Орден желтого флага - Пелевин Виктор Олегович

Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46

Мне стало страшно. Через мой ум пронеслось множество версий происходящего, все тревожные. Наиболее вероятным казалось, что меня усыпили вызывающим галлюцинации газом. Но тогда я не мог бы так связно строить эти гипотезы, думал я. Вряд ли газ может действовать настолько избирательно.

Колокольчик требовательно зазвенел снова. Я отбросил сомнения и страхи — и решительно пошел вперед.

В тупике коридора стояло золотое кресло, накрытое тигровой шкурой. В кресле сидел Далай-Папа, Великий Магистр Желтого Флага и Смотритель Идиллиума Никколо Третий — в таком же оранжевом халате, как на секретаре, но со знаками высшего медиума — и глядел на меня сквозь прорези своей черной маски.

Он носил такую не один — я уже видел нескольких высокопоставленных лиц в похожих масках. Возможно, так принято было в каком-то внутреннем ордене, чью униформу Смотритель надевал из тех же соображений, из каких государи Ветхой Земли облачались гусарами (не говоря уже о том, что в лицо Смотрителя никто не знал, и он мог, наверное, играть по вечерам в Гаруна-аль-Рашида).

Я помнил из школы, что с богословской точки зрения при обращении к Далай-Папе уместны три титула: «Ваше Переменчество», «Ваше Безличество» и «Ваше Страдальчество».

Обычно пользуются словом «Безличество», поскольку его можно отнести не только к лишенной постоянного «я» природе Смотрителя (которую он, как известно, разделяет со всем сущим), но и к его маске, что придает этому обращению свежий либерально-светский оттенок. Два других титула, уравнивающих Смотрителя с прочими феноменами Вселенной, используются лишь в священных документах — употреблять их при встрече считается фамильярностью.

— Ваше Безличество…

Я совершил перед Смотрителем тройное простирание — как того требовал этикет (обычно выпускники государственных школ совершают этот ритуал перед пустым креслом Далай-Папы). Закончив, я так и замер на коленях.

— Можешь встать, — сказал Смотритель. — Ты знаешь, почему ты здесь?

— Нет, ваше Безличество, — ответил я, поднимаясь.

— Если со мной что-то случится, тебе придется сесть в это кресло. Ты мой преемник. Так сказать, запасной Смотритель. Совсем не такой, как я.

— Я…

— Надеюсь, — продолжал Смотритель, что до этого у нас в ближайшие годы не дойдет. Но такова была воля Ангелов. Ты здесь исключительно благодаря им.

Он хмыкнул, как будто в этом было что-то смешное.

— Ты ведь догадывался, зачем тебя сюда везут? Когда каялся в карете?

— Нет, — ответил я.

Я не врал.

— А я сразу понял, — сказал он. — Просто из-за количества мучений, которые пришлось вспомнить. Мне казалось, что их обязательно должно увенчать какое-то окончательное и всеобъемлющее издевательство — вроде финального аккорда в симфонии. Тебе, я уверен, тоже жилось не сладко. Ты ведь де Киже. Ты и вправду не думал ни о чем мрачном?

Я вспомнил, что этикет требует от собеседника Смотрителя предельной откровенности.

— Думал, — признался я. — О смерти. Но совсем недолго.

Смотритель засмеялся.

— Ты, Алекс, оптимист. Прекрасная черта для будущего Смотрителя. Постарайся сохранить это качество.

— Оптимист? — удивился я. — Мне кажется, это самое мрачное, что возможно.

Мой собеседник покачал головой.

— Смотритель — не наместник Трех Возвышенных, как вас учат, — сказал он. — Смотритель — это военный. А смерть для военного — отдых. Ее надо заслужить.

— Но в нее можно уйти незаслуженно.

— Да, так часто и происходит, — кивнул Смотритель. — Как ты думаешь, почему последние двадцать лет никто из Смотрителей не проводил Saint Rapport? Почему его раз за разом назначали и отменяли?

Вопрос поставил меня в тупик. Я об этом никогда не задумывался. Слова Saint Rapport вообще крайне мало для меня значили — ни одного из них я не видел сам. Последний случился при моей жизни, но я тогда был слишком мал.

Я знал, конечно, что так назывался один из главных праздников Идиллиума, на который возвращаются из личных пространств многие солики. Это было красочное зрелище — Смотритель появлялся перед людьми в старинном мундире времен Павла Великого, на коне и со шпагой в руке; ритуал, вероятно, много значил для нашей официальной идентичности — но никакого смысла, кроме карнавального, я в нем не видел.

— Экономят средства?

Мое предположение было логичным: я знал, что во время Saint Rapport на центральной площади для всеобщего удовольствия возгоняется огромное количество глюков, и это событие серьезно обременяет казну.

Никколо Третий отрицательно покачал головой.

— Мы бы не мелочились. Дело в том, что двух прежних Смотрителей, пытавшихся провести ритуал, убили.

— Убили? — выдохнул я. — Я никогда не слышал, что кто-то из недавних Смотрителей умер насильственной смертью.

— На самом деле смертей было гораздо больше, — сказал Смотритель. — Мы просто держим их в секрете. Я не первый ношу имя Никколо Третий. Тот, кто был до меня, ничем от меня не отличался. Ты же совсем другой.

Это прозвучало жутковато, абсурдно — но я сразу поверил.

— Кто их всех убил? — спросил я.

— Мы называем его Великий Фехтовальщик.

— Странное имя.

— Многие думают, что это одержимый местью демон, упомянутый в дневнике Павла. Лично я в такое не верю — непонятно, почему Фехтовальщик появился только сейчас. Можно предположить, конечно, что последние две сотни лет он старательно тренировался в аду. Кто это в действительности, откуда он приходит и что за сила его направляет, мы не понимаем. Может быть, за Фехтовальщиком стоит кто-то из великих соликов, обретших над Флюидом невероятную власть. Но в таком случае Ангелы должны видеть, как он создает вихрь Флюида, а они этого не наблюдают.

— Что-нибудь еще известно? — спросил я.

Никколо Третий развел руками.

— Ничего. Фехтовальщик возникает и исчезает непонятным образом. Мы даже не знаем, машина это, голем или живое существо. Знаем только, что он произвольно меняет форму.

— Вы его видели сами?

— Да, — сказал Никколо Третий. — Именно поэтому я теперь большей частью сижу в кресле. Ходить я могу, но мне не особо приятно.

— Разве Ангелы не могут нас защитить?

Никколо Третий хрипло засмеялся.

— Ангелы, чтобы ты знал, сами нуждаются в нашей защите. Особенно сейчас… Но давай не будем сегодня в это углубляться, Алекс.

Я не возражал — мне самому начинало казаться, что за последние несколько минут я узнал слишком много государственных секретов. Но один вопрос все же сорвался с моих губ:

— Разве Ангелы не всеведущи? Не вездесущи? Не всесильны?

— Не в этом случае, — сказал Никколо. — Здесь они ничем не могут нам помочь. Так что быть Смотрителем не отдых, Алекс. Это тяжкий и опасный труд.

— Я готов подвергнуться опасности вместо вас, Ваше Безличество, — сказал я, положив руку на сердце.

— Спасибо. Но природа нашей власти такова, что это невозможно. Тебе придется подождать моей смерти. Которая, возможно, не слишком далека.

— Почему вы так считаете?

— Через год мы попытаемся еще раз провести Saint Rapport. Если это не получится, на моем месте окажешься ты… Если оно вообще сохранится, место.

Я поклонился — ответить на эти слова как-нибудь иначе было бы бестактностью.

— Живи в уединении, — продолжал Смотритель. — Никто не должен знать, что ты мой преемник. Пусть тебя считают просто моим сыном, закончившим обучение. Это откроет перед тобой все двери — и закроет все рты. Самое главное, ты будешь в безопасности. На тебя будут смотреть как на обычного прожигателя жизни.

— Что мне нужно делать? — спросил я.

Черная маска на лице Смотрителя не изменилась, но по еле заметному движению век я почувствовал — он улыбается.

— Прожигай жизнь. Веселись и ходи по путям своего сердца, только не сломай себе шею. Но знай…

Никколо Третий замолчал, и я понял, что он ждет от меня продолжения.

— Верховное Существо призовет тебя к ответу, — тихо договорил я.

Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46