Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
– Ну вот. – Саймон уселся в кресло, а Альберту указал на диван. – Я уже писал вам, как мне понравилась работа, сделанная вами для компании вашего отца. Блестяще. Едва не сказал «для любителя», однако все мы любители в этой игре, а ваша работа, я думаю, блестяща по любым меркам.
– В конце концов, по-французски «любитель» то же самое, что «любовник», – смущаясь, сказал Альберт. – А моя работа в значительной мере была делом любви.
– Браво! Чего я не написал, так это того, что, на мой взгляд, «Кафе Этичность» – это одно из величайших достижений последних лет. Ваш отец, должно быть, замечательный человек.
Альберт просиял.
– Да, это на самом деле так! Он раньше работал в Сити, на товарной бирже, занимался фьючерсами на чай и кофе, но однажды поехал в Африку, увидел, как там живут люди, и это полностью изменило его взгляды. Теперь он говорит, что главное – не будущее кофе, а будущее людей.
– Будущее людей, да… превосходно. Будущее людей. А интересно, что он думает о возможности вашего прихода к нам?
– Ну, поскольку наш сайт пользуется успехом, он, скорее всего, надеется, что после университета я… – Альберт не закончил фразу и взглянул на Коттера. Коттер сочувственно подсказал:
– Он думает, что после университета вы присоединитесь к нему, так? И станете заниматься сетевой стороной дела.
Альберт кивнул:
– И мама…
Саймон прижал ладонью начавшее непроизвольно подпрыгивать колено.
– Ваша мама, – легко сказал он, – она ведь знаменитость – профессор Фендеман, не так ли? Я читал ее книги.
– Думаю, она опасается, что я не получу диплома.
– Естественно. Как и любая мать. Вы собираетесь поступить в Оксфорд – как скромно с вашей стороны, что вы его не упомянули, – поступить туда, насколько я знаю, в следующем октябре. В какой колледж?
– Сент-Марк.
– Почему именно в него?
– Мама всегда твердила, что он самый лучший.
– Угу… Сент-Марк – это тот, в котором находится прославленный Двор Маддстоуна, не так ли?
– По-моему, да.
– Занятное, сколько я помню, место.
– Мама хочет, чтобы я поступил именно туда. Боится, что я останусь без образования.
– Думаю, она абсолютно права, – сказал Коттер. – Я с нею полностью согласен.
На лице Альберта отразилось такое разочарование, что жалко было смотреть.
– А…
– Но, – продолжал Коттер, – мне неприятна мысль о том, что я останусь без вас. До октября еще около десяти месяцев. Почему бы нам с вами не заключить соглашение? Присоединяйтесь к нам, и если через десять месяцев вы с родителями по-прежнему будете считать Оксфорд хорошей идеей, вы туда и отправитесь. Когда же вы выйдете из него – в шапочке и мантии, со специальностью и дипломом, – мы все еще будем здесь. В конце концов, вы могли бы работать у нас во время каникул, и если дело у вас пойдет хорошо – а я думаю, что так оно и будет, – мы, возможно, выплатим вам аванс – стипендию, если угодно. Собственно говоря, мы как раз сейчас подумываем о том, чтобы учредить в Оксфорде кафедру информационных технологий, так что университет, я полагаю, благожелательно отнесется к любому нашему предложению. Подобно всем старинным и достопочтенным учреждениям Англии, Оксфорд, едва лишь в воздухе запахнет деньгами, способен совершить кувырок назад, да и вообще какой угодно кульбит. Как вам такая идея?
– Мне… мне… – Альберт беспомощно искал нужное слово. – По мне, так идея блестящая.
– Тогда я попрошу наш юридический отдел составить проект контракта. Я, если вы ничего не имеете против, предпочитаю все делать быстро. Будем считать, что контракт доставят вам сегодня в пять часов вечера. Ваши родители, разумеется, захотят показать его своему адвокату. Буду рад, если к пятнице вы уже примете решение. Ваш визит ко мне должен быть полностью продуманным поступком.
Альберт взглянул поверх головы Коттера. Проектор отбрасывал на стену кабинета надпись: «Полностью продуманные поступки».
– А, вы заметили. Мой девиз. Вы увидите его повсюду. На наших экранных заставках, на писчей бумаге. – Коттер встал, и Альберт тоже мгновенно вскочил на ноги.
– Мистер Коттер, я и не знаю, что сказать.
– Просто Саймон. Мы здесь обходимся без формальностей. Ни официальных костюмов, ни «мистеров». – Коттер, провожая Альберта к дверям, приобнял его за плечи. – И кстати, вы обнаружите, что кофе и чай у нас только от «Кафе Этичность». А теперь прошу меня простить. Я увяз в переговорах относительно приобретения газеты. Вы даже не представляете, до чего сложен этот процесс.
– Правда? А я покупаю их каждый день, – сказал, дивясь собственной наглости, Альберт. – Просто протягиваю деньги человеку в киоске и… voila!
– Ха. – Коттер игриво ущипнул Альберта за руку. – Ко всему прочему, еще и чувство юмора!
«Как он похож на мать, – думал Коттер. – Как он до нелепого похож на мать!»
– Хотел бы я, чтобы это было так просто, – добавил он. – А то я уже почти жалею всех Мердоков [73] нашего мира. И газета-то не из самых ходких, всего-навсего старушка «ЛИП», но тем не менее правила…
– «ЛИП»?
– «Лондон ивнинг пресс». Основана еще до вашего рождения. И все же самое время, чтобы у «Стандард» появилась соперница, вам не кажется? Как знать, может быть, у вас будет там своя колонка. Кстати, если примете решение еще до пятницы, позвоните.
Шагая по мосту Ватерлоо к ресторану, в котором поджидали его Гордон с Порцией, Альберт то и дело оглядывался на только что покинутую им высоченную стеклянную башню. Он не был ни суеверен, ни религиозен и все же не мог не гадать, какая сила или божество послали ему столь невероятную удачу. Как и у всех семнадцатилетних юношей, чувство вины в нем было сильнее чувства гордости, так что обычно он ждал от судьбы скорее кар, чем наград. Четыре с половиной года назад, во время бармицвы, он мысленно скрестил пальцы и в продолжение всей церемонии предавался скабрезным, святотатственным мыслям. И несколько недель потом ожидал, что Бог поквитается с ним. Но ничего не дождался. Бог выразил свой гнев, послав ему хороших друзей, крепкое здоровье и добрых родителей. А в довершение всего ему теперь предстояло стать фаворитом при дворе короля Коттера.
По каменной лестнице ресторана «Кристофер» он взлетел, перескакивая через две ступеньки сразу. Порция и Гордон, нервно прихлебывавшие за своим столиком минеральную воду, его появления не заметили. Альберт остановил проходившего мимо официанта и улыбнулся ему во весь рот.
– Вы не могли бы принести вон на тот столик бутылку шампанского? Лучшее, какое у вас найдется.
– Разумеется, сэр. – Официант поклонился и убежал.
– Милый! – Порция поманила сына. – Ну как? Как все прошло?
– Ух, чтоб меня! Не знаю, с чего и начать.
Ощущая себя до нелепости взрослым, Альберт уселся за столик и рассказал родителям о планах Саймона Коттера.
– Как видите, лучшего мне не найти ни на земле, ни на небе, – завершил он свой рассказ. – Блестяще, а?
К столику приблизился с ведерком льда и бутылкой «Кристаль» [74] официант.
Гордон, хмуро вглядывавшийся в столовые приборы, словно стараясь уловить в задыхающемся рассказе Альберта некий намек на подвох, поднял на официанта глаза.
– Это зачем? Я шампанского не заказывал.
– Э-э, пап, это я его заказал. Деньги верну тебе в самом скором времени, обещаю.
Порция сжала руку Альберта.
– И правильно сделал, – сказала она, с тревогой посматривая на Гордона. – Нам безусловно есть что отметить, верно, дорогой?
Альберт, уловив в ее голосе просящую нотку, наклонился к отцу, чтобы поддержать мать.
– Пап, я понимаю, все происходит слишком быстро, но ведь это же великолепно, как по-твоему? Я хочу сказать, что в любом случае ничего не теряю.
Гордон вдруг улыбнулся и потрепал сына по плечу.
– Конечно, великолепно, Альби. Просто годы, проведенные в Сити, научили меня осторожности, только и всего. Уверен, все будет хорошо. Я горжусь тобой. Честно.
