Живые. История спасшихся в Андах - Рид Пирс Пол

Спустя два часа после своего ухода Канесса вернулся к Паррадо, и оба сразу снялись со стоянки. Очень скоро путь им преградила скала, круто обрывавшаяся в реку. Они увидели, что противоположный берег более пологий, поэтому решили не штурмовать возникшее перед ними препятствие, а перейти реку вброд. Это оказалось непростой задачей. В ширину река достигала двадцати пяти футов^[99], а течение было столь сильным, что влекло за собой большие валуны. На счастье путников, посреди реки из воды выступал достаточно крупный камень, прочно стоявший в середине потока. Ребята прикинули, что смогут пересечь реку, если сначала прыгнут на этот камень, а с него на противоположный берег.

Канесса решил идти первым. Он снял одежду, чтобы не замочить, подпоясался нейлоновым ремнем и привязал к нему еще два. Паррадо взял один конец ремня, собираясь страховать друга. Канесса в два прыжка благополучно преодолел водную преграду. Паррадо привязал ремень к спальному мешку и изо всех сил швырнул его через реку. Канесса отвязал ремень от спальника и кинул обратно Паррадо, чтобы тот таким же образом перебросил ему одежду, шесты, рюкзаки и обувь. Рюкзаки были тяжелыми, и один из них не достиг цели, приземлившись на камни на краю берега. Канессе пришлось карабкаться вниз, к самой воде, и он весь промок от брызг. Раскрыв рюкзак, он обнаружил, что лежавшая там бутылка рома разбилась.

Паррадо не без труда перебрался через реку и тоже промок до нитки. Пройдя небольшое расстояние и увидев впереди скальный выступ, ребята решили встать на нем лагерем. Солнце еще не зашло. Путники разложили свои промокшие пожитки на земле, уселись на подушки и поужинали мясом под взглядами любопытных ящериц.

Эта ночь оказалась самой теплой за все время, что они провели в горах. Юноши хорошо выспались и наутро пустились в путь. Наступил уже восьмой день их перехода через Анды. В лучах утреннего солнца окружавший их пейзаж был неописуемо прекрасен. Паррадо и Канесса все еще находились в тени огромных гор, высившихся на востоке, но солнце освещало дальний край узкой долины, оттеняя зелень можжевельника и кактусов нежной серебристо-золотистой дымкой. Вдалеке уже виднелись деревья, и утром Канессе показалось, что он разглядел стадо коров, пасущихся на горном склоне.

— Я вижу коров! — воскликнул он.

— Коров? — удивился Паррадо. Щурясь и моргая, он начал всматриваться в даль, но разглядеть что-либо мешала близорукость.

— Ты уверен, что это коровы?

— Похожи на коров.

— Может быть, это олени… или тапиры.

То, что они видели впереди, в любом случае походило на мираж. Ребята по-прежнему были полны оптимизма, хотя оба, особенно Канесса, с трудом выдерживали чрезмерную физическую нагрузку. Горизонт манил зеленью, но долину, по которой они шли, преодолевать оказалось не легче, чем ее каменистые участки, оставшиеся позади: путникам по-прежнему приходилось прыгать с одного неустойчивого булыжника на другой и шагать по речной гальке, сгибаясь под тяжестью поклажи.

Неожиданно им на глаза попался самый настоящий продукт цивилизации — пустая ржавая банка из-под супа. На этикетке можно было разобрать название производителя — Maggi. Канесса поднял банку и сказал:

— Смотри, Нандо, здесь точно проходили люди.

Паррадо не торопился с выводами.

— Она могла выпасть из самолета, — предположил он.

— С какого еще самолета?! У самолетов не открываются иллюминаторы!

Определить, как долго эта банка пролежала в долине, было довольно затруднительно, но, обнаружив ее, друзья приободрились. Еще они увидели двух зайцев, прыгавших по камням на противоположном берегу реки, а потом наткнулись на чей-то помет.

— Это коровья лепешка, — заявил Канесса. — Я же говорил тебе, что видел коров.

— С чего ты взял, что это помет именно коровы, а не другого животного? — спросил Паррадо.

— Если бы ты знал о коровах хотя бы половину того, что знаешь об автомобилях, то сразу понял бы, что это коровий навоз.

Паррадо пожал плечами, и ребята пошли дальше. Немного погодя они сделали привал на берегу реки и подкрепились мясом — его пока хватало. Однако, доставая мясо из гетры, друзья заметили, что оно уже начало портиться на жаре. Съев по куску, они снова зашагали по долине. Река становилась все более полноводной: в нее впадали многочисленные ручьи, сбегавшие с гор по обоим берегам.

Там, где русло реки значительно расширялось, искатели цивилизации наткнулись на лошадиную подкову. Она была ржавой, как и банка из-под супа, то есть оказалась в долине очень давно. Тем не менее этот предмет не мог упасть с неба и неопровержимо свидетельствовал о близости населенной местности. Обнаружились и другие доказательства. Обогнув один из очередных скальных выступов, юноши увидели менее чем в ста футах^[100] впереди себя коров, которых Канесса заметил издалека утром.

Но и на этот раз Паррадо проявил сдержанность.

— А ты уверен, что они не дикие? — спросил он Канессу, уставившись на коров, которые в свою очередь уставились на него.

— Дикие коровы? В Андах нет диких коров. Говорю тебе, Нандо, где-то поблизости должен быть их владелец или тот, кто за ними приглядывает.

И как бы в доказательство правдивости своих слов Канесса указал на пни, оставшиеся от срубленных деревьев.

— Только не говори мне, что эти деревья срубили тапиры или дикие коровы.

Паррадо не стал спорить. Следы на пнях были, вне всяких сомнений, оставлены топором, а пройдя чуть дальше, путники увидели загон для скота, сложенный из валежника, который мог послужить хорошим топливом для костра. Они решили провести здесь ночь и отпраздновать скорое завершение своих бед трапезой из остатков мяса.

— Оно все равно уже начало гнить, — сказал Канесса. — А утром мы наверняка встретим фермера… или пастуха. Вот увидишь, Нандо, следующую ночь мы проведем в нормальном человеческом жилище.

Ребята сняли рюкзаки, достали мясо и развели костер. Поджарив на огне по десять кусков на брата, они поужинали, забрались в спальный мешок и стали дожидаться сумерек.

Теперь, когда спасение было совсем близко, юноши позволили себе думать о том, что раньше вызывало лишь острую тоску. Канесса рассказал Паррадо о Лауре Суррако и описал один из воскресных обедов у нее дома; Паррадо, в свою очередь, поведал Роберто обо всех девушках, с которыми встречался до авиакатастрофы, и признался, что завидует его стабильным отношениям с единственной возлюбленной.

Костер погас, солнце зашло, и, убаюканные приятными мыслями, оба сытых друга уснули.

3

Когда на рассвете они проснулись, коров уже не было. Парни отреагировали на это спокойно и избавились от груза, ставшего теперь, по их мнению, бесполезным: молотка, спального мешка, лишней пары обуви и одного комплекта одежды. Облегчив поклажу, они отправились в путь. Каждый раз, огибая очередную скалу, они надеялись увидеть за ней дом какого-нибудь чилийского крестьянина. Однако утро тянулось, как им казалось, бесконечно долго, а долина по-прежнему оставалась пустынной. Им уже не попадались следы цивилизации вроде консервной банки или подковы, и Паррадо стал упрекать Канессу за преждевременный оптимизм.

— Так, значит, ты много знаешь об этой местности, да? А я глупец, который разбирается только в автомобилях и мотоциклах? Но я, по крайней мере, не утверждал, что за каждым углом нас ждет дом фермера… Мы съели половину мяса и выбросили спальный мешок.

— Мясо все равно испортилось, — пробурчал Канесса. Его вспыльчивый характер нисколько не улучшился при первых признаках поноса. На него навалилась огромная усталость. Все тело болело, и каждый шаг усиливал эту боль. Парню требовались неимоверные усилия воли, чтобы заставить себя переставлять ноги, а когда он останавливался или начинал отставать, его подстегивали только ругательства и оскорбления Паррадо.

В полдень они подошли к особенно непростому скальному выступу и столкнулись с дилеммой: идти коротким, но очень рискованным путем по кромке крутого берега или же более длинным и безопасным — через вершину выступа. Паррадо, шедший впереди, выбрал второй вариант, но Канесса слишком устал, чтобы позволить себе роскошь осмотрительности, поэтому, дойдя до того же места, предпочел короткий маршрут.