В субботу, когда была гроза - Глазер Мартине

«Мастерская, – подумала Касси. – Это единственное место, где я не проверила. Но ведь если бы они пошли наверх, то я бы услышала?»

Она уже собиралась подняться по второй лестнице, когда услышала, что на кухне скрипнула дверь. Сначала скрип, а затем и голоса, радостные и оживленные.

Она встретила их внизу, в коридоре.

– Где вы пропадали?

– Я показала Мусе «вольво».

– «Вольво»? У тебя есть машина? И где она стоит?

– В большом амбаре, за сеном.

– «Амазон 121С», – Муса сиял. – Сильная дама, благородный характер. Моя первая большая любовь, много лет назад.

– Да, прямо трогательное воссоединение, – рассмеялась Оба. – Да что такого в этой машине? Мой отец тоже чуть ли не стихи для нее писал, это было его любимое дитя. Прежде чем сесть внутрь, мы должны были тщательно вытереть ноги о специальный коврик. И сам он тоже так делал. И пока у него хватало сил, он мыл ее два раза в неделю, особым средством.

– А, значит, она совсем старая, – Касси скривилась. – Я-то думала, она еще на ходу. Что, может, мы на ней…

– На ходу, – уверенно перебил ее Муса. – Это все же «Вольво», может быть, лучшая машина в мире. Завтра смотрю, у меня в деревне нет ремонта, я знаю мотор от горки до горки.

– Корки! – одновременно сказали Касси с Обой.

Все трое засмеялись.

– И если Муса сможет ее завести, то мы поедем во Францию, – голос у Обы вдруг снова стал серьезным. – Муса меня уговорил. Сказал, что мне так станет легче, и, думаю, он прав. Поездка поможет мне… провести черту под всем этим, начать новую жизнь.

Касси была так взбудоражена, что не могла спокойно стоять на месте, она заплясала прямо в коридоре.

– Здорово! Значит, как только Муса закончит, мы поедем?

Муса ненадолго задумался.

– Сначала надо ехать в Лейден.

– А мне надо связаться с нотариусом, – сказала Оба. – И найти какой-нибудь дешевый отель. Или кемпинг. По-моему, где-то на чердаке лежит палатка. Нам надо будет где-то переночевать. А ты как? Ты сможешь просто взять и уехать?

Черт, Стру. Его это не обрадует. Вспомнив о нем, Касси сразу же подумала о маме и нахмурилась.

– Может, идея и правда так себе.

Оба посмотрела на нее с недоумением:

– В чем дело?

Касси пожала плечами:

– Я просто подумала… а если маме не понравится в клинике и она уедет оттуда?.. Приедет сюда, а здесь никого нет. Вдруг она опять наделает глупостей?

– Мама – большая девочка, – сказал Муса второй раз за день. – За мамой смотрят другие люди, и скоро она лучше смотрит за вами двумя. Не надо переживать, сейчас каникулы.

Оба подмигнула ей:

– Послушай своего дедушку, дедушки никогда не ошибаются.

Касси захихикала. Оба умела читать мысли, не иначе.

Ровно в пять утра у нее зазвонит будильник на телефоне.

На всякий случай Касси убрала его в наволочку. Так телефон точно не упал бы на пол, и чтобы выключить будильник, ей пришлось бы сначала расстегнуть все пуговицы на наволочке. И так бы она точно не проспала.

В итоге эти уловки Касси не пригодились. Она проснулась без пятнадцати пять и, лежа на спине, осматривала темную комнату. Последний раз она так волновалась в детстве, когда оставляла на ночь ботинок для Синтерклааса, чтобы тот положил ей в него подарок. Касси достала телефон, отключила будильник и сползла с кровати. Она прошла по ставшему родным линолеуму в крапинку, подошла к окну. Впереди ее ждал отличный день. Над верхушками деревьев золотилась полоска света, птицы пели как сумасшедшие. Касси услышала голоса внизу. Значит, Оба с Мусой уже проснулись.

Она зашла в ванную комнату, закрыла дверь на крючок, скинула ночную футболку и открыла кран с изящной, почему-то синей буквой W. Вода пробивалась наружу, фыркая и булькая, но Касси успела к этому привыкнуть, она знала, что через пару минут все будет в порядке. Когда вода достаточно прогрелась, Касси забралась в ванну. Она переключила воду на душ и встала под струю. Затем вытерлась одним из стареньких полотенец Обы и почистила зубы. В зеркале с бурыми пятнами она увидела отражение счастливой Касси: кожа загорела от постоянных поездок на велосипеде, в зеленых глазах горят огоньки, а волосы блестят медью.

Оба устроилась на переднем сиденье, рядом с Мусой. Они говорили не смолкая обо всем на свете: о машинах, огороде, старых фильмах, деревне Мусы и, само собой, о Ревиле – местечке, где находился дом тетушек Обы. Несколько раз они переходили на французский. Это началось, когда Оба узнала, что большую часть своей жизни Муса говорил на этом языке. Иногда Касси чувствовала себя третьей лишней, но помалкивала: чем больше общего у этих двоих, тем лучше…

Держа на коленях огромную голову Аргуса, Касси следила за тем, как пейзаж медленно выходил из сумрака, прямо как на снимках Хуго, которые он проявлял в темной комнате. Она радостно выдохнула, устроилась поуютнее в своем уголке и погладила пса по взъерошенной шерсти.

Бедная мама, она бы наверняка с радостью присоединилась к ним. Они сидели бы вдвоем на заднем сиденье, хихикали и сплетничали, как две сестрички, пока мама Оба и папа Муса везли бы их во Францию. Касси взглянула на дисплей мобильного. Половина седьмого. Наверное, мама еще спала, отдыхала от тяжелого дня, наполненного разговорами и размышлениями. Интересно, а она может уснуть на трезвую голову? И неужели она правда бросит курить? Странно, если вернется совсем другая мама. Ей придется к ней привыкать.

Ближе к Льежу пейзаж изменился. Они выехали из туннеля, и перед ними раскинулся город, залитый каким-то звонким, волшебным светом, вдалеке переливались волны зелени. Оба притихла. Муса продолжал расслабленно рулить и вполголоса напевал мелодию из своего любимого концерта для фортепиано.

– Сандрин, так я ее назвала, – внезапно произнесла Оба. – Так звали одну девочку в деревне, и мне нравилось это имя, оно напоминало мне Золушку.

– Cendre – это «зола» по-французски, – пояснила она Касси. – Элизабет была злой мачехой, а Лоис – доброй феей. Знаешь, такой маленькой, кругленькой, милой, слегка неуклюжей. У которой не так много волшебных сил, зато добрых намерений предостаточно.

Оба на мгновение замолчала, а затем неожиданно спросила, не обращаясь ни к кому конкретно:

– Как она вообще у них оказалась? Я имею в виду, Золушка.

Никто не знал. Она задумчиво продолжила:

– А вообще забавно: твоя мама тоже сравнивала себя с Золушкой, но с той, что мечтала встретить на балу свою судьбу. Меня всегда больше интересовало начало истории: бедная девочка, совсем одна среди враждебно настроенных людей. Нежеланная, прямо как моя малышка. Хотя я так ее ждала. Когда была беременна, я часто думала: ничто не омрачит ей жизнь. А теперь я иногда задумываюсь о том, какое же это было глупое и опасное желание.

Оба нервно потирала руки, глядя на дорогу. Касси следила за ее взглядом. Серый асфальт, бегущие навстречу белые полосы, которые машина затем проглатывала. Какой же Оба казалась маленькой. Никто ничего не говорил. Мотор мерно шумел, Аргус тихонько посапывал, иногда раздавались почти неслышные всхлипы. И всё.

Муса вытащил из кармана жилета один из своих огромных, безупречно чистых платков, которые он всегда носил с собой специально для плачущих дам. У Касси не было ни платков, ни подходящих слов. Осторожно, почти так, чтобы Оба и не заметила, она положила руку ей на спину. Оба повернулась к ней, улыбаясь сквозь слезы, сказала:

– Как же нам хорошо втроем.

Часов в девять они ненадолго съехали со скоростного шоссе. В одном маленьком городке Оба с Мусой выпили кофе, а Касси съела мороженое. Закончив, они, прямо как настоящие туристы, решили побродить по рынку и прогуляться вдоль шумной реки, делившей город пополам. Муса вел Аргуса на поводке, Оба шла, приобняв Касси. А Касси то и дело оглядывалась по сторонам, проверяя, все ли на них смотрят.

– Они все думают, что я гуляю со своей бабушкой, – Касси светилась от радости. В ответ Оба легонько ущипнула ее за плечо.