Маятник Фуко - Эко Умберто

Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 161

— Боюсь, что ваши представления чересчур оптимистичны. Видите, к примеру, вот это? Остальные такие же.

Алье взял в руки рукопись.

— Тайный язык пирамид… Посмотрим оглавление… Пирамидион… так. Смерть лорда Карнавона… Свидетельство Геродо-та. — И вернул рукопись Бельбо. — Вы сами ее читали?

— Я кратко ознакомился на днях, — сказал Бельбо.

— Тогда вы сможете проверить, правилен ли мой пересказ. — И Алье уселся за столом, погрузил руку в карман жилета, вынул оттуда табакерку, виденную мною в Бразилии, повертел ее тонкими длинными пальцами, которые до тех пор все гладили переплеты старинных книг, возвел глаза к потолочной росписи, и, как мне показалось, задекламировал текст, выученный наизусть.

— Сочинитель этой книги, наверное, вспоминает, что Пьяцци Смит открыл сакральные и эзотерические меры пирамид в 1864 году. Позвольте мне называть цифры без дробей, потому что в моем возрасте, увы, память начинает играть скверные шутки… Примечательно, что в основании пирамид заложен квадрат, сторона которого составляет 232 метра. При завершении строительства высота составляла 148 метров. Если вы переведете эти величины в египетские священные локти, получите длину основания в 366 локтей, что соответствует количеству дней в високосном году. По Пьяцци Смиту, высота пирамиды, помноженная на десять в девятой степени, равняется расстоянию от Земли до Солнца: 148 миллионов километров. Приближение неплохое, учитывая время, когда рождалась эта теория, поскольку в современной науке это расстояние принимается за 149 с половиной миллионов километров, к тому же не доказано, насколько точно нынешнее измерение. Ширина основания, разделенная на ширину одного из камней, составляет 365. Периметр основания равен 931 метрам. Разделите на удвоенную высоту пирамиды, и вы получите 3,14 — число p. Прелестно, не правда ли?

Бельбо улыбался, ошарашенный.

— Невероятно! Как же вам удалось…

— Не перебивай доктора Алье, Якопо, — взволнованно сказал Диоталлеви. Алье поблагодарил его вежливой улыбкой. Говоря, он перебегал взором по рисунку потолка, и движение его глаз не казалось ни бездельным, ни случайным. Нет, его глаза как будто обращались кверху за подсказкой, как будто в сочетании рисунков содержалось то, что он пытался выдать за добытое из глубин своей памяти.

48

— Воображаю, что ваш сочинитель начинает с того, что высота пирамиды Хеопса равняется квадратному корню из цифры площади каждой из сторон. Натурально, все меры снимаются в футах, более приближенных к египетскому и древнееврейскому локтю, а не в метрах, потому что метр есть абстрактная величина, изобретенная в современную эпоху. Древнеегипетский локоть составляет 1,728 фута. При отсутствии точных измерений, мы можем обратиться к пирамидиону, таково название маленькой пирамиды, расположенной на вершине большой, образовывавшей ее верхушку. Пирамидион выполнялся либо из золота, либо из какого-то другого металла, блестевшего на солнце. Так вот, снявши высоту пирамидиона, надо ее умножить на высоту всей пирамиды, умножить результат на десять в пятой степени, и у нас выйдет длина окружности экватора. Более того, измерив периметр основания, умножив его на двадцать четыре в третьей степени и разделив на два, получаем средний радиус земли. Мало этого: площадь основания пирамиды, умноженная на девяносто шесть на десять в восьмой степени, дает сто девяносто шесть миллионов восемьсот десять тысяч квадратных миль, то есть поверхность земного шара. Так он пишет?

Любимое выражение Бельбо в случаях, когда он изумлялся, было заимствовано им из старого американского фильма «Янки Дудль Денди» с Джеймсом Кэгни, который он видел в синематеке, посещая курс фильмов на языке оригинала: «I am flabbergasted!» Это он выпалил и тут. Алье, надо думать, хорошо знал разговорный английский, потому что на лице его отразилось нескрываемое удовольствие. Он и не стеснялся своего тщеславного удовольствия.

— Дорогие друзья, — сказал он. — Когда господин, имя которого мне неизвестно, берется стряпать очередную компиляцию по вопросу о тайне пирамид, он способен сказать лишь то, что в наше время известно каждому младенцу. Я удивился бы, если бы у него прозвучала хотя бы какая-нибудь новая мысль.

— Значит, — переспросил Бельбо, — этот господин излагает уже устоявшиеся истины?

— Истины? — усмехнулся Алье, снова открывая коробку своих корявых, очаровательных сигар. — Quid est veritas, [86] хотел знать один мой старый знакомец. С одной стороны, перед нами гора разнообразных бессмыслиц. Начать с того, что если разделить точную площадь основания на удвоенную точную высоту, не пренебрегая и десятыми долями, результат получится 3,1417254, а вовсе не число p. Разница небольшая, но она есть. Кроме того, ученик Пьяцци Смита, Флайндерс Петри, измерявший и Стоунхендж, говорит, что однажды он застукал маэстро за спиливанием гранитных выступов в царской приемной: у того никак не сходились подсчеты. Наверное, это сплетни, однако такой человек, как Пьяцци Смит, в принципе не производил доверительного впечатления, достаточно было видеть, как он завязывал галстук. С другой стороны, среди всех этих нелепиц содержатся неопровержимые истины. Господа, неугодно ли подойти вместе со мною к окну?

Театральным жестом он распахнул ставни, предложил нам выглянуть и указал невдалеке, на углу между улочкой и бульварами, деревянный цветочный киоск.

— Господа, — сказал он. — Предлагаю вам самим отправиться и измерить эту будку. Вы увидите, что длина прилавка составляет 149 сантиметров, то есть одну стомиллиардную долю расстояния между Землей и Солнцем. Высота его задней стенки, разделенная на ширину окошка, дает нам 176/56, то есть 3,14. Высота фасада составляет девятнадцать дециметров, то есть равна количеству лет древнегреческого лунного цикла. Сумма высот двух передних ребер и двух задних ребер подсчитывается так: 190х2+176х2=732, это дата победы при Пуатье. [87] Толщина прилавка составляет 3,10 сантиметров, а ширина наличника окна — 8,8 сантиметров. Заменяя целые числа соответствующими литерами алфавита, мы получим C10H8, то есть формулу нафталина.

— Фантастика, — сказал я. — Сами мерили?

— Нет, — ответил Алье. — Но один подобный киоск был измерен неким Жан-Пьером Аданом. Воображаю, что все цветочные киоски должны строиться более или менее одинаково. С цифрами вообще можно делать что угодно. Если у меня имеется священное число 9, а я хотел бы получить 1314, то есть год сожжения Жака де Молэ — этот день дорог сердцу каждого, кто, подобно мне, составляет часть тамплиерской рыцарственной традиции, — что я делаю? Умножаю на 146 (это роковой год разрушения Карфагена). Как я пришел к этому результату? Я делил 1314 на два, на три и так далее, до тех пор покуда не отыскал подходящую дату. Я бы мог поделить 1314 и на 6,28, что составляет собой удвоение 3,14, и пришел бы к цифре 209. Ну что ж, в этот год примкнул к антимакедонской коалиции Аттал I, царь Пергама. Годится?

— Значит, вы не верите ни в какую нумерологию, — разочарованно сказал Диоталлеви.

— Я? Я твердо верю, верю в то, что мир — это восхитительная перекличка нумерологических соотношений и что прочтение числа, купно с его символической интерпретацией, — таков привилегированный путь познания. Но если весь мир, как низменный так и верховный, являет собой систему соотношений, где перекликается все, tout se tient, вполне естественно, что и киоск и пирамида, оба представляющие собой плоды рук человека, подсознательно отображают в своем устройстве гармонию космоса. Эти так называемые пирамидологи открывают невероятно затрудненными методами линейную истину, гораздо более старую и уже известную. Логика их поиска, логика открытия — извращенная логика, потому что она основана на науке. Логика знания, напротив, не нуждается в открытиях, потому что знание просто знает, и все. Зачем доказывать то, что иначе быть бы не могло? Если секрет имеется, он гораздо глубже. Эти ваши авторы просто не идут глубже поверхности. Воображаю, что господин, написавший этот труд, перепевает и все бредни о египтянах, якобы владевших электричеством…