— Я? Совсем немного. Я из Канады, в которой дву...
— Ах, милочка, французский, на котором говорят в Канаде, это какая-то путаная разновидность парижского варианта.
— Боюсь, мой французский не в лучшей форме.
Дженет пошарила в памяти в поисках разговорных тем, но так ничего и не обнаружила. Кроме того, ее раздражало то, что она не знает, какое место занимает Сисси в жизни Флориана.
— Флориан всегда заказывает столько еды?
— Не знаю, что и ответить, Дженет. Мы знакомы всего два дня.
Бред какой-то.
— Ваш наряд восхитителен. От Гермеса?
— От Версаче, милая.
Обе замолчали. Молчание затягивалось.
— Вам не попадались в последнее время какие-нибудь интересные книги? — спросила Сисси.
— Книги? — вопрос застал Дженет врасплох. — Дайте подумать. Вообще-то я больше читаю газеты и журналы. А книги в основном про здоровье и диеты. Боюсь, ничего больше не могу вам сказать по этому поводу. А как насчет вас, Сисси?
— Недавно я перечитала свою самую любимую книгу.
— Какую? — спросила Дженет.
— «Манеры и поведение в приличном обществе» мисс Лидии Милрод.
— Это новая книга?
— Нет! Упаси Боже, моя дорогая. Она вышла в 1913 году перед самой мировой войной. Но ее классический дух помогает ей не устаревать.
— Понятно.
Флориан вернулся с тарелкой, доверху нагруженной лимонными дольками.
— Приступим.
Они с Сисси быстро произвели рекогносцировку блюд. Оба положили себе по крохотному кусочку, чем еще больше смутили Дженет.
— Так как вы познакомились? — спросила она у Флориана.
— Мои друзья рассказали мне про Сисси, и я просто не мог с ней не встретиться.
— Что же рассказали вам ваши друзья?
— Они сказали, что Сисси из города Мубенде, в пятидесяти милях к западу от Кампалы, в Уганде. Почти двадцать лет она была проституткой и занималась сексом без презервативов по меньшей мере тридцать пять тысяч раз. Она подвергалась прямой опасности заражения СПИДом примерно пятнадцать тысяч раз, но тем не менее в ее крови нет и следа вируса или его антител.
— Флориан, не подобает обсуждать деловые вопросы за обеденным столом, — с упреком сказала Сисси.
— Сисси, Дженет мне почти как родная. К делам это не имеет никакого отношения. Я всего лишь хочу все ей о тебе рассказать, моя хорошая.
— Что ж, отлично. Но ни слова о деньгах. Это категорически воспрещается.
— Так вот, как я говорил, — продолжал Флориан, повернувшись к Дженет, — несколько месяцев назад исследователи из Атлантского эпидеологического центра разыскали Сисси в ее хибарке при дороге. Они проводили текущие исследования и случайно наткнулись на нее. Полмесяца назад они привезли ее в Атланту и предоставили ей просторный номер в типовом блочном мотеле, напоминавший дортуар в колледже Огайо году этак в шестьдесят седьмом. К счастью, тамтамы доносят до меня все новости джунглей, и я узнал о незавидном положении Сисси. Два дня назад я посетил Атланту с двумя куколками из магазина готового платья, которых привез прямо с Седьмой авеню, — самая экзотическая и дорогая одежда, какую можно достать во всем Манхэттене, — и с ослепительным набором драгоценностей от Харри Уинстона, наколотых на шелковые полосы. У Сисси был выбор: комната в мотеле или Версаче. Так я позаботился о ее спасении.
— Вы украли Сисси из Центра эпидемиологического центра?
— «Украл»? О Боже мой, нет, — ответил Флориан. — И пожалуйста, Дженет, не будьте такой мелкобуржуазной. Это вас не красит. Сисси вольна поступать как пожелает. Верно, Сисси?
— Моя комната в Атланте была ничуть не лучше, чем какой-нибудь сортир, — сказала Сисси. — Это оскорбительно. — Она обернулась к Флориану. — Мне скоро понадобится чаша, чтобы ополоснуть пальцы.
Флориан обернулся к Сисси:
— Дай мне руку, Сисси.
Он взял ее вымазанную соусом правую руку.
— Дженет, протяните мне вашу правую руку — через стол — вот так.
— Я...
— Доверьтесь мне, Дженет. Дженет протянула руку Флориану:
— Хорошо.
Он взял нож для мяса, поднял бровь и сделал на ее руке маленький надрез.
— Ай, Флориан, что вы...
— Тссссс.
Затем Флориан взял руку Сисси и тоже сделал ей небольшой надрез на ладони. Переведя взгляд с одной женщины на другую, он соединил их кровоточащие руки в пожатии.
Рука Сисси была такой сухой и теплой, так трудно представить себе мощные потоки теплой крови, текущие в ее жилах, но кровь Сисси текла и капала на скатерть. Дженет смотрела, как кровь просачивается сквозь две крепко сжатые ладони.
— Я буду считать до шестидесяти двух, Дженет, — сказал Флориан. — За шестьдесят две секунды кровь в открытой ране свертывается.
— ...раз... два... три... четыре...
Неужели это правда — или мне все только мерещится?
— ...тридцать четыре... тридцать пять... тридцать шесть...
Этого не может быть.
— ...пятьдесят девять... шестьдесят... шестьдесят один... шестьдесят два...
Нет, это не сон.
— Разожмите руки.
Сисси посмотрела на Дженет.
— Вам понадобится чистая салфетка, милочка.
Дженет была потрясена. Ее рука зависла над столом.
— Взгляните на меня, Дженет, — сказал Флориан.
Дженет взглянула на Флориана, но цвета и формы окружающего менялись, как телевизионные каналы.
— Теперь все позади, Дженет.
— Позади?
— Да. Отныне никаких пилюль. Никаких вирусов. Ничего. Все позади.
— Это не может быть так просто.
— Почти. Придется сделать пару уколов, ввести вам плазму Сисси как основу. Но по большому счету — все. Так просто, и все позади.
— Я...
— Да, Дженет?
— Я не...
— Что вы чувствуете, Дженет?
— Свет. Белый свет.
— К вам вернулось чувство единения с миром?
— Нет, я о другом.
— О чем же?
— Яркий свет. Словно во мне зажглось солнце.
26
На столе стояло пятнадцать десертов, и Дженет едва дышала, проглотив два из них. В довершение всего у нее еще слегка кружилась голова после кровавого обмена с Сисси.
— Я не хочу вам лгать, Флориан, — сказала она. — Письмо, которое я собиралась вам передать, — подделка.
Флориан на мгновение застыл.
— Я рад, что вы сказали мне об этом, Дженет, потому что в противном случае мы не смогли бы оставаться друзьями.
— Зачем вам так нужно это письмо, Флор? Просто скажите мне — зачем?
— А вы как думаете?
— Потому что... потому что вы рано потеряли мать. Потому что, похоже, вам нравится все английское, и мне кажется, что, именно купив это письмо, богатый англоман может дать выход своим силам и эмоциям.
— Очень хорошо, Дженет. Я действительно тоскую по моей дорогой Maman [10], но письмо — или карточка в нем — или что бы там ни было нужно мне совсем не поэтому.
— Тогда я не понимаю.
— Дженет, на самом деле мне нужен конверт.
— Простите?
— О да, конечно, я уверен, что написанное на карточке — сама нежность и свет, но мне нужен конверт.
— Что вы такое говорите, Флориан?
— Дженет, задумайтесь на минутку о нехитром механизме написания писем. Ведь кто-то же должен был лизнуть конверт, правда? А я полагаю, что лизать — занятие, которое человек вряд ли доверит даже своему папе, не говоря уже о дворецком.
— И что?
— В клее на конверте, Дженет, содержится большое количество устойчивых и нетронутых соматических клеток.
— Соматических клеток?
— Не половых — не сперматозоидов, не яйцеклеток. Через несколько лет — обратите внимание: не прямо сейчас, а через несколько лет — так же неизбежно, как лазерные диски вытеснили виниловые пластинки, будет до смешного просто клонировать млекопитающих — любых млекопитающих — по соматическим клеткам. Дайте этим клеткам соответствующую почву для роста, добавьте необходимые стимуляторы и — хлоп! Новенький принц. Ваша дочь, сколько мне известно, проводит на борту шаттла эксперименты по развитию этой методики. Мир поистине тесен.
