Р.А.Б. - Минаев Сергей Сергеевич

И его можно было понять – второй квартал подряд наш департамент не выполнял план продаж. Этот ужас в сочетании с еженедельными выволочками у коммерческого директора, растущей ценой на бензин и наркотики и повышающимися ставками ипотечных кредитов сведет с ума любого, даже самого толерантного руководителя. Все шло к тому, что мы завалим годовой план. Для всех это означало примерно одно и то же: отсутствие годового бонуса, антидепрессанты, неподписанные отпуска, штрафы, снова антидепрессанты, возможные увольнения – в целом ничего нового. Для Андрея это означало конец карьеры в корпорации…

В общем, он был не самым плохим начальником, гораздо лучше многих. Скажу больше: нам, его подчиненным, завидовала половина компании. Львов руководил нашим департаментом четыре с половиной года, и все вроде шло хорошо. Просто его пятый год на этом посту был не самым лучшим, если так можно выразиться… в общем, такой год когда-то наступает для каждого руководителя.

– Я хотел бы начать с того, чем мы закончили на прошлой неделе, – Львов ослабил узел галстука, – результатами продаж. Не могу сказать, что они меня не удовлетворяют. Они просто ничтожные. Слабые. Если честно, вы в полном говне, ребята!

– Я тут подготовила некоторые цифры по дистрибуторам, – робко начала Захарова, поправив прическу, – наметилась небольшая, но устойчивая тенденция к росту.

– Какая же? – устало переспросил Львов, глядя в окно.

– Ты знаешь, Андрей, дистрибуторы очень оптимистично восприняли запуск «Даши», и ты был прав, относительно – (в компании было принято обращаться друг к другу на «ты», чтобы подчеркнуть псевдосемейную, доверительную атмосферу в коллективе – ко всем, за исключением членов совета директоров и коммерческому директору – здесь семейные узы, видимо, прерывались) – новых методов стимулирования…

Захарова стала нудно излагать, насколько ей помогли новые методы стимулирования (банальные откаты, увеличенные на двадцать процентов), пытаясь завуалировать свой хилый прирост в два процента, но Львов ее практически не слушал. Открыв собрание, он уже через минуту вскочил со своего кресла и молча начал выписывать замысловатые траектории по переговорной, отчего мы вынуждены были постоянно вертеть головами.

Комната наполнилась тоской всеобщего задавленного бессилия, впрочем, уже привычного. Даже желание втянуть голову в плечи или превратиться в человека-невидимку постепенно исчезло. Осталось легкое покалывание в области желудка, сравнимое с ожиданием неприятной, но все-таки непродолжительной процедуры посещения дантиста. Отличие состоит в том, что если дантисты сверлят твой зуб, то начальники сверлят твою голову.

Казалось, на моей голове уже не осталось места для сверла. Рынок летел вниз. Мы ничего не могли с этим поделать. Это знали все, включая Львова. Но в его функции входило сверлить, а в наши – подставлять головы. Собрания давно уже не приносили никакого результата. Это была процедура. «Согласно служебным инструкциям и функциям руководителей департаментов»… или как там это было записано в Корпоративной Книге?

– Плохо, Ольга, – бросил наконец он, переместившись мне за спину, – шняга. Туфта. Два процента… несерьезно все это, – (поговаривали, что он и Захарова были любовниками какое-то время назад. Иначе невозможно было объяснить его излишнюю терпимость).

– Но октябрьские перспективы… – продолжала нести ахинею Захарова, пока Львов жестом не остановил ее.

– Старостин, – Львов постепенно переходил на повышенные интонации, – ты сам уволишься или тебе помочь?

– Андрей, – начал канючить Старостин, – ты же знаешь, продажа по каталогам и подписке – поле с самым слабым приростом.

– Поле с самым слабым приростом – это ты! – рявкнул Львов. – Готовься искать работу в декабре. Или рви задницу. У тебя какой прирост?

– Минуту, – Старостин погрузился в бумаги.

– Секунду! Один и семь процента!

– Один и семь, – Старостин начал согласно кивать, будто слышал эту цифру впервые, – но я…

– Но ты имеешь самый слабый показатель в департаменте. – Львов досадливо махнул рукой, призывая его заткнуться, и переместился из-за меня за спину Евдокимова, единственного, у кого с цифрами было все в порядке. Региональный сбыт рос больше, чем темпы рынка. Думаю, в показателе в пять процентов не было никакой заслуги Евдокимова. Только темпы развития регионов. Во всяком случае, каждый из нас втайне надеялся на это.

– Нестеров! Ты наконец набрал четыре процента, молодец. И?

– Андрей, – Нестеров как обычно встал и вытянулся, пытаясь поймать на себе взгляд Львова, – я следовал твоему предложению увеличить количество тренингов для продавцов «Домов игрушек». Хочу сказать, что без твоей инициативы я никогда бы не достиг такого показателя.

– Угу, – сухо кивнул Львов, – молодец. Надеюсь, в октябре у тебя будет прирост в пятерку. Не то, что у тебя, правда, Загорецкий?

– Рост рынка по сетевым клиентам в третьем квартале составил 3,5 процента. Мы выросли почти на четыре, – спокойно ответил Загорецкий.

– Меня не волнует рост рынка в гребаном третьем квартале! Меня волнует то, что два последних года мы опережали общие темпы! – заорал Львов. – А три последних квартала идем ниже!

– Я хочу сказать, что в моем отделе нет ресурса для опережающего роста. – Говоря это, Загорецкий старался сосредоточить свой взгляд на галстуке Львова. – Мы забили все ниши по максимуму. Если только самим выходить на улицы и продавать говорящих кукол прохожим.

– И выйдешь! Если нет других вариантов, окажешься на улице! – Львов ткнул в его сторону указательным пальцем. – С говорящими куклами или с расчетом. Подумай об этом. Ты же у нас самый умный, да? Бостонские тренинги, МГИМО. Ты даже не представляешь, насколько рынок нуждается в столь хорошо образованных курьерах!

– Андрей, я уже начал просматривать вакансии дворников, – кивнул Загорецкий, – но курьером тоже ничего. Спасибо за совет. Кстати, не знаю, в курсе ли ты, но у наборов «Солдаты Победы» жуткие проблемы с качеством. Многие составные части не стыкуются друг с другом. Это у всех так или только у моих клиентов?

– У меня на прошлой неделе было пятнадцать возвратов, – кивнул Евдокимов.

– Слушайте! – взвился Львов, – давайте не строить из себя не пойми кого, окей? Мы что, все эти годы продавали каких-то других солдатиков? Это унылое китайское говно появилось на складе вчера? Что, раньше возвратов не было, Евдокимов? Раньше проблемы с качеством вам почему-то не мешали делать план, а сейчас это, блин, катастрофа, да? Или, может, конкуренты торгуют какой-то другой, менее токсичной и более качественной шнягой? Вы бы лучше полки у них отнимали, чем думать о качестве. Или, может, я, что-то упустил и это программа «Контрольная закупка», а не департамент продаж?

– Мы отняли в «METRO» полтора процента полки у конкурентов, – быстро встрял Керимов, не давая разгореться эмоциям Львова, – больше не получится.

– У кого? У конкурента? Вчера я был в «METRO». Знаете, что интересно? Вся продукция нашей компании представлена идеально. Конструкторы, мягкие игрушки, паззлы, развивающие игры. Полки, промозоны, активные ценники. Сегмент кукол и наборов с героями мульфильмов занимает всего двадцать четыре процента. Понимаете, о чем я?

– Но, – начал было Керимов, – согласно внутреннему положению компании, мы как раз выдерживаем определенную для нашего ассортимента долю на полках…

– Я не обсуждаю сейчас внутреннее положение компании. – Львов плюхнулся в свое кресло и нервно начал теребить ручку. – Я говорю о том, что если вы не можете отбирать полки у других компаний, отбирайте у «соседей»…

– Как это? – быстро-быстро заморгал Керимов.

– А вот так! Соседние департаменты – такие же конкуренты, как и другие компании. Твои соседи помогают тебе получать бонусы? Годовые премии?

– Но ведь команда..

– Какая к черту команда, Керимов?! Ты не выспался сегодня? Тебе эта команда доплатит, если по итогам года департамент провалится? Отпускные выдаст? Мне нужно от каждого из вас, – он обвел нас немигающим взглядом, – от каждого! Четыре с половиной процента! Не пять, не шесть, тем более не три. Четыре с гребаной половиной, слышите?! И мне плевать, откуда вы их принесете! Не можете давить конкурентов, давите соседей, не получится с соседями, продавайте игрушки своим родственникам, сироты и одинокие могут продавать людям на улицах. Или все дружно могут пойти на хуй. Вопросы есть?