Ниоткуда с любовью - Полукарова Даша

— Там полно народу, а мы никого не знаем… — забеспокоилась Ирма, которую всегда волновали такие вещи.

— Ой, да ладно… — протянула Женя. — Мест хватит. Идем.

И она двинулась вперед, огибая барную стойку, а Ирма неловко затопталась на месте, оборачиваясь к подруге.

— Полин! — дернула она ее за руку.

— Что? — Орешина отвела взгляд от барной стойки. Ей показалось, что она увидела знакомое лицо.

— Ну идешь, нет?

— Конечно…

Полина пошла за Ирмой и Женей, но, проходя мимо барной стойки, не выдержала и обернулась. Он или не он? Темные глаза, челка, гангстерская шляпа, прямой нос, ухмылка.

Ладно, это все бред.

Она села за столик, на ходу знакомясь с кем-то, кого, смеясь, представляла им Женька. Новые знакомые шутили на ходу, красочно закуривали, закатывали глаза — несколько преувеличенно, пользуясь появлением новых людей в их компании, — но, впрочем, это было простительно. В этом месте — с огромной украшенной елкой до потолка и голосом Фрэнка Синатры, знакомым с детства, вкусно звучащим — это легкое позерство было вполне в тему. Здесь, казалось бы, только так и можно было разговаривать — на повышенных тонах, чтобы услышать и самому быть услышанным, и фон обстановки был крупно-снежен, невесом.

Женька забрала Ирму — поболтать об одноклассниках, а Полина села на свободное место с другой стороны и сразу оказалась зажатой между мраморно-ухоженной девушкой лет 20 с небольшим и высоченным нескладным парнем, громогласно обсуждавшим какой-то крученый гол. Села и сразу несколько растерялась, как бывает, теряешься поначалу в незнакомой компании, каждый человек в которой разговаривает с кем-то, но не с тобой.

И тут она увидела его. Он сидел практически напротив рядом с тоненькой девушкой с красивой улыбкой. Она вспомнила — их не представляли, Женька почему-то пропустила эту сладкую парочку.

У него был внимательный взгляд, и улыбка казалась знакомой (улыбался он не ей). Они смотрели друг на друга, быть может, с полминуты, изучая, а потом он неожиданно сказал:

— Привет.

— Привет.

— Я Дима.

- Полина.

Разговор шел не на повышенных тонах, разговаривали они нормально и при этом хорошо слышали друг друга. И сразу стало понятно, что вся эта шумиха и мишура под стать этой новогодней елке, под стать ситуации и атмосфере кафе.

— И откуда же вы материализовались, Полина? — проговорила девушка с красивой улыбкой. Свое имя она назвать не пожелала.

— Вероятно оттуда же, откуда и все.

— Вы Женина подруга?

— Нет, я подруга Ирмы. А она Женина одноклассница.

— А мы Женины однокурсники, — сказал Дима, опережая свою безымянную подругу, которая видимо что-то еще хотела сказать.

— А где вы учитесь?

— На РГФ.

— О, так вы переводчики?

— Будущие.

— А мы журналисты.

— О, наконец-то я вижу живого студента журфака!

— Я самая что ни на есть живая… — испуганно сказала Полина, и они рассмеялись.

В тот вечер они сидели долго. Подпевали Фрэнку Синатре, зачитывали вслух отрывки из книжек, которые стояли тут же, на книжных полках, рассказывали факультетские байки, пока Ирма не спохватилась и не заторопила Полину.

— Уже десять! — сказала она дрожащим голосом, как будто они опоздали на все зачеты и экзамены мира. Они засобирались домой, но тут и остальные уже решили уходить. Они шли по заснеженной улице, и Орешина чувствовала, что получила то самое освобождение, которого так желала, но ей все еще не давало покоя старое воспоминание из детства. Они простились с Ирмой на перекрестке, как обычно, и Полли поплелась домой, не думая ни о чем конкретном. Неожиданно за ее спиной раздался крик:

— Полина!

Она в удивлении обернулась. К ней быстро шел ее новый знакомый Дима — однокурсник Жени.

— Ты что это, живешь в моем районе? — поинтересовалась она.

— Не совсем.

— Ты меня преследуешь? — заинтересованно приподняла она брови.

Дима рассмеялся.

— Ты свободна?

— Сегодня? Или вообще?

— А ты как думаешь? — усмехнулся он.

— А зачем я тебе нужна?

— Мы не прекратим этот марафон из вопросов?

— Видимо, нет, — улыбнулась она. Она подождала его, и он пошел, развернувшись спиной к дороге и повернувшись лицом к ней.

— Давай, встретимся. Завтра.

— Ты упадешь, если будешь так идти.

— Ну так что?

— Зачем?

Он пожал плечами.

— Странный вопрос. Ты мне понравилась.

Помимо воли Полина почувствовала, что краснеет.

— Ты меня совсем не знаешь.

— Немного знаю.

— И я тебя совсем не знаю.

— Так есть шанс узнать. Завтра. В семь вечера. Возле «Армстронга».

— С чего вдруг такая спешка?

— А чего ждать? Ты ушла, не оставив своих координат. Если бы я не пошел за тобой сейчас, я бы тебя больше не увидел.

— Кто знает, если бы мы оставили все это на волю судьбы.

— Веришь в судьбу? — проговорил он.

Она пожала плечами.

— А как же твоя подруга?

Дима нахмурился.

— Ева всего лишь моя однокурсница. Ну так что? — прищурился он.

— Ты ведь не отстанешь…

Он усмехнулся.

— Нет, но если ты не хочешь…

Она засмеялась.

— Ладно, хорошо.

— Не забудешь?

— В семь у «Армстронга».

— Ты не хочешь спросить, куда мы пойдем?

— Нет, — она улыбнулась. — Пусть это будет на твоей совести.

Он улыбнулся и остановился. Полина обошла его и направилась дальше. Когда она обернулась, он все еще стоял и смотрел ей вслед. Его силуэт в окружении снежинок в свете горевшего фонаря напоминал ей картину из фильмов. Полина думала только о том, что совершенно его не знает, и как все это странно наверно выглядит со стороны.

Но, по сути, кому до этого какое дело?

Так и начались у Полины эти странные, неопределенные отношения с Димой. Вроде бы не совсем дружеские и не совсем романтические отношения в неопределенной стадии, в процессе которых Полина, чувствуя себя совершенно не самой собой, то приближала Диму к себе, то отталкивала. Ее сестра, глядя на эти отношения со стороны, только корчилась и качала головой, но молчала, молчала и ничем не высказывала своего недовольства, которое, тем не менее, явно читалось у нее на лице. А когда в один из дней Полли все же настояла на ответе, она раскричалась, что Полина уже взрослая, и нечего спрашивать у Нины советов, когда этим советам никто потом не будет следовать.

И Полина продолжила встречаться с Димой, водить его по театрам и кино, включая его в определенную часть своей жизни, а он таскал ее по клубам, барам и кафешкам, знакомил со своими друзьями, однокурсниками и одногруппниками, расширяя ее знакомства в сфере переводчиков, будущих и настоящих. Однажды, уже во время Новогодних праздников, они сидели у одного из его одногруппников дома, на одной из тех вечеринок-гулянок, на которых постоянно кто-то приходит и уходит, и всем совершенно не обязательно знакомиться, главное, знать кого-то из присутствующих. Так вот, в самый разгар игры в твистер и потребления несметного количества алкоголя, Диме вдруг захотелось Полину поцеловать. Она позволила, даже не успев сообразить, что происходит. А когда сообразила, кто-то захлопал и засвистел, став свидетелем этого порыва. И Полина встала и вышла из комнаты. Выскользнула, желая понять, что же она чувствует. Но и тишина пустой комнаты, в которой она оказалась, не дала ей другого ответа. Того, что она получила еще там — в хмельном угаре, дыму сигарет и эмоциональных порывах новых друзей. Ответ этот был простой — она не почувствовала ничего. Ей было приятно? Да, пожалуй. А больше этого…

В этот момент пришел Дима и удивленно взглянул на нее.

— Что-то не так?

— Все нормально, — сказала она.

— А такое чувство, что нет.

— Не обязательно было целовать меня при всех, — сказала она.

— Учитывая, что все думают, что мы уже довольно-таки прочно встречаемся…

— И ты решил сыграть на публику? — съязвила Полли.

— Да при чем тут это? Просто ты сама будто бы не можешь решить, хочешь встречаться со мной или нет.