Лучшие люди города - Кожевина Катерина

Но потом Макар куда-то пропал. Лена не встречала его месяц или полтора, начала волноваться, не попал ли он под машину или под башмак хозяйки. Майской субботой, возвращаясь от матери, Лена увидела, как Макар, подранный, с откусанным кусочком уха и гноящимися глазами гордо вышагивает вдоль бордюра. Заметив Лену, он бросился ей в ноги, моментально забыв про свой титул, и начал пищать, как маленький котенок. Лена, растроганная, прижала его к себе, даже не думая, что испачкает бежевое платье, и поняла, что больше не хочет отпускать. Так она украла чужого кота.

Лена боялась, что Макар будет вести себя как дикарь, но он быстро смекнул, что валяться на мягких простынях и есть по расписанию гораздо приятнее, чем морозить лапы и удирать от дворовых собак. Он проявил себя как педант. Ел только свежее, незаветренное мясо, мог минут пять копаться в наполнителе для лотка, пока не возведет наконец зиккурат идеальной формы. В квартире любил занимать позиции с хорошим обзором. Когда Лена умывалась, запрыгивал на край ванны и пристально следил, чтобы ни одно чудище не напало на нее со спины. Если она приводила кого-то домой после тиндер-свидания, кот мог лечь на подушку и впиться коготочками в голову гостя, издавая при этом самое нежное и невинное урчание. Лена злилась на него за такие выходки: «Тоже мне, моральный камертон».

После трапезы Макар прыгнул ей на колени и блаженно захрюкал. Лена залезла в Facebook и тут же отпрянула от телефона. На странице висело новое сообщение от бывшей одногруппницы, Оленьки Штейнберг. «Дорогая, у нас летом юбилей альма-матер, помнишь? Будут все наши, Натусик уже бронирует билеты из Нью-Йорка, Светуля отпрашивается у своего английского олигарха, Коля переносит какой-то форум. Ты ведь знаешь, у него все на год расписано. Кстати, как у тебя дела? Ты, наверное, уже большой начальник? Или выскочила замуж за банкира? В общем, жду не дождусь нашей встречи. Никакие отказы не принимаются».

Можно сказать, что всю последнюю неделю судьба щадила Ленино самолюбие, но, послав Оленьку, передумала. Телефон выскользнул из рук и глухо ударился об пол. Лена решила, что это знак, и не стала отвечать. На хер тебя, Оленька. И кот с ней авторитетно согласился: «На хер-р-р-на хер-р-р-ур-р-р-ур-р».

Лену все сильнее будоражила мысль о новой жизни, трепетной темноте зрительного зала, горячем дыхании софитов. Какой спектакль мог бы стать ее визитной карточкой? Может быть, «Орфей» Жана Кокто?

На следующее утро Корольков позвонил сам.

– Ну что? Решила насчет Сахалина?

– Решила.

– Прежде чем ты скажешь «нет» и поставишь крест на карьере, хочу предложить тебе пари.

Вселенная качнулась. Лена, как несчастный Голлум, который любил загадки больше жизни, не могла пройти мимо ни одного спора.

– Какое?

– Твоя сорокалетняя начальница вдруг решила родить ребенка. Через полгода она собирается в декрет. Если ты вывезешь Сахалин, то станешь директором по персоналу.

– А если нет?

– Пойдешь мести улицы.

Перед глазами мигнула картина. Лена в дорогом платье, с идеальным макияжем рассказывает этим курицам из универа, что стала самым молодым директором по персоналу в нефтянке. Почти все они выросли в обеспеченных семьях, носили Lоuis Vuitton, ездили на красных «мини-куперах». Лена чувствовала себя неуютно. С ней здоровались, иногда шутили, просили конспекты или подсказку на экзамене, но никогда не звали на вечеринки, не обсуждали парней и не хвастались косметикой. На втором курсе она полгода откладывала деньги, которые мать выдавала на обеды. Между парами вместо супа съедала булку или бутерброд с сыром, принесенный из дома, и наконец купила маленькую сумочку Furla. В эту сумочку не влезала ни одна тетрадка, но Лене было плевать. Ина заработанный гастрит тоже. Она во что бы то ни стало хотела показать одногруппницам, что одной с ними крови.

Утром перед парами Лена небрежно накинула ремешок на плечо и вышла на улицу. Обычно она садилась за первую или вторую парту, но тут подошла к четвертой, где та самая Оленька остервенело пудрила прыщ над губой. Лена спросила, не занято ли рядом, выложила на стол свою Furla и начала демонстративно копаться в поисках ручки. Соседка заметила сумочку и протянула ладонь, чтобы погладить блестящую кожу.

– Ой, извини. Я хотела посмотреть, думала, это из новой коллекции. – Длинноволосая фея убрала руку и снова уткнулась в карманное зеркало. – А такую я два года назад носила, только желтую.

Пелена рассеялась. Карета превратилась в тыкву. Гастрит напомнил о себе ноющей болью. В тот момент Лена решила, что через несколько лет купит себе столько сумок, сколько нарощенных волос на Оленькиной глупой голове. Сейчас она была к этой цели как никогда близка.

Еще пять минут назад Лена стояла на краю трамплина, готовая прыгнуть в незнакомую воду. Но сейчас снова шагнула на твердую землю.

– Я согласна. Директору ведь положен личный водитель?

– Быстро учишься, девочка.

Глава 8

Сейчас Лену не прельщало ни одно вознаграждение. Даже если бы ее личным водителем вызвался быть сам Корольков. Она позвонила по номеру, который ей продиктовала глава Крюкова.

– Ваня?

– Да, кто это? – голос звучал глухо и надсадно.

– Меня зовут Лена. Юлия Михайловна дала ваш номер, сказала, что вы можете решить один вопрос.

– Вы по поводу накладных?

– Нет, я по поводу нового завода. Мы можем сегодня встретиться?

– А какой сегодня день?

– Понедельник. – Лена несколько растерялась от такого вопроса. В трубке послышалось какое-то шуршание. – Иван?

Никто ей не ответил.

– Алло, вы где?

– Как раз это я и выясняю. Ладно. Приходите в «Тополёк» через час, обсудим.

Лена открыла карту. До кафе можно дойти за семь минут черепашьим шагом. Чтобы убить время, она решила навернуть лишний круг. К противоположному краю площади пристроился мраморный мемориал. Рядом с ним скакали два пацана лет восьми и коптили палки на Вечном огне. Лена подошла ближе. Увидев ее, мальчишки бросили свои копья и помчались вверх по соседней улице. Вечный огонь жужжал в сердцевине пятиконечной звезды, как назойливая муха. На стеле рядом Лена прочитала: «Освободителям Сахалина от японских захватчиков, сентябрь 1945 года». Надо же, здесь даже война – своя.

«Тополёк» разделил с нотариальной конторой одно здание – бетонную коробку, упакованную в желтый сайдинг. Лена нырнула внутрь сквозь штору из пластиковых бусин, которые от ее прикосновений нежно зажурчали. В кафе стоял полумрак, облупленные кожаные диваны манили прилечь, мятно-яблочный аромат подсказывал, что здесь недавно курили кальян. Посетителей не было. Лена заказала кофе и грибной суп. Чтобы скоротать время, она сделала несколько звонков в Москву, договориться о «социальной ответственности» в виде микрофона, колонок, чая и печенья.

Ваня появился внезапно, вспыхнул рядом с Леной, как лампочка в темноте. Ярко-рыжая шевелюра, неровная щетина, чуть выпяченная нижняя губа, одет в зеленую куртку «с погонами». Он плюхнулся напротив и откинулся на спинку. К ним сразу подошел официант:

– О, Ванёк, давно тебя не видели. Ты где зависал-то?

– Потом, Витюша, потом.

Кажется, Ванёк не принял Лену за сколь-нибудь важную персону.

– Так вы что хотели, регистрацию на катер?

Лена вкратце описала ситуацию со стройкой и поиском людей. Ей показалось, что собеседник не уловил и половины того, что она говорит. Он смотрел мутным взглядом за Ленино плечо, ни с того ни с сего выгибал брови, двигал челюстью. Его кожа отливала серым и вокруг глаз собралась в гармошку, как колготки на коленках, под нижним веком проступила венка.

– Что скажете? Когда мы сможем договориться с ДК?

– Будет пища, – он явно силился вспомнить пословицу целиком, – будет пиво.

Лена начала закипать. Ванёк не был пьян, уж в этом-то она разбиралась. Похоже, он все еще был под кайфом. Она поискала глазами официанта, чтобы попросить счет, но в зале было пусто.