Лексикон света и тьмы - Странгер Симон

Грудь Марии медленно вздымается, лицо выглядит расслабленным, умиротворённым, как в те утра, когда они просыпались вместе.

Он подносит нож к лифчику и перерезает перемычку спереди, высвобождая груди, которые красиво ложатся сосками вверх. Их он когда-то лизал, сосал и зарывался лицом между ними.

– Что будем с ней делать? – спрашивает Карл.

– Найди верёвку, – говорит Риннан, не оборачиваясь. Он поглаживает живот Марии, а в другую руку берёт её грудь.

– Мария! Ты здесь? – снова кричит Бьёрн из своей камеры. Риннан не отвечает. Он поочерёдно приставляет лезвие к плечам Марии и разрезает последние две лямки, удерживающие её платье. Затем стягивает его, как если бы оно было из бумаги, подобно тем, что можно вырезать из журнала и надеть на куклу, закрепляя маленькими бумажными же клапанами.

Риннан откладывает нож и двигается ещё ближе к Марии.

Поднимает её безжизненную голову и кладёт себе на колени. Её волосы струятся по его брюкам. Приоткрытые губы такие же красивые и мягкие, как и прежде. Глаза закрыты. Входит Карл и видит эту пару. Он держит в руке верёвку и старательно отводит взгляд от голого тела.

– Спасибо, – говорит Риннан, не поднимая на него глаз. Он гладит Марию по лбу, бережно убирает волосы с век. – Сделай крепкую петлю и закрепи верёвку на потолке.

– Слушаюсь, шеф.

Карл перекидывает один конец верёвки через балку, завязывает на конце петлю и подаёт её Риннану, который наконец-то поднимает глаза и протягивает руку, чтобы взять верёвку.

– Спасибо, Карл, – говорит Риннан и продевает голову Марии в петлю. Бережно приподнимает затылок, чтобы не причинить ей вреда, а затем затягивает петлю у неё на шее.

– Всё, Карл, тяни верёвку.

Карл подходит к свисающей с балки верёвке и начинает неспешно тянуть её. Голова Марии тянется вверх, за ней отрывается от пола верхняя часть туловища и мало-помалу поднимается выше в такт тому, как Карл тянет верёвку на себя, перехватывает руки и снова тянет. Её руки тихо болтаются по бокам. Риннан поначалу просто сидит и смотрит, как она выскальзывает из его объятий и поднимается, с болтающимися конечностями и запрокинутой головой.

– Хорошо, Карл, ещё немного, – говорит Риннан, и Карл опять тянет за верёвку, но тут Мария вдруг начинает брыкаться. Риннан привстаёт и хватает её за колени, крепко их сжимая, а Карл тем временем продолжает тянуть. Риннан чувствует, как жизнь пульсирует в её теле. Он чувствует, как извивается, вздрагивает и корчится Мария в его руках, он прижимается лицом к её бедру и изо всех сил тянет её вниз, пока она наконец не повисает неподвижно, медленно вращаясь на скрученной верёвке.

Риннан сидит на полу и смотрит на неё снизу вверх. Странное зрелище. Обнажённое тело, к которому он когда-то прижимался в постели, теперь свисает с потолка на верёвке. Он запыхался, и Карл тоже. Наверху звонит телефон.

– Карл, аккуратно спусти её, – говорит Риннан. Карл отпускает верёвку, мало-помалу. Она рывками скользит по деревянной балке, пока тело Марии не ложится на пол. Груди свисают по сторонам. Прядь волос застряла во рту.

– Да-да, Карл, это будут её похороны. Не мог бы ты поискать, нет ли в доме цветов? – просит Риннан. Карл уходит наверх, а Риннан садится рядом с мёртвым телом; голова покойницы чуть откинута назад.

– Мария?! Ответь! – кричит Бьёрн из камеры.

Риннан проводит пальцем по бедру Марии и кладёт руку ей на живот, так он делал раньше, когда они утром просыпались голые в одной постели. А другой рукой снова убирает волосы с её лица, чтобы они не падали ей на глаза.

– Почему ты убежала, Мари? Зачем ты так сделала?

Приходит Карл, неся вазу с цветами из гостиной.

– Спасибо, Карл, – тихо говорит Риннан, высвобождаясь из-под мёртвого тела. Затем берёт цветы из вазы, вкладывает их в руку Марии, сжимает ей пальцы, опускает её руку и помещает между её бедер, букет почти закрывает срамное место.

Вот так хорошо. Она лежит с закрытыми глазами, с букетом в руке. Никак лучше мы обставить это не можем, думает Риннан и велит Карлу привести Бьёрна, чтобы разобраться и с ним тоже.

– Эй вы, что происходит? Мария! Риннан! Эй! – кричит Бьёрн из камеры.

Карл пересекает комнату, снимает связку ключей с крючка на стене, отпирает навесной замок на двери маленькой камеры и выталкивает из неё арестанта. Бьёрн суетливо и быстро оглядывается по сторонам и наконец замечает лежащий посреди помещения труп. И тогда он внезапно затихает. Ноги идут вперёд будто бы сами по себе, губы шевелятся, рождая слова: «Нет, нет, нет»; он встаёт на колени рядом с телом Марии. Его никто не останавливает. Бьёрн кладёт руку ей на лоб и сквозь слёзы говорит, что тоже хочет умереть. Спрашивает, могут ли они его пристрелить.

– Да, как скажешь, – говорит Риннан, направляет ствол пистолета в голову Бьёрна и нажимает на курок. Раздаётся на удивление громкий хлопок, голова Бьёрна резко дёргается, на пол льётся кровь.

Карл задумчиво смотрит на другую камеру, там сидит ещё один заключённый, подпольщик из Сопротивления. Затем переводит взгляд на Риннана, тот быстро ему кивает. Лучше за раз избавиться и от него тоже, чтобы не оставлять свидетелей произошедшего.

T

Т как Тьма.

Т как Тайны.

Т как Тело.

Т как Три. В комнате посреди подвала лежат три трупа: Марии Аренц, Бьёрна Бьёрнебу и Дагфинна Фрёйланна, участника Сопротивления, которого они тоже убили тем вечером, потому что он был свидетелем казни. Риннан звонит по прямому номеру в «Миссионерский отель» и просит – на немецком, который он немного выучил и бравирует этим перед остальными:

– Drei Kisten, bitte, für Sonderabteilung Lola.

Его спрашивают, куда Kisten доставить, он диктует адрес и получает заверения, что их привезут максимально оперативно.

– Vielen dank, – удовлетворённо говорит Риннан и кладёт трубку. Потом делает глоток ликёра, он оказался очень хорош, в меру сладкий, густой, на вкус приятный. Овчарка подходит и смотрит на него с надеждой, Риннан треплет её по голове, гладит по спине, а потом идёт в гостиную, слышит, что Карл в туалете, моет руки. Его придётся подождать. Остальные заняты своими делами: читают документы, курят, переговариваются, готовят новые операции. Риннану жалко Марию, но она сама виновата, думает он. Она поплатилась за то, что предала их дело и пыталась свалить за границу, поделом ей, думает он и находит взглядом Гюнлауг – та тоже в красивом платье, и он представляет, чем они займутся, когда он освободится, когда трупы вывезут. Он улыбается ей, и она тоже робко улыбается ему издали, стоя у окна. Что так робко, успевает удивиться Риннан, но тут входит Карл, и Риннан громко кричит ему через всю комнату, чтобы все услышали:

– Карл, я заказал три гроба для расстрелянных, их скоро привезут.

– Хорошо, шеф, – отвечает безотказный Карл, он всегда готов выполнить любое поручение. Без такого помощника не обойтись, любому мозгу нужны исполнительные руки. Риннан идёт на кухню. Здесь штабелями громоздятся грязные тарелки. Везде пятна и подтёки от соусов, да и бог с ним, было бы что поесть, думает он, инспектируя кастрюли на предмет вчерашних остатков. Жаркое из говядины подсохло и потемнело, но это ерунда, думает он, надо просто хорошенько его перемешать. Он ест стоя и прямо из кастрюли, улыбается вошедшей Гюнлауг, спрашивает, не хочет ли она тоже поесть. Гюнлауг подходит и прижимается к нему; ей очень нравится, что я приблизил её к себе, я же тут всеми командую, думает Риннан, обнимая её за талию. За окном тарахтят моторы, несколько разных, это прибыли машины, значит, сейчас кто-нибудь войдёт сюда. Он чувствует под рукой её стройное тело, отделённое от него только тонкой тканью, проводит по спине вниз, одновременно просит её открыть рот и суёт в него кусочек мяса. Глаза у неё сияют, он чувствует телом её набрякшие груди, чувствует под рукой изгиб от талии вниз, чувствует, что у него напрягается член, и успевает помечтать о том, как они совсем скоро будут трахаться.