Несовершенства - Мейерсон Эми

— Многие растят детей и в худших условиях.

Кристи смотрит на него с сомнением.

— Я возьму дополнительные смены, — продолжает Джейк. — Или снова пойду барменом, придется покрутиться на двух работах.

— Но когда же ты будешь писать? — Она все еще волновалась о его литературной карьере.

Джейк провел руками по ее шелковым волосам.

— Давай пока просто порадуемся. Времени для беспокойства у нас будет еще полно.

Вообще-то Джейк знает, что его девиз «лови момент, волноваться будешь потом» — хреновое жизненное кредо. Но, когда Кристи обнимает его крепче, он осознает, что в данной ситуации это правильная позиция.

— Похороны в воскресенье. Поедешь со мной?

— Джейк, мы не можем позволить себе даже один билет на самолет, не говоря уже о двух. Поезжай. Ты нужен своей семье.

Кристи встречалась с Эшли и ее детьми только раз — когда прошлой весной они навещали родственников Джейка. Остальных Миллеров она никогда не видела и не понимала, почему они не горят желанием общаться с Джейком. И все же она права: Джейк не видел Бек и Дебору шесть лет и поехать должен один.

Итак, Миллеры, все четверо, снова съедутся все вместе, впервые с тех пор, как Джейк их всех ошеломил в Парк-Сити.

Три

Когда шесть лет назад на кинофестивале «Сандэнс» показывали премьеру фильма по сценарию Джейка Миллера, он решил пригласить в Парк-Сити Бек, Эшли и даже Хелен, хотя и знал, что она не приедет. Хелен никогда не летала на самолетах, а в кино не была как минимум лет десять.

— Я просто усну, — объяснила она внуку. — Безумие платить столько денег, чтобы поспать в кинозале. — И добавила: — Пригласи Дебору.

Джейк пообещал пригласить мать. Дебора удивила его, когда согласилась, и еще больше, когда прибыла в аэропорт, не попав в аварию, не лишившись водительских прав и не исчезнув загадочным образом. С другой стороны, чему тут удивляться: Джейк должен был понимать, что Дебора ни за что не упустит возможность поехать на кинофестиваль, если все расходы оплачиваются.

Миллеры ничего не знали о фильме, кроме того что он назывался «Мое лето в женском царстве» и рассказывал о летних впечатлениях двадцатиоднолетнего юноши, выросшего в окружении женщин. Имей родственницы сценариста хоть малейшее представление о сюжете, они бы поняли, что мужчина может написать такую историю только на основе личного опыта. Но им не пришло в голову, что двадцатиоднолетний герой — это Джейк, а женщины, рядом с которыми он возмужал, — это они. Сестры и мать не посмотрели трейлер в Интернете и не прочитали сценарий. Ну, вообще-то Бек попросила почитать, но Джейк так и не собрался прислать ей свое произведение. Оглядываясь назад, он очень хорошо понимал почему. Хотя Джейк и убеждал себя, что стесняется, боится показаться младшей сестре недостаточно талантливым, но, если честно, он осознавал, что фильм о его семье получился занимательным благодаря выведенным в сценарии образам домочадцев. Однако он не мог предвидеть, что заложил бомбу замедленного действия, которая готова взорваться и перевернуть все вверх дном.

Бек училась на втором курсе юридического института и перебивалась лапшой быстрого приготовления и коробочным вином. В самолете она сидела в бизнес-классе рядом с матерью, и они чокались бокалами шампанского, поднимая тосты за гордость семьи, Джейка, который скоро прославит их фамилию. Эшли летела из Нью-Йорка, тоже оплаченным Джейком бизнес-классом с шампанским, наслаждаясь отдыхом от трехлетнего сына и пятилетней дочери, — чувство вины за свою отлучку из дома не помешало ей попросить у стюардессы второй бокал шипучего напитка.

Три женщины встретились в Солт-Лейк-Сити, откуда шофер повез их в небольшой, обычно тихий городок в горах. Когда они прибыли в отель, Джейк был на интервью. Он оставил родственницам записку: встретимся на премьере. Мать и сестры открыли бутылку шампанского, которая приветствовала их в номере, и нарядились все трое, как студентки колледжа. Дебора даже позволила Эшли накрасить себя и с восхищением отметила, что благодаря макияжу кожа значительно помолодела. Бек нанесла свою стандартную боевую раскраску, с толстыми черными стрелками у глаз и пунцовой помадой, но вместо выбранных для премьеры джинсов и старомодной кофты согласилась надеть черное платье Эшли и туфли на высоком каблуке. Хотя Джейк посоветовал им одеться в повседневное, их внешний вид был очень далек от повседневности. Они расфуфырились так же, как героини фильма, и выглядели смешно, но даже не подозревали об этом.

Джейк сидел между родственницами во втором ряду кинозала. Когда в начальных титрах крупными буквами появилось его имя, Дебора похлопала сына по колену, Бек с другой стороны одобрительно ткнула брата локтем в бок, а Эшли протянула руку за спиной сестры и взъерошила ему волосы. От непривычно щедрого выражения родственной любви щеки у Джейка вспыхнули.

Уже во время первой сцены он понял, как охотно вводил сам себя в заблуждение. Первой раскусила его Дебора. Закончились вводные титры, и на экране показалось ее подобие, расхаживающее туда-сюда по крыльцу, подозрительно напоминавшему крыльцо в доме на Эджхилл-роуд. Актриса в длинном сером джемпере и с браслетами на запястьях из-за скудного макияжа выглядела изнуренной. Дебора провела рукой по коротким взъерошенным лилово-красным волосам и замерла, когда актриса провела рукой по коротким взъерошенным лилово-красным волосам, — героиня поняла, что оставила ключ в доме и захлопнула дверь. Эшли подавила смешок, а Бек бросила на брата настороженный взгляд.

Действие происходило в конце 90-х, сюжет подробно рассказывал о том, как главный герой Джош провел лето после третьего курса в колледже. Вместо того чтобы отправиться на практику, которая облегчила бы его переход в уже маячившую впереди профессиональную жизнь, Джош вернулся домой и работал в магазине стройтоваров, как делал каждое лето с тех пор, как ему исполнилось шестнадцать и его семья переехала в дом бабушки. Теперь он достиг возраста, когда получил право пить, и в местном баре встретился с соседкой, знойной разведенкой. Все лето она учила его понимать женское тело, однако понять мозги женщин, живущих в его доме, он никак не мог. Нечесаная мать систематически исчезала из семьи, систематически не работала и систематически заводила заранее обреченные на неудачу связи. Сообразительную, но непутевую младшую сестру выгнали из старшей школы за то, что она взломала дверь в кабинете директора и подправила свои оценки в компьютере. Бабушка делала вид, будто не замечает, как мать главного героя таскает из ее кошелька деньги, а сестра прячет на дне мусорного контейнера пустые банки из-под пива. Старшая же сестра жила в Нью-Йорке с придурковатым женихом и ненадолго появлялась только в конце картины.

По мере развития сюжета женщины Миллер напрягались все больше. Публика же тем временем смеялась и, полностью поглощенная событиями фильма, не отрывала глаз от экрана.

В конце лета мать госпитализировали в результате несчастного случая при обслуживании одного торжества. Она чуть не лишилась руки, но в итоге отделалась тем, что влезла в чудовищные долги, поскольку у нее не было медицинской страховки. Разведенная соседка научила Джоша спрашивать у женщин, что им нужно, прислушиваться к их желаниям. В финале он действительно начинал слушать окружавших его женщин, сочувствовать их боли и одиночеству, которые не мог исправить, но мог попытаться понять.

Действие заканчивалось пикником в семейной доме, состоявшемся вечером накануне возвращения Джоша в колледж. Джош истратил собранные за лето деньги — нереалистичную сумму за пару месяцев работы продавцом на полставки — на то, чтобы анонимно оплатить материнские медицинские счета. Члены семьи ошибочно предполагали, что помощь пришла от беспутного отца в качестве компенсации за то, что он бросил жену и детей на произвол судьбы. И Джош принес последнюю жертву — он пришел к выводу, что ему лучше молчать о своем благородном поступке. В финальной сцене три поколения семьи вместе смеялись, когда мать здоровой рукой раздавала всем початки кукурузы; гипс на другой руке гарантировал, что она угомонится, по крайней мере до тех пор, пока не срастутся кости.