Дитя эпохи - Житинский Александр Николаевич

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91

– Петр Николаевич, – поправился я, глотнув воздуха, и добавил без дальнейших околичностей, косясь на спутник: – Как вы думаете, мы успеем?

– Должны успеть, – сказала она твердо. – Мы все рассчитали.

Как выяснилось, мы – это она и ее муж, который, добросовестно все рассчитав, отбыл служить в Советскую Армию. Таким образом, все упало на меня, включая советы из книги «Наш ребенок», дородовый период. Их я пересказал популярно со слов своей жены.

Начали мы с ней теперь рассчитывать совсем другое. Разные там взаимодействия на предмет выяснения зонной структуры. Надо сказать, дипломантка попалась сообразительная. Косинус от фикуса она отличала четко. Хотя в общем ей было наплевать и на то и на другое, и я ее понимал. Она больше интересовалась своим внутренним содержанием. Я ей толковал про волновые функции и по ее лицу отмечал, когда там, внутри, оно трепыхало ручкой, ножкой или еще чем. В эти моменты Надя смущенно улыбалась, будто отвечала за его поступки. Вообще же, оно могло появиться в любой момент. Это я знал по своему жизненному опыту.

Диплом Надя переписала красиво, и мы стали планировать защиту. Я настаивал на самых ранних сроках.

– Ой, – сказала она, и я вздрогнул. – Давайте лучше потом.

– Когда потом? – не понял я.

– Ну, когда из больницы выйду... Приеду и защищусь.

– Когда вы выползете из больницы, – проговорил я с видом знатока, – условия будете диктовать не вы. И не я. Их будет диктовать он. Вы знаете, сколько нужно времени, чтобы сказать речь, ответить на вопросы, дождаться решения комиссии и получить значок с аплодисментами?

– Нет, – сказала она.

– А сколько времени проходит между двумя кормлениями?

– Не знаю, – вздохнула она.

– То-то! – сказал я. – И вообще, зачем нам упускать такой козырь? С вашими внешними данными вы пройдете как по маслу. А если потом, то вы уже будете, так сказать, на общих основаниях.

– Ой! – сказала она, и я опять вздрогнул.

Оставшиеся до защиты дни я провел тревожно. Все время подходили товарищи по работе и, понизив голос, интересовались:

– Ну как?

– Терпим, – отвечал я значительно.

Защита прошла, как я и предсказывал. Комиссия тактично смотрела куда угодно, только не на дипломантку, будто от одного взгляда могли начаться схватки. В сущности, так оно и было. Никто не кашлял, не чихал, не барабанил пальцами по столу. Дышать старались через нос.

Когда раздали значки и прозвучали аплодисменты, Надя тихо сказала «Ой!» – и я помчался вызывать «Скорую помощь». Сына назвали Петей, а меня на кафедре прозвали крестным отцом.

Экономия средств

Перед Новым годом пронесся слух, что в январе будет запись на машины всех марок. Такие вопросы почему-то всегда волнуют широкие массы общественности. Все начали обсуждать технические данные, сравнивать лошадиные силы и ругать ГАИ. Стало ясно, что настает эра всеобщей автомобилизации.

После праздника мы отправились записываться. Меня взяли за компанию. Шеф шел записываться на «Волгу», поскольку сдал докторскую в переплет, Гена рассчитывал избраться в доценты и шел на «Москвич», Саша шел на «Жигули», а я шел от чистого сердца.

Приходим, а там толпятся мужчины. Пар изо рта идет, глаза блестят, над толпой носится дух наживы и еще что-то. Не обходится и без мата, но в умеренных дозах. Публика все больше интеллигентная.

Стали записываться. Я потолкался, потолкался, да и не выдержал. Записался на «Запорожец». А тут шеф подбегает.

– Быстрей! – говорит. – На «Волгу» сейчас немного народу стоит! Чего ты теряешь? Потом разберешься!

И я побежал записываться на «Волгу».

– «Волгу» хочу! – говорю. – И чтоб цвета морской волны!

– Будет тебе морская волна, дорогой, – отвечает какой-то грузин.

Подошел Гена с пятизначным номером. Счастливый.

– Послушай! – шепчет. – А вдруг обстоятельства изменятся? Давай уж записывайся на всю катушку!

И я записался на «Москвич». И на «Жигули» тоже записался. А потом побежал в соседний магазин и записался на холодильник «ЗИЛ». Для ровного счета.

Пришел я домой возбужденный. По дороге купил кефир и 150 граммов колбасы «отдельной». Мы с женой поужинали и на ночь затвердили наши номера. И еще поговорили про гараж.

А потом начались суровые дни. Вернее, суровые воскресенья. Каждое воскресенье я ездил отмечаться. То на «Запорожец», то на «Волгу», то еще на что. И на холодильник тоже.

Меня уже там узнавать стали.

– Вон, – говорили, – миллионер идет!

Так продолжалось три месяца. А потом я лишился «Волги». Торопился отмечаться и улицу в неположенном месте перебежал. Нарвался на штраф. Порылся в карманах, выскреб всю мелочь – рубль и две копейки. Рубль я отдал, а на две копейки позвонил жене.

– Иду пешком домой, – говорю. – Ехать ни туда, ни сюда не могу. Потерял рубль, но сэкономил девять тысяч. Новыми!

– Старыми тоже было бы неплохо, – мечтательно сказала жена.

Таким образом, одно воскресенье в месяц стало свободным. Я его личной жизни посвятил.

А потом обстоятельства стали меняться. Как и предсказывал Гена. Жена опять ушла в декретный отпуск, и где-то тут в суматохе я потерял «Москвич» и «Жигули». Сэкономил и на этом баснословную сумму. Мне уже можно было давать премию за экономию средств. Но «Запорожцу» я не изменил. Я приближался к нему медленно, но верно. Как червяк к сердцевине яблока.

Развязка наступила неожиданно. Оставалось еще больше тысячи номеров, и обстоятельства могли вот-вот совсем уж измениться. Как вдруг на очередной проверке мне вручают какой-то листок.

– Приходите завтра получать, – говорят.

– Чего получать? – спрашиваю.

– Машину. Белого цвета хотите?

– Нет, – говорю. – Белого никак не устроит. Хочу розового.

– Розовые тоже есть.

– Хочу двойного цвета. Снизу голубого, а сверху розового.

– Таких нету, – говорят.

– Ах, нету! – сказал я. – Что же вы думаете? Что я всякий металлолом неокрашенный буду покупать? Я денег не печатаю!

Это я правду сказал. Я их действительно не печатаю.

Я бросил этот листок и пошел домой. У пивного ларька встретил дядю Федю. Выпили мы с ним по маленькой. Он и говорит:

– Слушай, Петьк! Тебе, я слыхал, скоро коляска понадобится? Жену-то свез уже?

– Еще нет. Скоро, кажется, – сказал я.

– Так об чем я и говорю! У меня внучка уже ходит, бери ейную коляску, задешево отдадим. За три поллитры.

– Только после получки, – сказал я.

– Идет! Коляска-то еще совсем новая. Двойного цвета: снизу голубого, сверху серого...

– Дядя Федя, а холодильник тебе не нужен? – спросил я.

– Нужон! – сказал дядя Федя.

Ремонт

Неожиданности нас подстерегают на каждом шагу. Например, звонят из парткома и предлагают завтра дежурить в дружине. Или ехать на овощную базу перебирать капусту. То есть не предлагают, конечно. Это не то слово.

Но когда без всякого звонка, это уже некрасиво.

Короче говоря, я настраивал прибор. Приклеивал пластилином зеркальце, чтобы луч лазера от него отражался под определенным углом. Под каким именно – неизвестно. Это как раз и предстояло определить. Работа тонкая, тут даже чужое сердцебиение мешает.

Внезапно дверь в лабораторию открыли и без всякой паузы стали что-то просовывать внутрь. Какую-то конструкцию из необструганных досок, заляпанных к тому же известкой. Вместе с конструкцией ввалились трое. Мужик в кепке с «Беломором» в зубах и две девушки в комбинезонах, гладкие и круглые, как божьи коровки. Только покрупнее.

– Убирайте, – говорят, – свою подзорную трубу, а то стеклышки могут загрязниться.

Я понял, что это они про лазер, и указал на различные принципы действия подзорной трубы и моего прибора.

– Если на пол грохнуть – раскокается? – спросил мужик.

Я ответил, что да, пожалуй, раскокается.

– Ну вот! А ты говоришь – разный прынцип! – захохотал мужик, ущипнув одну из божьих коровок.

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91