Лето в пионерском галстуке - Сильванова Катерина

Среди фашистов считал ворон Ванька, который должен был выводить Портнову на расстрел. Юрка ругнулся, крикнул ему, а тот не заметил. Соседи дёрнули Ваньку за рукав, он посмотрел на Юрку, но занавес уже поехал в стороны. Юрка снова ругнулся, схватил висящий на спинке стула китель Краузе, быстро накинул и сам вместо Ваньки повёл Портнову на казнь.

Полина говорила:

— В застенках полоцкой тюрьмы Зину жестоко пытали: вгоняли иглы под ногти, прижигали раскаленным железом, выкололи глаза, но Зина выдержала пытки и не предала своих товарищей и Родину. Слепая, она нацарапала гвоздиком на стене своей камеры рисунок: сердце, а над ним девочка с косичками и надпись «приговорена к расстрелу». Через месяц издевательств, утром десятого января тысяча девятьсот сорок четвертого года, семнадцатилетнюю Зину, слепую и совершенно седую, вывели на казнь.

Настя шла, хромая и спотыкаясь. На последнем настоял Юрка — Зине прострелили обе ноги и вряд ли их вылечили. Портнова встала у стены, Юрке передали игрушечный автомат, музрук включил пулеметную очередь. Зина упала.

В зале и на сцене стояла полная тишина. Маша, выдержав паузу, заиграла «Лунную сонату».

Полина произнесла последние слова спектакля:

— В Оболи, где жили «Юные мстители» и с ними Зина Портнова, было расквартировано две тысячи немецких солдат. Подпольщики узнавали о размещении огневых точек, о численности и перемещении немецких войск. Несколько десятков вражеских эшелонов с боеприпасами, техникой и живой силой не дошли до фронта, сотни автомашин со снаряжением подорвались на минах, установленных «Юными мстителями». Уничтожили пять предприятий, которые немцы собирались активно использовать. В обольском гарнизоне, который считался тыловым, несколько тысяч гитлеровцев нашли смерть от рук «Юных мстителей». «Здесь так же страшно, как на фронте», — писал домой немецкий солдат. В Великой Отечественной войне погибло тринадцать миллионов детей. Из тридцати восьми «Юных мстителей» было казнено тридцать человек, среди выживших остались Илья Езавитов и Ефросинья Зенькова. Зинаиде Мартыновне Портновой в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году было посмертно присвоено звание пионера-героя. Указом Президиума Верховного Совета СССР от первого июля тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года — звание Героя Советского Союза с награждением орденом Ленина.

Полина ушла со сцены, занавес закрылся. Через несколько секунд тишины зал взорвался громкими овациями.

***

Когда зрители разошлись, в театре осталась труппа и начальство. Юрка уныло смотрел на бардак, оставшийся за кулисами после спектакля, и думал, кто и когда будет всё это прибирать.

Но пока было не до этого. На сцену к актёрам поднялись Володя, Ольга Леонидовна и Пал Саныч. Воспитательница была довольна, улыбалась.

— Молодцы! Спектакль получился очень хорошим! За такие короткие сроки я ожидала худшего… — похвалила она, но тут же добавила пару ложек дёгтя: — Только одно, но очень существенное замечание — показалось, что ваша Портнова не ушла к партизанам, а позорно сбежала, предав товарищей.

У Юрки дёрнулась правая ноздря, он еле сдержался, чтобы не высказать все, что думает — вот знала же Ольга Леонидовна, как испортить настроение! Но усталый взгляд Володи мигом его приструнил.

Директор же не скрывал своего восхищения:

— Гм… — он хлопнул в ладоши. — Замечательно сыграли, молодцы! Особенно отмечу работу в сцене со взрывами заводов. Кто у нас режиссер-постановщик?

Несколько взглядов метнулось к Юрке, но он пожал плечами:

— Мы все вместе это продумывали.

— Гм… Что ж, командная работа — вдвойне отличная работа!

— Да, Володя, ты большой молодец! — всё же раздобрилась Ольга Леонидовна. — У тебя получилось собрать и организовать всех…

— Спасибо, конечно, но это всё — наша общая заслуга. И вы очень сильно помогли с массовкой, а я так вообще весь спектакль в зале просидел.

— Мы бы без Юрки не справились! — внезапно вклинилась Ульяна. — Он бегал за кулисами как заводной, всем помогал и всё контролировал!

— И на пианино очень красиво играл! — поддакнула Поля.

— И не растерялся, когда Ванька затормозил с расстрелом Зины! — добавила Ксюша.

Юрка сперва опешил, потом почувствовал, как к щекам приливает краска. Его редко хвалили, а тем более вот так — перед начальством, да ещё и кто — ПУКи! Не зная, как реагировать, он растерянно посмотрел на Володю — тот улыбался.

— Да, Конев, приятно удивляешь! Не то, что в прошлом году, — сказала Ольга Леонидовна. — Дружба с Володей влияет на тебя положительно!

Сбоку возмущенно засопели. Юрка зыркнул туда и увидел насупленную, зло глядящую на воспитательницу Машу.

— Ну! В честь такого события… — Пал Саныч ещё раз хлопнул в ладоши и обернулся к Матвееву. — Алёша, неси аппарат! В честь такого события, будем… гм… фотографироваться!

Алёша кивнул и убежал куда-то за кулисы. Вернулся спустя минуту. Сунул директору в руки фотоаппарат:

— Пал Саныч, может быть, лучше я? Вы же знаете, у меня опыт…

— Нет уж, Алёша, оборудование новое, дорогое, позволь я сам.

Рассмотрев фотоаппарат так, будто держит НЛО, Пал Саныч кивнул самому себе с очередным одобрительным «гм» и стал расставлять ребят:

— Так. Те, кто повыше в центр, кто пониже — садитесь на скамейку. Нет, ты, Саша, встань с краю к Юре. Вот… Володя, постой, ты куда? Давай-ка тоже на скамью в центре. Конев, куда побежал за ним? Стой на месте!

— Подождите меня! — крикнул из-за сцены Митька. — Я сейчас, это, кофту переодену…

— Ой, Митьку Баранова забыли! — хором пискнули девочки.

Митька вышел из-за кулис с глупым видом: растерянный, потный, растрёпанный, с Юркиной красной кепкой в руках. Юрка, только заслышав о том, что будут фотографироваться, вытащил галстук из-под рубашки и расправил его на груди. Но, оглядев себя, подумал, что пионерский галстук с фашистским кителем не вяжется, и бросил пиджак Митьке.

— А это мне, — сказал, забрав у него кепку и нахлобучив себе на голову козырьком назад. Довольный, будто кепка с галстуком — это вяжется.

Митька встал рядом с Юркой. Тот шмыгнул носом и задержал дыхание — понял, зачем тот переодевался, явно сильно упрел, работая с занавесом.

— Приготовились… — завёл директор.

Юрка заметил, как Володя качнул головой, будто сплюнул. Вскочил и, отодвинув Митьку, встал рядом с Юркой.

— Володь… гм… Ну что это? — засвистел с укором Пал Саныч.

— Пал Саныч, так же даже лучше! — заверил Володя.

— Гм… а, ну да. Так даже, да. Так лучше. Итак. Приготовились. Три. Два. Один. — И щёлкнул камерой.

Примечания:

(1) — Немедленно извинись перед дамой (нем.)

Глава 17. Прощальный костёр

После спектакля небо прояснилось, так и не разродившиеся дождём тучи унесло на восток, а по всему лагерю из колонок полилась музыка. Добрые, светлые и лирические детские песни из кинофильмов и мультфильмов звучали во время и после обеда, замолчав только перед самым началом линейки, чтобы дать старшему пионервожатому Славику скомандовать:

— Лагерь! Внимание! На торжественную линейку, посвящённую закрытию смены, шагом марш!

Нарядные, в белых рубашках, красных галстуках и пилотках, отряды стройными колоннами по трое двинулись на площадь. Первый возглавляли две девушки: веселая, как никогда красивая Ира Петровна и командир отряда Маша. А очень ответственную миссию, нести знамя отряда, доверили Юрке.

Гордый, причёсанный и опрятный, в белых перчатках, Юрка жаждал поскорее увидеться с Володей — его никогда не удостаивали такой чести, он никогда не надевал перчаток, никогда не шёл впереди колонны и никогда так не гордился собой. Заняв своё место на линейке, Юрка уставился на пятый отряд, который ступил на площадь, замыкая длинную цепочку идущих. Приятное тепло разлилось в груди, когда он заметил трогательно взволнованного Олежку, чьи стиснувшие знамя руки заметно дрожали. Юрка переметнул взгляд на не по-детски серьёзную Алёну, которая в спектакле играла маленькую девочку — Галю Портнову, а на деле являлась командиром отряда. И очень надолго взгляд задержался на торжественно-серьёзном лице Володи. Юрка легонько кивнул ему, когда тот, заметив его, чуть приподнял брови и улыбнулся.