Другая дверь - Климов Михаил

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65

И как можно быстрей пошёл своей дорогой, чтобы женщина не могла ни броситься благодарить, ни отказаться от подарка.

А когда решил, что отошёл достаточно и поднял голову, вдруг увидел на той стороне Кудама идущую Надежду…

Свою Надю…

72

Он бросился за ней, на бегу сказав себе, что вот Бог в последнее время вступил в какие-то особые отношения с ним:

то спасает его от неминуемой и заслуженной гибели…

то вот, как сейчас, он ещё не успел, ну успел, конечно, сделать доброе дело, и сразу награда…

Надя впереди, шла быстро, догнать её легко не получалось…

Но и он так не бегал лет тридцать, а то и сорок…

Так невесомо, практически летя над землей…

Пальто такое я на ней не видел…

Но тогда было лето – какое пальто?

А походка её…

И фигура тоже…

И манера…

Крикнуть, что ли, а то уже дыхание кончается?

И нельзя, что это за манеры кричать женщине, вспомни, как на бульваре в Москве возле хулигана, который приставал к дамам, тут же полицейский нарисовался…

Да ведь она уходит…

А ты ещё принажми…

Так сердце же…

Ничего, выживешь…

Но тут женщина обернулась сама…

Испуганная топотом за спиной…

Или просто привыкла иногда оглядываться…

Или ждала кого-то…

Какая разница…

И стало видно, что ничего общего с Надеждой, с его Надей она не имеет и не имела…

Прохоров остановился посреди бульвара, сердце колотилось и просилось наружу – подышать…

На два или три шага его хватило, чтобы добрести до скамейки и тяжело опуститься на неё.

И ещё сказать самому себе:

– Откуда она здесь, её тут быть не может…

Он посмотрел вдоль улицы на уходящую женщину: ничего общего, вообще ничего – фигура, походка, манеры – всё другое…

«Её тут быть не может…» – уверенно повторил он сам себе.

Жалко было до слез – такая мечта, так близко, и всё прахом…

Завтра пойти в агентство – и пусть всё идёт по плану.

Он глянул вдоль бульвара.

Вон ещё идёт женщина, поворот головы немного похож на Надю – ты теперь будешь гоняться за всеми?

Как она тут может быть, если…

«Если что?» – поймал он сам себя на мысли.

До него вдруг совершенно ясно дошло, что «её здесь быть не может» – не риторическая фигура…

Что он, вероятно, не он сам, но его подсознание что-то знает о том, где найти Надю…

Или помнит…

Он вытаращил глаза, напрягая память…

В чём дело?

О чём он?

Что он забыл?

Что он помнил такого, что его ввело в подобную твёрдую уверенность?

Стоп…

До похищения и фабрики – знал ты, что Нади не может быть в Берлине?

Он осторожно попробовал перебрать свои тогдашние мысли и воспоминания…

По косточкам, по сочленениям, по узлам…

Нет, не было у него тогда такой уверенности…

Тогда что изменилось?

Одиночество и голод обострили мышление?

Может быть…

Только, похоже, не до конца…

Потому что помнить, что ты что-то знаешь – хорошо, но ещё лучше и важней эту банку консервную вскрыть и извлечь содержимое на свет Божий…

Только никак…

Он попробовал так, попробовал этак – результат ноль…

Что же делать?

Он сидел с тоской смотрел вдоль бульвара. Тошно, когда по собственной глупости, старости, забывчивости ты не можешь вспомнить какой-то ерунды, чего-то, от чего зависит твоя жизнь…

Потом повернул голову…

И внезапно увидел перед собой девочку…

Ту самую, которой не нравилось, что она урмёт…

Мама стояла поодаль, явно не зная, что делать…

А девочка протянула ему сложенный несколько раз листок бумаги, на котором виднелись большие буквы «ПИСМО»…

И убежала, смешно подкидывая ноги…

Мать тотчас прихватила её за руку и повела подальше от этого странного человека…

А странный человек развернул послание и прочёл надпись тем же детским почерком «СПОСИБО ДЕД МАРОЗ».

Что-то щёлкнуло в его голове…

Он посмотрел остановившимся взглядом вслед девочке…

Потом перевёл взгляд на бумажку в руках…

«Письмо… – сказал он сам себе. – Письмо…»

Она привезла письмо…

Надин привезла письмо от Нади…

И ты вспоминал об этом там, на фабрике…

Он полез во внутренний карман и лихорадочно начал вытаскивать оттуда содержимое…

Что-то сыпалось на асфальт, но Прохоров такой ерунды не замечал…

Письмо Нади должно быть с ним, он его все время носил с собой с самого момента получения, ещё там, в той жизни…

И даже Леший с Горохом его не тронули…

Хотя не перечитывал уже давно…

Где оно?

Ну…

Ага, вот… А очки? Всегда пропадают, когда не нужно… Вот они…

Слава дрожащими руками открыл уже слегка потертый конверт (плевать, что потёрся, это был сегодняшний, купленный в американском канцелярском магазине), осторожно развернул страницы…

И нашел, наконец, в самом низу последнего листа то, что искал —

«Очень тебя люблю. Твоя Надежда. Прага январь 1914».

73

Забот у него, по зрелом размышлении, оказалось не так уж и много…

Слава решил ехать завтра, потому что сегодня никак получиться не могло: даже просто купить билет без «переводчика» вряд ли удастся, да и все остальные концы подобрать – нужно какое-то время.

Но и послезавтра нельзя, потому что послезавтра начинался новый месяц, и «Прага январь 1914» могло означать ведь не только тридцать первое января…

Что мешало Надежде приехать в столицу Чехии на Рождество, написать письмо в последний день тринадцатого года, дописать дату в первый день четырнадцатого и сразу уехать?

Так что в Прагу надо было просто лететь, не то что торопиться…

И почему в жизни всегда так: нужно одновременно спешить и всё делать медленно? Ну, хорошо, не всегда, но очень часто…

А где он будет искать её в Праге?

В городе с населением в несколько сот тысяч человек, ну, так ему казалось, по крайней мере, миллион вряд ли уже есть, скорей половина или четверть… Всё равно, выйти на площадь привокзальную и спросить у первого встречного «Не знаете, где тут живут Мандельштамы?» – не получится…

Тут он решил всё сделать просто – при завтрашнем посещении агентства и получении (почти на сто процентов вероятности) информации о том, что ничего пока не найдено, изменить заказ. Он попросит, чтобы в Праге ему нашли к утру первого числа всех евреев по фамилии Мандельштам. Даже если их десять семей (что вряд ли – фамилия не самая частая, не Коган же и не Рабинович), – десять семей можно обойти за пару дней…

А если Надя приедет и уедет именно за эти два-три дня?

Значит, не судьба ему…

Как она тогда написала – пусть Бог решит…

Да и откуда он взял, что Надины родственники, тем более, не прямые, в Праге носят ту же фамилию, что и она?

А ниоткуда, только это последняя надежда. Если он прав – то она есть, а если ошибается – то никаких шансов, кроме случайной встречи у них нет. Потому что ну, не половина, но пятая часть Праги в это время – евреи, а обойти даже пятьдесят тысяч человек, ну хорошо, пусть в каждой семье по пять человек и обойти нужно только десять тысяч – всё равно никакому агентству это не под силу. Даже всем полицейским города такое вряд ли удастся, поэтому ловить придется на тот шанс, который есть, другого не будет…

Слава почему-то так чувствовал – сейчас или никогда…

Он вернулся в гостиницу, заказал обед в номер, попросил разыскать и вызвать ему назавтра Митю.

Поднялся к себе, просмотрел немногочисленный скарб, пересчитал деньги.

С этим всё было более-менее – оставалось больше тысячи марок, а до телеграммы Володе и почти стопроцентного получения транша – всего пару дней. Поэтому Прохоров решил взять себе купе первого класса.

Не в том дело, что он любил комфорт – кто его не любит. Но вот что понимали (и что могли) тогда в поезде под словом комфорт, он не имел ни малейшего представления. И если в русских церквях отопление стали применять только в двадцатом веке, что мешает в заграничных поездах отопление тоже пока не применять?

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65