Лето в пионерском галстуке - Сильванова Катерина

Ольга Леонидовна дёрнула Володю за рукав — он тоже, как Юрка, не шевелясь смотрел на него, — и потащила к парням из второго отряда, сидящим на полотенцах кружочком. Потом к Паше из Юркиного отряда, Митьке и Ване. Когда ребята испуганно ей закивали, Ольга Леонидовна подхватила Володю под руку и вместе с ним удалилась.

Визит прошёл довольно быстро, Юрка не успел даже выйти из воды. Крикнул Михе с Ванькой, и те бегом рванули к нему, засыпав песком тех, кто сидел на пляже, и забрызгав водой тех, кто плескался в реке.

— Чего хотела? — спросил Юрка.

— В театр звала на массовку, — ответил Ванька. — Ну как звала, сказала, что придём и всё.

— А-а-а…

— Ага! — передразнил Миха. — Юрец, слушай, а ваш худрук, он… это, строгий, да? Злой? Ты только не говори никому, что я так сказал.

— Володя-то? — усмехнулся Юрка, вспомнив, как вчера вечером и ночью обычно строгие глаза под очками приближались к его лицу, закрывались и не открывались до тех пор, пока не закончился долгий тёплый поцелуй. Юрка аж вспотел в прохладной воде. — Ох… Это… если что-то пойдёт не так, тебе, Мих, не Володя, а Ольга Леонидовна голову оторвёт.

— Вот засада!

— Ой, Мих, да ла-а-адно, — протянул Ванька. — Петлицыну вон вообще роль с текстом выписали. Нам-то с тобой стоять молча и так сойдёт.

— Не сойдёт! — возмутился Юрка. — Парни, Володю надо уважать! Только попробуйте мне…

— Будем-будем, — заверил Миха.

— Ясно-понятно! — подтвердил Ванька. — Ну чего, поплыли уже, а? Так и замёрзнуть недолго.

— Наперегонки! — скомандовал Юрка и рванул первее всех.

А когда они вернулись обратно на пляж, Юрка не спеша вытерся и задумчиво произнёс, глядя на противоположный берег реки в надежде увидеть там иву:

— Петлицыну роль, говорите, с текстом дали? Езавитова, видимо. Плохо — Володя этого не хотел. Нам бы лучше Митьку, у него ого-го какой голосище.

— А где он, кстати? — вальяжно растянувшись на горячем песке, поинтересовался Ванька.

Ответ последовал незамедлительно.

— Здравствуйте, пионеры! Слушайте пионерскую зорьку, — ответил сам Митька из динамика. — Завтра долгожданный праздник — день рождения нашего любимого пионерлагеря «Ласточка». В связи с этим сегодня пройдут два важных мероприятия. Первое — генеральная репетиция концерта художественной самодеятельности начнётся после полдника. Артистам от первого отряда быть на площади в шестнадцать часов, второму отряду — в шестнадцать тридцать…

Митька диктовал время репетиций всех остальных отрядов, а девчата-активистки из первого и второго сосредоточенно записывали за ним. Ольга Леонидовна решила провести хоть какое-то мероприятие вместо спектакля и велела поставить маленький, всего на час, концерт-солянку, состоящий из простых коротких номеров, чтобы артистам хватило одного дня на подготовку. Юрка в нём не участвовал. Знал только, что девочки собираются что-то станцевать.

Митька закончил с этим мероприятием и сразу перешёл ко второму, куда более важному и касающемуся всех отдыхающих:

— Сегодня в течение дня всему лагерю необходимо явиться в медпункт для измерения прибавки веса. Явка обязательна. Лариса Сергеевна примет пионеров только в составе своих отрядов. Информацию о времени посещения сообщат ваши вожатые.

До этого момента Митька говорил сухо и деловито, но вдруг его тон потеплел. Все догадались, что важные новости кончились, а это значит, что вот-вот завершится и радиопередача. Но у Митьки было ещё что сказать:

— В честь предстоящего внепланового измерения прибавки веса разрешите зачитать любимое многими пионерами стихотворение «На весах».

Митька ещё никогда не читал стихов — программа новостная, а не развлекательная, и оба отдыхающих на пляже отряда навострили уши. Митька, откашлявшись, начал:

«Есть в нашем лагере весы,

Не просто так, не для красы, —

Мы выясняем по утрам,

Кто пополнел, на сколько грамм.

Нет, мы не ходим в дальний лес:

А вдруг в походе сбавим вес?!

Нам не до птичьих голосов.

Проводим утро у весов».

Ванька прыснул в кулак, Юрка согласно кивнул. Митька продолжал басить выразительно, не забывая ставить паузы:

«Нельзя бродить нам по лесам:

Всё по часам! Да по весам!

А в дождь — мы сразу под навес.

Ребята ценятся на вес!»

На пляже сдавленно захихикали.

«И сколько здесь бывает драм:

Серёжа сбавил килограмм,

И долго ахал и стонал

Весь медицинский персонал.

Вдруг изменился наш режим:

С утра на речку мы бежим…»

Вдруг раздался невнятный шелест, потом — ужасающий треск. Потом тишина. Отряды захохотали в голос — у Митьки отобрали микрофон!

Получаса не прошло, как к ним явился сам герой дня — Митька, который с ходу сообщил Юрке важную новость: теперь и сам Митька привлечён к спектаклю. Но в отместку за стихи Ольга Леонидовна поручила ему одну из самых тяжёлых работ — поднимать занавес. Юрке было жаль, что харизматичному Митьке не дали роли, но в целом он всё равно был рад — главное, что занавес поднимать придётся не Юрке.

В отряд как обычно маршировали строем. Юрка по традиции шёл впереди, рядом с Ванькой, а прямо за ними — следующие по росту пионеры — Полина и Ксюша. Девчата громко шептались. Вдруг в разговор вклинилась идущая за ними Ульяна и взволнованно защебетала:

— Девчат, представляете, мне на пляже кто-то записку подкинул. Я одеваться стала, смотрю, что-то выпало, бумажка…

— Что там? — грубо перебила Ксюша.

— Дай почитать, ну дай-дай, — оживилась Полина.

— Вань, у нас завтра соревнования с вожатыми будут перед концертом? Линейка. Потом соревнования — вожатые против пионеров. Потом концерт, так ведь? — совершенно не зная, чем себя занять, спросил Юрка. Он и так был в курсе, последовательность мероприятий назвал верно, просто надеялся, что Ванька может знать что-нибудь ещё. Но тот молчал, подслушивая, о чём говорят девчата.

— «Ты мне нравишься…» Ого! Здорово, Уль! «Ты мне нравишься»! — обрадовалась Полина. — От кого это, не знаешь?

— Юр! Конев! — позвала Ксюша, Юрка аж вздрогнул. Он ни при чём!

— М?

— А ты не видел случайно, пока мы плавали, к нашим вещам кто подходил?

— Конечно, не видел. Дались мне ваши вещи!

— А может, это ты? Ты подкинул записку, а, Юрчик? — захихикала Ульяна.

Юрка лишь цокнул языком и закатил глаза, поймав на себе ревнивый взгляд идущего неподалёку Митьки.

Юрке удалось встретиться с Володей только в отбой. Взглянув в его глаза, он понял, что Володя ждал встречи не меньше, а может быть, даже больше. Чуть наклонив голову, он смотрел пристально и нежно. Молчал, но Юрке и не нужны были слова. Он понимал, что у него самого их не хватит, чтобы хотя бы мысленно описать тот восторг, который он испытывал от Володиной близости. Дух захватывало от понимания, что между ними есть эта самая близость, как она пронзает их и как прочно связывает. Юрка мечтал только об одном — поскорее его поцеловать.

Похоже, что и Володя хотел того же: без лишних разговоров кивнул Юрке в сторону реки, и они, не сговариваясь, отправились к иве.

Оказавшись под её кроной, Юрка подумал, что, наверное, это и есть абсолютное счастье — не помня и не чувствуя самого себя, касаться Володиного лица щекой, тереться носом, прижиматься губами. Слышать его дыхание, чувствовать его запах, видеть, как дрожат его ресницы за стёклами очков. «Это сон», — твердил себе Юрка, но не его, а всего мира вокруг. Говорят, что сон — это маленькая смерть, и всё вокруг действительно будто вымерло. Только ветер касался кожи, тёплыми порывами колыхал ветви ивы, и из-под них вырывались и вспыхивали солнечные лучи.

Володя хотел спать. Он то и дело давил на усталые глаза пальцами, постоянно зевал, но на предложение Юрки о том, чтобы подремать, резко ответил отказом:

— У нас осталось слишком мало времени. А заняться, наоборот, есть много чем.

У Юрки перехватило дыхание.

— И чем займёмся?

— Давай порепетируем текст.