Первокурсники - Эллен Том

Я бросил телефон на кровать, и тогда он наконец зазвонил, и на экране замигало имя Эбби. Сердце забилось в два раза быстрее.

— Эбби?

Повисла тишина, и я уже подумал, что она отключилась, но тут раздался ее голос. Тихий-тихий.

— Привет, Люк… Что случилось?

На меня снизошло странное спокойствие. Словно теперь, когда я наконец с ней связался, все наладилось.

— Ничего, просто хотел поговорить с тобой. Ты где пропала? Я сто раз звонил.

— Мы возвращаемся из Суссекса. Я там недолго гостила у бабушки.

— Круто. Как отдохнула?

Еще одна пауза.

— Хорошо.

Я больше не мог молчать о фотографии.

— И… как его зовут?

Эбби тяжело вздохнула:

— Люк…

— О, его тоже зовут Люк? Какое совпадение.

Я вел себя как придурок и знал это.

Впрочем, как мы уже выяснили Я Настоящий — тот еще придурок, и наверняка таким и останется.

Эбби снова вздохнула:

— Его зовут Маркус.

— Маркус?

— Не надо произносить это таким тоном.

— Кого, на хрен, могут звать Маркусом?

— Его.

— Ну да. И он?.. — У меня закончились слова. — Кто он такой?

Я выслушал рассказ об их знакомстве. Мол, его семья арендовала коттедж рядом с домом бабушки Эбби. И что они много времени провели вместе, гуляя по пляжу. И что Маркус только закончил Оксфорд с отличием — оказалось, ему двадцать два — и теперь пытался решить, что делать дальше. И, дескать, их объединило то, что Маркус назвал «переходной стадией в жизни».

Если по фотографии он мне просто не понравился, то теперь я его возненавидел.

— Вы вместе? — спросил я, когда Эбби закончила вещать о Маркусе и его невероятных достижениях. — Типа он твой парень?

— Нет, Люк. Конечно, нет.

— Ну, на фотке смотритесь довольно милой парочкой. — Кажется, я достиг нового, ранее неизвестного науке уровня кретинизма.

Эбби не то вздохнула, не то цыкнула:

— Слушай, прости, если я тебя смутила этой фотографией, но…

— Я не смущен, Эбби, — огрызнулся я. — Мне плевать, что думают другие. Всегда было плевать. Меня волнует только то, что думаю я сам и что думаешь ты.

— Ну и что ты думаешь?

— Думаю… — А правда, что? — Думаю, что видеть тебя с другим очень странно. Не просто странно. Это ужасно.

Снова наступила тишина.

— Люк, разберись уже, чего ты хочешь.

— Я не знаю, чего хочу, — пробормотал я.

— Ну, явно не меня. Сам сказал, — напомнила Эбби. — Ты порвал со мной, помнишь?

— А еще сказал, что не могу тебя забыть.

Она застонала:

— Только потому что был пьян, одинок и… растерян или типа того.

— Я ж не знал, что ты тут же кинешься в объятия пафосного болвана по имени Маркус.

— Он не пафосный.

— Значит, не отрицаешь, что болван?

Меня проигнорировали.

— Я не собиралась кидаться ни в чьи объятия. Собственно, я далеко не сразу кинулась к Маркусу. И ничего такого не планировала. Прости. Но разве ты не этого хотел? Со мной теперь все хорошо, Люк. По крайней мере, кажется, я на пути к исцелению. Разве ты не рад?

— Рад. Конечно.

— Люк… — Голос Эбби дрогнул и внезапно стал жестче. — Ничто в жизни не давалось мне с таким трудом, как попытка забыть тебя.

Я понятия не имел, что на такое ответить. Разговор словно вышел из-под контроля. Я мямлил то, что не имел в виду, и чувствовал себя до предела измотанным.

— Ну и что в итоге ты хочешь сказать? — наконец спросила Эбби. — Предлагаешь снова сойтись?

— Нет. Или… возможно, я не знаю.

— Отлично, — буркнула она. — Твоя решимость очень обнадеживает.

— Прости.

Я слышал, как она раздраженно щелкнула языком.

— Проклятье, так невозможно общаться. Ненавижу, когда не видно собеседника. Безумие обсуждать подобное по телефону.

— Знаю. Я тебя будто несколько лет не видел.

— Ага. — Эбби вздохнула. — Может, поговорим завтра? Мы уже целую вечность трясемся в машине.

— Да, хорошо. До завтра.

Я понимал, что должен хорошенько подумать над тем, чего действительно хочу. Постараться все разложить по полочкам в голове. Я ответил на сообщение Фиби, сказав, что завтра днем встретиться с ней не могу, так как должен заниматься.

А потом посмотрел на книгу «Ариэль», торчащую из рюкзака, и подумал, какого ж хрена я творю.

Глава 24

Когда Флора вывалилась из вагона на платформу, я неожиданно разрыдалась. И ринулась к ней, будто к давно потерянному возлюбленному. В каком-то смысле так и было. Флора как карта памяти, на которой хранится все, что когда-либо со мной случалось, все значимые события. И один взгляд на нее соединяет меня с каждой версией меня прежней, со всеми девчонками, коими я когда-то была, со всеми сразу.

Флора приехала в старом красном пальто, что носил еще ее отец в восьмидесятых, и под весом множества сумок оно почти сползало с ее плеч. Под пальто виднелись вязаный джемпер и лимонно-зеленые брюки-клеш, которые мы заказали по интернету, но они оказались тесноваты, так что пришлось распороть пояс.

— Подруга! — Флора крепко обняла меня. — С днем рождения. Я думала, ты будешь выглядеть иначе, но ты не изменилась. Ты что, плачешь? Я в шутку сказала маме, что ты разрыдаешься, но теперь ты и правда плачешь.

— Ты ж меня знаешь. Зачем тебе столько маленьких сумок? Ты похожа на чокнутую бабульку.

— Потому что я не взяла в универ маленький чемодан, только один здоровенный.

Я закинула три ее сумки на плечо и взяла Флору за руку.

Для первого декабря день стоял на удивление теплый, и под яркими лучами солнца Йорк казался причудливо-живописным. Мы бродили по мощеным улочкам и фотографировались у древней городской стены. Флора провела пальцами по камням.

— Так странно, когда-то здесь стоял настоящий средневековый человек…

— Мне все это кажется таким чудным. Помнишь, мистер Гиллкрест как-то сказал, мол, если б мы смотрели на Землю со звезды, то видели бы мир времен Тюдоров? А я до сих пор не понимаю, как человечество делает сахар в кубиках. — Я прижала к камню обе ладони.

— Ты запоминаешь всякие странности. — Флора положила ладони рядом с моими. — Я так рада, что увижу тебя с Люком Тейлором. Ну типа… вместе.

— Ага, конечно. Но знай, что этого не произойдет, пока я не установлю основные правила.

Флора двинулась вдоль трещины в тротуаре, раскинув руки, будто гимнастка на канате. Затем глянула на меня и подмигнула:

— Какова цена? А то у меня кое-что есть.

Я прыгнула прямо перед ней:

— Серьезно. Как бы ты ни напилась, что бы ни случилось, не говори… ничего. Ох, мне кажется, будет лучше, если ты вообще никогда с ним не заговоришь.

— И что, ты выйдешь замуж, я стану крестной ваших детей, но никогда с ним не заговорю?

— Ага.

Флора опустила руки.

— Ладно, уверена, что отлично сыграю. Такая: «О да, Люк… Когда Фиби впервые тебя упомянула, я как-то не вспомнила, но да, теперь я тебя узнаю».

— Переигрываешь.

— Ничего подобного, у тебя паранойя. Кто выиграл кубок на фестивале драмы? — Флора поклонилась случайному прохожему.

— Слушай, я просто… нервничаю. Неделя выдалась странная.

Странная, потому что трещина между моим внутренним и внешним «Я» внезапно превратилась в кратер. Внешне я была спокойна и беззаботна и почти соглашалась с Фрэнки и Негин, что Люк, вероятно, не заслужил прощения, и я могу найти кого-нибудь получше. А внутри сидела настоящая я, которая проводила с ним больше времени, чем дозволено, и увязала в этом все глубже. А теперь в самый центр этой неразберихи разрывной гранатой рухнула Флора, и мне приходилось вести переговоры.

— Мы вместе каждый день, но еще даже не целовались, — призналась я.

— Романтично. Будто свидание амишей.

— Нет. Кажется, он хочет, чтобы на сей раз мы все сделали правильно. Он сказал, что сегодняшний вечер будет потрясающим.