Школа для толстушек - Нестерова Наталья Владимировна

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83

Вася был настоящим хорошим парнем. Всегда, с детства. Твердый хорошист в школе, он не рвался в общественники, но никогда не отказывался от поручений, вроде стенгазеты или роли безмолвного дворецкого в школьном спектакле. В армии он легко стал отличником боевой и политической подготовки, хотя ни той ни другой не занимался, а делал в мастерской табуретки и этажерки для семей офицеров, выпиливал лобзиком ажурные полки, которые потом дарили проверяющим из штаба дивизии и округа. Он выгодно отличался от других парней основательностью, надежностью и, главное, отсутствием тяги к спиртному. За что получил благодарность командования и удостоился принятия кандидатом в члены КПСС.

И внешне Вася был как бы усредненным – лицо простое русское, рост средний, в юности была фигура, нынче небольшой животик. Начал лысеть, но не катастрофически, а благородно – со лба и медленно. Искушенный взгляд мог бы отметить, что у Васи красивые руки, изящная форма кисти и длинные пальцы. Занимайся он музыкой, мог бы добиться растяжки от «до» до «фа» через октаву. Но Вася на рояле не играл, хотя руки свои уважал за мастеровитость. У его отца была небольшая столярная мастерская в сарае, где они вместе делали табуретки, полки и даже навесные шкафы на кухню.

Самым смелым поступком в Васиной жизни стало решение ехать после армии в Москву и по лимиту поступить на большой завод. Но заявился Вася в столицу не с бухты-барахты, а имея в кармане приглашение вербовщиков, которые агитировали в части. Сам Вася был из Оренбургской области – в небольшом сибирском городке жили его родители и две сестры.

Малопьющий студент-заочник и на заводе долго в тени не остался, потому что не отлынивал, как многие, от поручений общественных организаций. Носил и не терял транспаранты на демонстрациях, ездил в выходные на овощные базы и в подмосковный колхоз, заседал в товарищеском суде и патрулировал улицы с красной повязкой дружинника на рукаве. Вася никуда не рвался, и, очевидно, поэтому его усиленно двигали вверх, пока не выдвинули в префектуру. Он и здесь с неба звезд не хватал, но пользовался большим уважением за те же основательность, надежность и трезвый образ жизни.

Вася жену любил в соответствии со своим характером – прочно и устойчиво. Поля была для него родным организмом, будто он раздвоился и жил со своей второй половиной. Как угораздило основной его половине совратить молоденькую девушку, да еще сестру жены, Вася объяснить не мог. В этой ситуации действовала не голова его, а другие части тела, которые мозгов не имеют. Но Вася точно знал, что новой, вместо Поли, жены ему не нужно. Замена была равносильна ампутации руки и пришиванию протеза. Дом у них – полная чаша. И каждая вещь из обстановки, люстра или гарнитур, планировались загодя, покупались любовно и радостно водружались. Сейчас дачный участок на повестке дня. Вася уже и заявление написал. Шестьдесят километров от Москвы, и все коммуникации в проекте. А готовила Поля! Вкуснее ее обедов Вася не едал. Зойкина стряпня не многим лучше столовской.

Но с другой стороны, Васю к Зойке влекло неудержимо. И как порядочный человек, он жалел девушку, мечтающую, естественно, о доме, семье и законном муже. Он не знал, куда глаза девать, когда Зоя мягко, но настойчиво спрашивала:

– Ты же, Вася, не такой? Не поматросишь и бросишь? Я тебя люблю, ты меня любишь, а жизнь проходит. Когда мы поженимся?

Очередной раз загнанный в угол, Вася вдруг нашел простое и гениальное решение.

– Не могу я с Полиной разойтись, – молвил он печально. – Дело в том, что она больна. Очень серьезно. Злокачественные опухоли в мозгу, в печени и в коленных суставах. – Для надежности Вася прошелся по телу жены с головы до ног. – Последней сволочью буду, если оставлю ее в таком состоянии. Да и недолго ей осталось.

Надо отдать должное Зое. Сначала она ужаснулась участи сестры (ой, бедняжка, горе какое), утерла невольные слезы, а только потом подумала о преимуществах сложившейся ситуации. Выходить за вдовца не в пример лучше, чем уводить мужика из семьи. И с родней проблем не будет – никто не упрекнет, что сестре свинью подложила.

Зоя обрела душевное равновесие, настроилась ждать, но ее так и подмывало поделиться с кем-нибудь кошмарной новостью. Она рассказала Маринке, младшей сестре из средней группы. Маринка (конечно, тоже очень расстроилась) поделилась с Вероникой – и пошла писать губерния. Через десять дней взбудораженная и опечаленная родня делегировала Лену и Веронику к Полине – разузнать подробности, утешить, предложить помощь.

Вася задерживался, но это было в порядке вещей. Ему теперь приходилось до позднего вечера разрываться между управой, администрацией, мэрией, попечительским и опекунским советами, комиссиями по градостроительству и делам несовершеннолетних, наведываться в комитет муниципального жилья и в объединенную дирекцию эксплуатации зданий. И это только по работе. А еще общественные нагрузки – благотворительные фонды и разные объединения…

Полина, проводив сестер и наплакавшись до икоты, обессилено лежала на диване. Она чувствовала все симптомы надвигающейся смерти: голова гудела и пульсировала, печень камнем давила, как будто жирного поела, а колени ее давно беспокоили – с тех пор, как стала поправляться, вес набирать. Положив руки на грудь, как покойница, она тихо выла от жалости к себе.

Вернувшийся из теплоэнергонадзора (то есть от Зойки) и увидевший опухшую от слез в скорбной позе жену, Василий не на шутку встревожился:

– Что с тобой, милая?

Поля с трудом сползла с дивана, простонав:

– Вася-а-а! Я все знаю. Зойка сказала.

Мысли понеслись в голове Васи с космической скоростью. Переизбрание, выборы в думу, Сам не приветствует разводов, Полина хорошая жена, я подлец бессовестный, я к ней привык, а к другой еще прилаживаться надо, дачу затеяли строить, нажитое барахло делить жалко, да и стыдно, Поля во всех отношениях, а в некоторых отношениях… Его неудержимое влечение к Зойке враз пропало, как сквозь землю провалилось. Хотя и самому Васе хотелось туда же провалиться от стыда и страха перед расплатой.

Он рванул с места, крепко обнял жену, прижал ее голову к своей груди и затвердил:

– Прости, прости, прости меня, дорогая!

Полина за вечер вылила корыто слез. Но они снова потекли, уже не соленые, а на вкус точно дистиллированная вода.

– Это хорошо, Васечка, – она подняла голову, – что ты мне ничего не говорил, правильно делал.

– Так ты меня прощаешь? – Василий смотрел на нее с удивленным восхищением.

– Конечно, голубчик. А ты… ты мною теперь… не брезгуешь? Я тебе не противна?

В этот момент Полина была ему милее всех женщин мира. Василий искренне принялся ее разубеждать, осыпать поцелуями. Стоя на краю могилы, Полина неожиданно насладилась пылким объяснением в любви.

– Я с тобой, – восклицал Василий, – только с тобой, до самой смерти!

Упоминание о смерти вызвало новый приступ рыданий. Но благостных – не каждой женщине улыбнется прощаться с жизнью, имея такого преданного, верного, любящего супруга.

– Для меня самое страшное, – призналась Полина, – как подумаю, что там без тебя.

Вася ее «там» воспринял как слово-паразит, вроде «ну» или «вот». Говорят ведь: «Он там пришел», имея в виду просто «пришел». Или о Поле родня сплетничала: «Она там не Майя Плисецкая, чтобы детей не рожать». Поля под «там» подразумевала загробный мир. Она смутно представляла себе жизнь после смерти, но все-таки жизнь была обещана, хоть и без хорошего питания.

Они еще долго говорили – каждый о своем. И ни одной накладки в их беседе не случилось, потому что Поля страшилась произнести слова «болезнь, рак», а Вася считал неприличным упоминать имя сестры-любовницы. Они ворковали, сюсюкались, как в юности. А после нежной и продолжительной постельной утехи Вася предложил:

– Давай никогда-никогда об этом не вспоминать? Будем жить, словно ничего не случилось?

Полина вздохнула и согласилась.

– С работы уйду? – советовалась она. – Платят копейки, чего уж тратить время. Буду о тебе заботиться, пока силы есть.

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83