Тот, кто следовал за мистером Рипли - Хайсмит Патриция

Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78

В районе Сорок третьей было повеселее. Здесь все напоминало то ли цирковое представление, то ли сцену с декорациями, через которую ему разрешили прогуляться. Огромные копы-постовые в рубашках с короткими рукавами жонглировали своими деревянными жезлами и перешучивались с проститутками, которых они, по идее, должны были бы задерживать. Может, они столько раз задерживали одних и тех же, что это им прискучило? Или то, чем они сейчас занимались, как раз и входило в программу по задержанию?.. Подростки с подведенными, умудренными недетским опытом глазами приглядывались к пожилым мужчинам; многие из пожилых открыто держали наготове деньги, давая понять, что готовы к торгу.

— Нет, — тихо сказал Том подошедшей к нему блондинке с чудовищно выпиравшими из черного эластика бедрами. Не переставая изумляться полному отсутствию таланта, он пробегал глазами постеры с банальными, неприкрыто грубыми названиями порнофильмов. Остроумие, изобретательность — в подобных качествах потребитель этой продукции нуждался меньше всего. На каждом шагу — увеличенные цветные снимки, на которых был представлен секс во всех возможных сочетаниях — женщины с мужчиной, мужчины с мужчиной, женщины с женщиной... А Фрэнку это не удалось с Терезой даже в тот один-единственный раз, когда он попытался! Какая ирония!

У Тома вырвался горький смешок. Внезапно он почувствовал, что с него довольно, и сквозь толпу вихляющихся чернокожих и словно присыпанных мукой бледнолицых он почти бегом устремился в сторону темневшей громады Публичной библиотеки на Пятой авеню. До Пятой он не дошел, а свернул на Шестую и тут же столкнулся с вывалившимся из дверей бара морячком. Тот упал, Том помог ему встать на ноги и поднял свалившуюся с его головы форменную фуражку. Морячку еще не было двадцати, и его раскачивало, словно мачту во время шторма.

— Где твои дружки? — спросил Том. — Они в этом баре?

— Х-хощу такси и х-хощу девочку, — расплываясь в улыбке, ответил морячок. Он не был похож на забулдыгу, видимо, виски с пивом с непривычки довели его до нынешнего состояния. Том взял его за руку и распахнул дверь бара, ища глазами кого-нибудь в морской форме. Он заметил двоих у стойки, но тут бармен преградил ему дорогу со словами:

— Хватит с него, больше мы его не обслуживаем! Пусть убирается.

— Это его товарищи? — спросил Том, указывая на двоих моряков.

— Н-не нужен нам он! — крикнул один из них, который тоже был навеселе. — П-пускай на фиг отваливает!

Тем временем подзащитный Тома, вцепившись в дверную ручку, героически противостоял попыткам бармена снова вышвырнуь его за дверь.

Том двинулся к бару. Его не заботило то, что он запросто может схлопотать удар в челюсть.

Имитируя жесткий выговор нью-йоркских улиц, он произнес:

— Какого черта?! Разве так обходятся со своими? А ну шевелитесь, помогите человеку!

Он взглянул на второго, судя по всему более трезвого из двоих, и по тому, как тот шагнул вперед, понял, что его слова возымели действие. Уже на пороге Том оглянулся: тот, что потрезвее, хоть с явной неохотой, но все же подошел к своему запьяневшему приятелю.

Этот небольшой инцидент подействовал на Тома успокаивающе. Он направился в гостиницу. Люди в нижнем зале пребывали в различных степенях оживления и опьянения, но по сравнению с Таймс-сквер здесь в целом обстановка была довольно спокойной. Постояльцами гостиницы «Челси» были люди эксцентричных вкусов и привычек, которые, однако, умели держаться в рамках дозволенного.

Том хотел было позвонить Элоизе — во Франции было как раз утро, — но раздумал. Он чувствовал себя разбитым. Выбитым из колеи. Ему повезло, что никто не моряков не двинул ему в челюсть, он не сумел бы себя защитить. Том повалился на постель, впервые за долгое время не заботясь о том, когда ему нужно будет встать.

Однако заснуть ему долго не удавалось. Он задавал себе бесконечные и в общем-то абсолютно ненужные вопросы: стоит ли завтра позвонить Лили, или это ее лишь еще больше расстроит; думает ли она о том, в каком гробу лучше хоронить своего мальчика; возможно ли, что происшедшее сделает Джонни менее легкомысленным, заставит повзрослеть; как Тэл — уже стал чувствовать себя хозяином или нет? А что Тереза? Поставили ли они ее в известность о смерти Фрэнка и явится ли она на похороны — или это будет кремация?

Некоторое облегчение, чувство возвращения к себе прежнему настало для Тома лишь на следующий день часам к девяти вечера.

Взревели моторы, самолет пришел в движение, и Том словно очнулся от долгого сна. Ему показалось, что он уже дома. На душе полегчало, будто он спасся, только непонятно — от чего? Он купил себе новый чемодан, на этот раз не фирмы Гуччи — поскольку вещи от Гуччи стали своего рода визитной карточкой сноба, Том решил ее бойкотировать, — а в магазине фирмы Марка Кросса. Чемодан был набит подарками. Там лежал свитер для Элоизы, новая книга по искусству, белый в голубую полоску передник для мадам Аннет: на его ярко-красном кармане красовалась надпись «Ушла на обед». Ей же предназначалась миниатюрная золотая заколка в форме летящего гуся с крошечными золотыми пиками тростника под ним (это по случаю близившегося дня ее рождения), а также эффектная обложка для паспорта, предназначавшаяся Эрику Ланцу. Том не забыл и про Петера, но решил поискать для него что-нибудь интересное в Париже.

Том следил, как в соответствии с маневрами самолета то взмывает вверх, то уходит вниз, словно сказочная земля света, Манхэттен, и думал о том, как в эту же самую землю скоро зароют Фрэнка. Когда берег Америки скрылся из виду, Том закрыл глаза и попытался заснуть, но мысли о Фрэнке не отпускали его, он не в силах был поверить в то, что мальчик мертв. Это был факт, но разум отказывался его принять. Том думал, что сон ему поможет, но нет: он очнулся с тем же чувством нереальности случившегося, как и давеча утром, ему почудилось, что стоит поднять глаза — и он увидит, что напротив через проход сидит Фрэнк и улыбается, довольный, что подшутил над ним. Тому пришлось сделать над собой усилие и вызвать в памяти носилки под белой простыней: ни один даже самый неопытный санитар не позволит себе натянуть простыню на лицо еще живого человека.

Ему следует написать Лили подробное письмо, и он обязательно сделает это надлежащим образом — напишет от руки, найдет нужные слова, у него выйдет трогательное письмо, но... Но Лили никогда не узнает всего, что знает он сам, — не увидит летнего домика в Море, где Фрэнк ночевал, не услышит про их похождения в Берлине... Не узнает она и о том влиянии, которое имела на Фрэнка Тереза.

О чем думал Фрэнк в последние мгновения своей жизни, уже падая вниз, на острые камни? Об отце, который падал точно так же? Может, он подумал о нем, о Томе? Том зашевелился и открыл глаза. По проходу уже начали ходить стюардессы, предлагая напитки и закуски. Том вздохнул: ему было все равно, что есть и что пить.

«Боже мой, — подумал он, — какими смехотворными, какими дурацкими кажутся сейчас те тщательно продуманные советы, которыми я потчевал Фрэнка, советы по поводу денег и возможностей, с ними связанных!» «Немного потрать на себя, — поучал он, — и получи удовольствие от этого, дай на благотворительность, на осуществление каких-либо проектов по искусству или живописи, или одари кого-то, кто очень нуждается, — и избавься от чувства вины за то, что деньга у тебя есть». Он говорил Фрэнку, как потом и Лили, что для руководства компанией наверняка можно будет найти кого-нибудь другого — по крайней мере, на то время, пока Фрэнк не окончит школу, а может быть, и после того. Правда, Фрэнку все равно бы пришлось хотя бы чисто формально быть в курсе дел империи Пирсонов (возможно, числиться вместе с братом в совете директоров), но Фрэнк не хотел даже этого.

В какой-то момент высоко в черных небесах, укрытый пледом рыженькой стюардессой, Том все же задремал. Когда он проснулся, за иллюминатором, вопреки часовым стрелкам и вообще вопреки всему, ослепительно сияло солнце, и самолет уже летел над Францией.

Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78