Моя сумма рерум - Мартин Ида

Сразу вспомнилась вылазка на ТЭЦ, но тогда было темно, и мы пробрались туда незаметно, теперь же лезли средь бела дня. Однако главным преимуществом данного предприятия, в отличие от похода на ТЭЦ, было то, что Горбуна и Доку — здешних сторожей — Трифонов хорошо знал. Когда-то они были корешами и неизменными собутыльниками его отца по гаражу. Но после того, как отец отвалил, всё равно приваживали Тифона, разрешая поковыряться в машинах и даже порулить. Они-то и собрали для него мотик.

Если смотреть на Башню снизу, то казалось, будто она вот-вот завалится вперед и прихлопнет тебя своей махиной. Может быть из-за этого, а может оттого, что была незаселенной, она сразу показалась мне тревожной и злой. А небо над ней было густо-серым, пустым и особенно холодным.

Внутри всё было новенькое и, если бы не приличный слой пыли, можно сказать — чистенькое. Комнатка консьержа, лифты, голубые почтовые ящики и справа дверь на лестницу.

Миновав два больших грузовых лифта и один маленький, мы, стараясь не шуметь, прошли по извилистому коридору первого этажа. Тифон толкнул первую попавшуюся дверь.

Нашим глазам предстала огромная пустая квартира с цементными стенами и неровным полом. Каждый звук в ней разносился гулким эхом.

— Давайте разделимся, — предложил Тифон. — По восемь этажей на человека. Первый считать не будем, мы и так здесь. Зоя пойдет со мной.

Нет, чтобы у неё спросить с кем она хочет идти. Что за человек?

— Чур, нам одиннадцатый, — воскликнула она. — Там же наша квартира.

— Нам одиннадцатый, — повторил за ней Тифон, и принялся считать на пальцах, с какого этажа нужно начать, чтобы одиннадцатый достался им.

Он был очень рад помириться и теперь всячески старался ей угодить.

Мне выпало начинать с четвертого этажа. Сначала я ходил медленно, крадучись. Особенно неприятным был момент открывания входной двери каждой квартиры. Но потом понял, что если двигаться быстрее, то неприятные ощущения не успевают скопиться, поэтому стал носиться от квартиры к квартире, как угорелый. Весь пропотел, но немного успокоился.

А на одиннадцатом, услышав заразительный смех Зои и вспомнив про «её квартиру», свернул туда.

Тифон сидел на полу, привалившись к стене, а Зоя стояла на фоне окна, и слабый беловато-серый дневной свет превращал её фигуру в неясный, почти бестелесный силуэт.

— Прикинь, — глаза Тифона смеялись, но он старался не улыбаться, — Зоя тут собирается себе на потолке звёздное небо сделать. А под ним лес и горы. Дикое васильковое поле и речку. Сама же в шалаше будет жить, вон в том углу. Может, даже козу заведет.

Зоя опять расхохоталась:

— Нет, нет, Никит, не слушай его, только звёзды. Я по телеку видела. Так делают. Специальные потолки.

— Нет, ну если тебе не нравится природа средней полосы, — Тифон широко развел руками, — можно и океан с кораблями замутить. Но, боюсь, проблем с соседями не оберешься. Где-то обязательно подтекать будет. О, я придумал. Засыпать всё нафиг песком, и будет пустыня. Можно даже не убираться.

— Если не убираться, любой ландшафт вскоре станет горным, — ответила она в том же духе. — Так что просто звёздного неба будет вполне достаточно. Нет, правда, мне кажется, если вот так, каждый день засыпать, глядя на звёзды, то можно стать счастливым человеком.

Тифон шутливо закатил глаза.

— Если тебе для полного счастья только звёзд не хватает, я тебе ими хоть сейчас всю квартиру обклею. Ладно, пошли.

Он медленно поднялся вдоль стены, и вышел в соседнюю комнату, а Зоя отвернулась к окну:

— Помнишь, я тебе говорила, что вид отсюда отличный?

Я выглянул и в сероватой дымке дрожащего сырого воздуха увидел те самые вышки ЛЭП, на которых мы сидели, застывший темный ряд мрачного, недоброго леса и полосатые, дымящие белым паром трубы ТЭЦ вдалеке.

— Жаль, что мы не можем оставить эту квартиру. Знаешь, сколько раз представляла себе, как тут всё будет? У меня никогда не было личного пространства. Только какая-нибудь полка или ящик в тумбочке, спальное место и крючок на вешалке в коридоре. Не подумай, я не прибедняюсь, мне нравится моя семья, просто ужасно хочется иметь что-то своё, что-то личное, где можно устроить всё по-своему, будь то звёздное небо на потолке или водяная кровать. Когда у человека есть дом, где всё его радует, то и жизнь вне его стен становится гораздо приятнее.

С этим она попала точно в цель.

Я взял её за руку и, посмотрев на пальцы, неожиданно обнял. Не так, как тогда возле квартиры, а крепко и ободряюще, без всяких задних мыслей. Просто из чувства взаимопонимания и симпатии. Запах волос успокаивал и грел. Мне вдруг показалось, что не такой уж я заброшенный и несчастный, не такой уж «никакой». Что я вполне себе нормальный. И если по-настоящему захочу, то могу и звездное небо осилить.

— Эй, — в дверном проеме появился Трифонов. — Чего застряли?

Зоя тяжело со стоном вздохнула, отрываясь от моего плеча.

— Да ладно страдать, — фыркнул он. — Выкупим тебе потом эту квартиру обратно. Делов-то. Если только дом сдадут.

— Правда? — её глаза распахнулись с детской надеждой. — Ты, правда, думаешь, что её потом можно будет купить?

— Конечно. Это же квартира, а не звёзды на небе.

— Слушай, а в лоджии можно зимний сад сделать. Я хочу попробовать мандариновое дерево посадить. Как у биологички. Помнишь, она говорила, что из обычной косточки вырастила?

Зоя тут же побежала в соседнюю комнату, где была эта самая лоджия.

Тифон задержался и подозрительно поглядел на меня, словно собираясь что-то сказать, но я его опередил:

— У тебя бывало такое, что ты живешь дома, но как будто не дома. Ну, то есть это просто место, где ты ешь и спишь?

Он огляделся по сторонам, будто я говорил именно об этом доме, а затем неопределенно развел руками.

— Я вообще к вещам спокойно отношусь. Какая разница, какого цвета обои или мебель? И к комфорту тоже спокойно. Могу хоть на полу спать. И в холоде могу. Мы когда с матерью в пятиэтажке жили, там из-за поломки на неделю отопление отключили. В декабре. Ничего, нормально. Даже забавно было, мать говорила представить, что мы на Северном полюсе. Я сделал палатку из её старых дубленок и спал в ней. Ко мне даже ребята приходили «пожить». Всё было здорово, до тех пор, пока мы не решили костер развести, — он весело усмехнулся своим воспоминаниям. — Важно с кем ты живешь, а не где. Я думаю, что дом — это люди, с которыми хорошо.

— Ну, а если бы ты был один? Просто представь. Вот, как жить тому, у кого никого нет, и кого никто не любит?

— Что докопался? — буркнул он, собираясь выйти, но потом подозрительно покосился.

— Или ты сейчас про себя?

— Просто абстрактно. Про кого-то.

В оконное стекло мощным потоком хлынул дождь. Резкий и сильный. Звук от него, подобно белому шуму, заполнил квартиру.

— Ребята, идите сюда! — закричала Зоя.

— Можешь объяснить, в чем проблема? — Тифон пристально смотрел.

— Ладно, забей. Так, запутался немного.

— Хочешь, у меня пожить? Мать не будет против.

— Нет, спасибо.

— Просто думай о том, чего хочешь. Конкретно. Если я знаю, что вечером крутой матч, то быстро мою посуду и иду смотреть, а если его нет и уходить никуда не нужно, то каждую чашку, каждую тарелку ненавижу. Воду и ту ненавижу. Но когда жду матч, их в моей жизни не существует.

— Андрей, Никита, подойдите скорей, — снова закричала Зоя.

Как только Тифон услышал, что она по имени его позвала, тут же подхватился:

— Ого! Наверное, что-то серьёзное.

Оконную раму на балконе перекосило. Одна створка была открыта и висела только на нижней петле, и, Зоя, стоя под льющимися потоками дождя, с трудом удерживала её. Зрелище было забавное и одновременно жалкое.

— Вот нафига ты туда полезла? — Трифонов бросился к ней и, отпихнув в сторону, перехватил раму. — Что у тебя с руками, Зоя?

Утершись рукавом, Зоя с удивлением посмотрела на свои руки со всех сторон.