гением, — вещал Стрептоцид. — Одна леди, отношения с которой вас, дети мои, не касаются. Услышав впервые это слово, я поначалу вытянулся по стойке «смирно», пробив головой потолок. Верхний сосед спросил меня: «Ты кто?», и я честно ответил: «Гений». Он дико захохотал и сказал: «Говно ты, а не гений!». Соседом был Даниил Хармс, и тогда я все понял. «Паркет тебе Эвглена Вторая чинить будет», — натужно пошутил я и упал обратно, думая, кто ж мне-то починит мою пробитую крышу…

Он кривлялся, пижон, однако, шприцы готовил собранно и быстро.

Балакирев с Еленой тщательно связывали Эвглену Теодоровну, выполняя строгое указание Стрептоцида.

— Я раньше, когда смотрела боевики, никак не могла понять, как это они тиопентал натрия используют в допросах? — призналась Елена.

— Он же пентотал, как его называют на Западе, — покивал вампирчик.

— Я и говорю. Обычное снотворное, даже в список «А» не входит. Что за побочный эффект, думаю? А оно, оказывается, вон как просто…

— Кто ж тебе расскажет технологию «сыворотки правды»… Ну что, обездвижили клиента?

Клиента обездвижили.

Стрептоцид поставил поднос поближе к столу, взял б О льший из шприцев, пустил вверх струйку. Эвглена Теодоровна молча следила за всеми этими манипуляциями. Глаза у нее были в пол-лица.

— Это пока кофеин, — улыбнулся ей Стрептоцид.

Инъекцию он сделал в высшей степени профессионально, медленно выпустив все десять кубиков. Максимально допустимая доза.

— Теперь чуть подождем.

Технология и впрямь была очень проста. Сначала вводится кофеин, и только потом — тиопентал натрия. Можно и одновременно, но лучше через паузу. Кофеин возбуждает двигательный центр, а тиопентал натрия, наоборот, его подавляет. В результате получаем конфликт, вследствие которого растормаживается речевой центр, — вместо двигательного. Речь в таком состоянии не контролируется. Вот почему так важно связать допрашиваемого, иначе весь эффект уйдет в бесплодные корчи.

Минут через пять настала очередь второго шприца. Стрептоцид ввел Эвглене Теодоровне раствор — совсем уж медленно и осторожно.

— И снова ждем, — сказал он.

Ждали недолго, от силы пять минут. Эвглену Теодоровну прошиб пот; женщина раскраснелась, с хрустом сжала кулаки. Задышала часто и неритмично…

— Это, дети, называется парадоксальным дыханием, — сказал Стрептоцид голосом лектора.

— И что?

— Спрашивай скорее, что! Самое время!

— Включай диктофон, — скомандовала Елена Балакиреву.

Запись пошла…

…Дочь задавала вопросы, стараясь быть предельно конкретной и четкой в формулировках. И все равно мать постоянно сбивалась на словесный понос, который приходилось останавливать. Список клиентов с именами и кодовыми номерами, институт посредников, отношения с «крышей» в лице руководства Исполкома Думы, способы телефонной связи… Через восемь минут Елена знала все и даже больше. Через двенадцать минут непосредственное действие препарата ослабло, и откровенный разговор сам собою заглох.

— Что с ней теперь? — спросила Елена.

— Возбуждение продлится час-полтора. Потом она, вероятнее всего, заснет. На, введи ей седуксен, облегчи страдания родственнице.

Стрептоцид протянул третий и последний из шприцев.

— А я пойду отолью, — он быстрым шагом вышел из операционной…

И тут же вернулся.

— Там этот… циркач ваш, — сказал он растерянно.

— Какой циркач?

— Ну, отчим твой. С мобильником.

— Где?

— Да в коридоре. Откуда у него мобильник?

Балакирев, яростно зарычав, выпрыгнул в коридор…

— Ты чего тут? — спрашивает.

— Гуляю, — говорю.

— А труба откуда?

— Какая труба?

— Дебила не вкручивай! Кому звонил?

Выскакивают остальные двое. Вот не пофартило! Рано я раскрылся, не готов я — против троих сразу…

Обращаюсь к Елене:

— Зря ты так с матерью, как к ней ни относись. Серьезно. Применять психофармакологию в интересах следствия — это не просто перебор… — я говорю, а сам пячусь, отползаю обратно в палату. — …Это значит развалить остатки Порядка, на котором держался ваш дом. Порядка с большой буквы. Явная ошибка. Стратегическая ошибка… — главное, не молчать, связывать их словами…

— Хорош гнать. Трубу давай, — Балакирев делает шаг вслед за мной.

Всё!

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87