В субботу, когда была гроза - Глазер Мартине

– Бог ты мой, ну и видок, – голос женщины прозвучал скорее удивленно, чем рассерженно. – Что ты тут забыла? Тебе тут нечего делать. Ты не видела табличку?

– Они бежали за мной, – сказала Касси. Ее голос дрожал. – Парни… Мне было некуда деться.

На секунду повисла тишина.

– А этот велосипед? Твой?

Касси кивнула.

– Я открою ворота и выпущу тебя. Но чтобы больше я тебя здесь никогда не видела, ясно?

Касси снова кивнула, на этот раз более уверенно:

– Никогда, обещаю.

Женщина достала из кармана связку ключей и пошла к воротам. Замок тихонько заскрипел, а затем калитка в огромных воротах бесшумно распахнулась. Женщина с собакой стояли у выхода.

– Ты где там?

Касси набрала воздуха в легкие, схватилась за тонкое деревце и с трудом выпрямилась. «Домой, – сказала она себе мысленно, – прочь отсюда. Уснуть. Забыть все, что случилось сегодня вечером…»

Хромая на одну ногу, она двинулась к воротам. От боли из глаз у нее брызнули слезы.

И снова в глазах Касси потемнело, и она упала ничком на грязную тропинку.

Женщина шагнула к ней:

– Это еще что?

– Больно, – прошептала Касси, – наверное, что-то с ногой.

Целую вечность ничего не происходило. Касси лежала в грязи и боялась пошевелиться. Сбоку она видела сапоги. Темного цвета, необычайно маленького размера.

Наконец послышался глубокий вздох. Женщина злобно обронила что-то похожее на проклятие, затем резко сказала:

– Лежи здесь и не дергайся! Я сейчас вернусь. За мной, Аргус!

Она закрыла ворота и пошла в сторону дома, но, сделав всего несколько шагов, вернулась обратно. Она снова наклонилась к Касси, но в этот раз для того, чтобы накрыть ее своим длинным плащом.

– Сейчас приду, – пробормотала она и ушла.

Когда она вернулась, на ней был простенький дождевик из полиэтилена. Он громко шуршал, а капли с деревьев с шумом разбивались об него. Она катила перед собой тачку, в которой лежало сложенное одеяло.

– Теперь тебе надо как-то сюда забраться, – пробормотала женщина. Она приподняла Касси, но затем отпустила. – Тебе придется привстать на секунду. Я не хочу тут с тобой грыжу заработать. Держи палку, опирайся на нее.

Она сложила руки на груди и подождала, пока Касси заберется в тачку. Затем взялась за ручки и, не проронив ни слова, покатила тачку по тропинке.

Конечно, удобно в тачке Касси не было. Металлические края впивались в подколенные впадины, а на каждой кочке ее будто ударяли ножом по лодыжке. Касси смотрела на узкую полоску между деревьями, кое-где виднелись розовые переливы. Отголоски грома слышались где-то совсем далеко. Гроза закончилась.

Было заметно, что узкая тропинка, по которой женщина катила тачку, была когда-то настоящей дорогой. Но, скорее всего, по ней уже много лет не ездили машины. Поэтому сад – он больше походил на лес, как показалось Касси, – разросся настолько, что от дороги почти ничего не осталось. На ней было полно кочек и рытвин, в которых сейчас стояла вода. Лужицы сверкали и отражали перламутровое небо. Женщина ловко объезжала их и везла тачку к дому с невероятной легкостью. Высокое крыльцо, дверь – больше Касси ничего не увидела. В квадратном дверном окошке виднелся желтоватый свет.

Послышалось блеяние. Из темного домика, наполовину спрятавшегося среди деревьев, вышли две козочки и засеменили к забору.

– Все хорошо, все хорошо, – проговорила женщина себе под нос.

Внезапно они оказались на поляне. Перед ними стоял дом, большой и темный. У него были высокие окна, а массивную дверь украшал медный лев с кольцом в пасти. Все выглядело довольно дорого, однако даже в сумерках было заметно, что краска на двери облупилась, как и на оконных ставнях. Края широкой лестницы были обломаны, как будто кто-то откусил с обеих сторон по куску. Перекрученные ветки глицинии тянулись вверх и доходили до балкона на втором этаже. Лиловые цветки свисали с балюстрады.

Дом с привидениями – вот на что это было похоже.

Женщина поднялась по высокой лестнице. Когда она обернулась, Касси впервые смогла рассмотреть ее лицо. Она была уже немолода, не моложе шестидесяти. И выглядела слишком хрупкой для человека, который с такой легкостью катил тяжелую тачку по грязи. Седые волосы торчали в разные стороны, и в неярком свете ее глаза казались серыми. Губы были угрюмо сжаты, но маленький, кругленький носик над ними делал ее лицо немного приветливее. Касси вдруг вспомнила о своей маме, у которой точно такой же нос. «Единственное пятно на моей красоте, – говорила она всегда, – если когда-нибудь выиграю в лотерею, то в первую очередь сделаю себе нос».

«Мама, где же ты? Я хочу домой».

– Мне надо убрать тачку наверх, но с тобой внутри это сделать трудно, – сказала женщина. – Как думаешь, сможешь на одной ноге?

Ступени заканчивались довольно высоко.

– Может быть, – неуверенно ответила Касси. Но у нее не было никакого желания пытаться. Вообще, она бы предпочла остаться на улице. Касси почувствовала, что в кармане у нее лежит телефон – тоже промокший, разумеется. Интересно, он еще работает? Она нажала кнопку включения, и экран сразу же засветился.

– Что это? – голос женщины звучал настороженно. – Что ты там делаешь?

– Это просто мой телефон, – запинаясь, проговорила Касси, подняв перед собой маленький серебристый предмет. – Я подумала… я могу позвонить маме, и она наверняка за мной приедет. Это сэкономит вам сил, да?

Женщина взяла телефон у Касси из рук и внимательно осмотрела его со всех сторон.

– Какие же они стали маленькие, – удивилась она. Но затем ее голос снова зазвучал сердито: – Надо было это сделать, когда мы были у ворот. Вот что сэкономило бы мне сил. На.

Она бросила телефон Касси на колени.

Та судорожно начала набирать номер мамы. «Мама, пожалуйста, ответь, – умоляла Касси, слушая гудки. – Хотя бы раз. Не бросай меня».

В тишине среди деревьев громко прозвучал пронзительный голос ее матери:

– Привет! Это лишь законсервированный голос Моник. Если вы ищете что-то натуральное, тогда…

Касси с тяжелым вздохом сбросила вызов.

– Ты зачем это сделала? – спросила женщина, нахмурив брови.

– Перенаправили на голосовую почту, – понуро ответила Касси. Затем, увидев удивленный взгляд женщины, она пояснила: – Это срабатывает, когда не слышишь телефон. Или не хочешь отвечать на звонок. Тогда люди могут оставлять тебе сообщения.

– И почему ты не оставила?

Касси пожала плечами:

– Она все равно их никогда не прослушивает. Уж точно не тогда, когда на свидании.

Наклонив голову слегка вбок и все еще сурово сжимая губы, женщина посмотрела на нее. Затем спросила:

– А твой отец?

Касси помотала головой:

– Его нет. Никогда не было.

– У всех есть отец, – уверенно сказала женщина.

«Ну вот что ты лезешь?» – разозлилась Касси.

И она соврала, отрезав:

– Умер.

Это звучало лучше, чем легкомысленные ответы матери, когда Касси пыталась заговорить о нем: «Ах, милая, им тогда мог стать кто угодно, в те времена я была такой беспечной. Забудь о нем. Кто бы это ни был, он тебя недостоин».

– А бабушки, дедушки? Или дяди, тети, друзья, соседи, кто мог бы за тобой приехать?

– У нас нет родни, – сказала Касси, пытаясь говорить с достоинством. – Мои бабушка с дедушкой тоже умерли. Разбились в аварии.

«Я, конечно, до конца не уверена, но тебя это вообще никак не касается, старая ты ведьма».

«Почему у нас нет семейных фотоальбомов, – спросила Касси как-то у матери. – Почему никто не приходит на наши дни рождения?» Но мать ужасно злилась каждый раз, когда дочь пыталась с ней об этом говорить, а как-то раз грубо и резко ответила: «Я была единственным ребенком, а мои родители разбились в аварии, когда я была маленькой, довольна?»

Пожилая женщина молча смотрела на нее сверху вниз, слишком долго, как показалось Касси.

– Только не надо меня жалеть, – резко сказала она.