Узники вдохновения - Петрова Светлана

Она шла по длинному больничному коридору, выкрашенному масляной краской в цвет младенческого поноса, и нежно поглаживала в кармане бумажный пакетик. Будущее очистилось и более не страшило.

7

Климов обалдело уставился на обнаженное тело, достойное резца Праксителя. Более всего оно напоминало ему музейные статуи. Только от этой веяло живым теплом и тончайшим ароматом дорогой косметики, да лобок был подбрит по последней моде, заявленной «Плейбоем». Черт! Нельзя глаз оторвать! Он почувствовал настойчивое шевеление в чужих пижамных штанах, отчего покраснел, как мальчишка.

Между тем статуя подошла совсем близко и сказала без стеснения:

— Потрогайте грудь — одну, потом другую. Угадайте, какая искусственная? Да не бойтесь же!

— По мне, так обе хороши, — заявил ошеломленный Климов, на всякий случай слегка отклонился назад и только тогда коснулся бюста кончиками пальцев.

— Нет, вы пощупайте как следует, — настаивала хозяйка.

Ей подвернулся удобный случай проверить, на что ушли баснословные деньги. Как-то подруга Надя сказала укоризненно:

— Будешь последней дурой, если не вернешь себе нормальную внешность. Не представляю, как твои любовники терпят лифчики, заполненные пластиком?

— Героически. В зависимости от того, на какую сумму рассчитывают меня выставить.

— Зачем кому-то знать, что у тебя была операция? Пусть выражают свои чувства честно.

— Видишь ли, после того, как обнародованы мои миллионные доходы, я больше не верю в искренность окружающих мужчин с меньшим, чем у меня, капиталом. Это мерзко, но так. А толстосумам нужны молоденькие и хорошенькие. Увы, это не я.

Надя все-таки потащила подругу на консультацию и уговорила поехать в Штаты к знаменитому и очень дорогому хирургу, который, судя по официальным отзывам, творил чудеса. В чудеса за деньги Рина верила.

Пластическая операция по восстановлению давно утерянной молочной железы и удалению келоидных швов оказалась сложной, болезненной и проходила в несколько этапов. Рина была уже не рада, что согласилась. В конце концов, ее и за одну-то сиську хватали нечасто, зачем ей две? Но результат превзошел ожидания. Надя была в восторге, правда, Надя лицо заинтересованное. Почему бы не устроить настоящий экзамен?

— Давайте, давайте, — подбадривала хозяйка Климова.

Он все мялся:

— Мне ей-богу неловко. А вам? — спросил он наконец напрямик.

— Дорогой мой, это такая малость! Творчеством могут заниматься только люди нестыдливые. Искусство требует откровения гораздо большего, чем голое тело, искусство требует стриптиза души. По сравнению с тем, что можно прочесть в моих романах, это всего лишь эротическая шутка.

Климову надоело явное издевательство.

— Вы меня убедили. Что предпочитаете — нежность или грубую силу?

— Давайте, что есть. Мне нравится все настоящее.

Он резко наклонился, обеими руками крепко прихватил Василькову за талию и припал губами к соску. Она вскрикнула:

— Эй! Мы так не договаривались! Знаете, сколько это стоит?

— Я отработаю. И при чем тут договор? Может, я влюбился.

— Любовь?! Вот страшнейшее из слов. Его пора изъять из словарей, где оно неправильно толкуется, и оставить только в Евангелии.

— По-вашему, любви больше нет?

— По-моему, ее никогда не было, во всяком случае в общепринятом смысле. Или она случалась так редко, что превратилась в миф. Любовь — состояние духа, а не тела, к сексу и воспроизведению потомства имеет косвенное отношение: может совпадать, но, как правило, не совпадает. Если тянет с кем-то потрахаться и процесс приятен, это еще не любовь. Есть теория: единый перво-человек, андрогин, дева-юноша, целостный и бисексуальный, согрешил и оттого распался надвое, исказив образ Создателя, с которого был скопирован. Для любви нужно, чтобы обе половинки, затерянные в мироздании, нашли друг друга. Математическая вероятность встречи — со многими нулями после запятой.

Василькова облачилась в халат и рассмеялась:

— А все-таки я вас классно разыграла. Простите, это моя слабость.

Климов постарался не обидеться. В конце концов, зрелище того стоило. Сказал, чтобы сохранить достоинство:

— Вы меня заморочили своими речами. Я отношусь к тому редкому типу мужчин, которые клюют на интеллект.

— Даже не знала, что такие существуют! Интересно поковыряться в ваших мозгах, чтобы понять, как они устроены.

— Кто сказал, что мозги у мужчины в голове? Они между ног. На этом и поймал меня мой бывший партнер по бизнесу, подсунув красотку-секретаршу, которая работала на него.

— Вы молоды. Попробуйте начать все сначала.

Климов вздрогнул.

— Лучше умереть.

— Это серьезно?

— Более чем.

— Тогда у меня деловое предложение. Имеется яд. Я тоже давно хотела отринуть этот подлый мир, но в одиночку, представьте, трудно, а любителей не находилось. Вдвоем намного легче. Читали, как умер Ромен Роллан с супругой? Нет? Ну, о Ромео и Джульетте не знают только на острове Тамбукту! Я вас поэтому и подобрала, что надеялась на партнерство.

Климов невольно насторожился:

— Вы, помнится, что-то про отсутствие машины толковали.

— Поверили? Наивный. Да я в любую минуту могла высвистать своего шофера по мобильнику!

Она вздохнула и многозначительно замолчала. Кажется, убедила.

Климов нерешительно произнес:

— Ну, я — понятно: все потерял и разуверился в людях. А вас какая муха укусила? Модная писательница, даете интервью, по телевидению показывают…

Она усмехнулась:

— А как же. Тиражи миллионные — продать надо.

— Прошу извинить — я к поклонникам детективов не отношусь. Наверняка кого-то страшно интересует, какие типы клопов живут в пассажирских поездах. Меня эта тема не волнует. Детективы — жанр для тех, кому некуда девать время.

Писательница готова была оскорбиться:

— Вы вообще на книгочея не очень-то похожи.

— Зря обижаете. Вот недавно прочитал… Ну, такой кавказец, с бородкой. — Климов назвал сборник рассказов писателя, ставшего популярным после отъезда за рубеж. — Мне понравилось.

Василькова подсказала фамилию и скривилась, словно раскусила лимон.

— У меня от него голова болит. Мыслей много, а чувство отсутствует. Не резонирует. К тому же я завидую его махровому юмору. У меня такого нет. Точнее, у меня нет никакого. И не хватает нахальства вставлять анекдоты в текст.

— Поэтому пишете простенькие детективчики.

Она слегка разозлилась:

— А вы занимаетесь разбойным бизнесом.

— А вы чем?

— Я полномочный представитель кризиса в литературе, я та самая попса, которая захватила почти все сферы нынешней культуры. Цивилизация наступает, а культура не сопротивляется. Не чувствует опасности или не умеет.

— Вы против прогресса?

— Он в моем признании не нуждается, но что не всегда прогрессивен, это точно. Гильотина совершеннее топора палача, только ею тоже отрубают головы.

— Нельзя обвинять технику в безнравственности — она совершенно нейтральна, поверьте мне как технарю.

Болван. Василькова возмутилась не на шутку:

— Эта нейтральность существует только у вас в голове! На самом деле все, что придумано человеком, вовлечено в мир страстей еще на стадии производства. Нужно хотя бы пытаться мыслить общими категориями.

— Сдаюсь. Я перед вами первоклашка. Но, догадываюсь, собственные персонажи глубокой симпатии у вас тоже не вызывают.

— А кто вызывает? Может, ваша бывшая жена со своим папашкой или секретарша, которую вы укладывали на диван в обеденный перерыв? Есть еще институтский друг, обобравший вас до нитки, и меркантильная невеста. Или я? Да и вы. Мы что — лучше? Почему вам хочется чего-то идеального, чего нет в жизни? Меня только потому и читают, что герои — свои ребята и не надо напрягаться. Но в один прекрасный день — читать перестанут. Это произойдет, как лавина в горах, по тем же законам, по которым меняется мода. Степень развития человека делит время на эпохи. А время не ждет. Когда оно кого-нибудь ждало? Нужны новые лекала, а я уже начала повторяться. Пора заканчивать пляски жизни. К тому же я ужасно боюсь старости. Отвратительно! Мой папа умер, когда ему было за восемьдесят, не мог наклониться, чтобы почесать ногу. Представляете, какой удар по самолюбию?