— Яков Григорьевич, — сказал Сергеев, — по-моему, этот маленький торговец углем никакой не приятель калтаману Баба-Бегенчу, наверняка его вынудили идти с ним за рубеж.
— Это ты правильно заметил, — отозвался Ковешников. Ашир сотрудничал с нами, помогал разоблачать всякую нечисть. Для того и послали именно его, чтобы вызвать у нас доверие к Баба-Бегенчу.
— А почему они о поисках клада не говорят?
— И не скажут, думаю. Одно дело при переходе границы — наряду или начальнику заставы, совсем другое в застолье со своими. Когда баи отправляли группы контрабандистов, то такие же калтаманы да и носчики больше боялись своих, чем нас, пограничников. Почему? Очень просто: мы задержим, станем разбираться, кто да как шел, потом или к следователю, или, если бытовое нарушение, к погранкомиссару и обратно за кордон. А свои увидят, что другая группа идет, с деньгами или с товарами, — без разговорив откроют огонь, носчиков и главаря убьют, деньги или товар себе заберут. Раньше, когда в Ашхабаде был для опия рынок сбыта и оптом и в розницу, здесь, в горах, шла настоящая война. Клады ведь тоже не так просто прячут, свидетелей убирают. О том, что искать будут, тоже на всех перекрестках не кричат. Но с Аширом надо бы поговорить отдельно.
— А как вы будете откалывать Ашира от Баба-Бегенча? Он же его боится, как кролик удава?
— Попытаюсь. Вдруг да получится? Но может и не получиться. Главное, чтобы Ашир поверил не только в себя, но еще и в нас, что мы ему, как и прежде, друзья. А поверит — и сам отколется.
— Товарищ майор, пора и нам за стол: ждут…
— Пошли.
Глава 4
ЗАГАДКИ «КЛАДОИСКАТЕЛЕЙ»
Некоторое время и гости и хозяева отдавали должное яствам, которыми была уставлена салфетка на помосте.
Когда в достаточной мере все изведали угощение, Ковешников счел необходимым предупредить лейтенанта:
— Скоро должен буду уйти, тебе придется высидеть чаепитие до конца. Скажу Амангельды и Лаллыкхану, будут тебе переводить.
Отстав с Сергеевым от основной группы, добавил вполголоса:
— Поеду на погранпост, оттуда буду докладывать генералу…
Когда все снова заняли свои места на помосте в разобрали фарфоровые чайники, из которых каждый наливал себе понемногу в пиалу зеленый чай и пил, Баба-Бегенч сказал:
— Когда война была, Ашир хорошо помогал русским: если бы не он, люди из «загар-раш» много ценных вещей увезли бы в Германию.
Ковешников перевел лейтенанту Сергееву, пояснил, что «загар-раш» дословно — «черная чума»: фашистские инструкторы все как один носили темные противосолнечные очки.
— Правильно. Помогал, — закивал Ашир. — Надо было… Если бы мы Советам не помогали, «загар-раш» бы и в нашем краю войну сделали, аулы сожгли! Много бы народу погибло…
— Когда война была, — подтвердил Баба-Бегенч, — ваши кизил-аскеры [24] правильную жизнь нам принесли: всех молодых мужчин домой из армии отпустили. Большая радость для народа была. Ни один кизил-аскер без денег кисти винограда ни у кого не веял, ребенка не обидел…
— Такой был приказ, — в тон Баба-Бегенчу сказал Ковешников. Он коротко перевел Сергееву смысл разговора, вполголоса добавил: — Вот как получается, товарищ лейтенант! Выходит, если бы не Ашир да не Баба-Бегенч, нам бы и Гитлера не одолеть!
— Правильно, правильно! — по-своему понял его Ашир. — Сейчас мы тоже пришли вам помогать. Люди «загар-раш» не все успели увезти, наверное, немножко спрятали в щели Сия-Зал… [25]
— Какой Сия-Зал! — тут же возразил Баба-Бегенч. — Тебе, Ашир, наверное, солнцем голову напекло! Ценности спрятаны в щели Кара-Тыкен! [26] Мне точно сказали, под каким камнем!
— Ошибаешься, господин, — решился возразить Ашир. — Искать надо в щели Сия-Зал!..
— Уважаемые Баба-Бегенч, Ашир-ага! — остановил их Ковешников. — Сделайте просто: поищите сначала в Сия-Зал, потом в урочище Кара-Тыкен. И там и там проверьте, где-нибудь да найдете…
— Ай, дугры! [27] Ай, правильно говоришь! — воскликнули оба в один голос. — Как мы раньше не подумали!
Баба-Бегенч не выдержал, спросил:
— А вы, кары-майор, тоже поедете с нами клад искать? Вместе скорее найдем. На старые места посмотрели бы.
— На старые места мы с тобой, Баба-Бегенч, по-разному смотрим, — усмехнулся Ковешников. — А клады мне искать некогда: я теперь на гражданской работе, в «Интуристе» переводчиком служу. Завтра приезжает группа, надо встречать. Вот фото прислали, кто приедет. Может, ваши знакомые есть?
Ковешников достал из планшетки, висевшей на плече, фотографии, передал их Аширу и Баба-Бегенчу.
Первым взял карточки Ашир. Достал из футляра очки, надел на переносицу, долго рассматривал карточки, молча передал Баба-Бегенчу. Тот по примеру Ашира повертел их в руках, пожал плечами, вернул Ковешникову.
— Нет, начальник, не знаем… Это какие-то туристы из Европы, — сказал он равнодушным тоном. — Таких никогда не видел.
— Этот старик-«художник» тоже из Европы, а молится, как мусульманин, — сказал Ковешников, рассматривая фотографию, на которой Алибек, полузакрыв глаза, молитвенно проводит руками по лицу.
— А ты думаешь, в Европе мусульман нет? — спросил Баба-Бегенч.
— Тогда почему он надел европейский костюм?
— Начальник, — с тайной издевкой сказал Баба-Бегенч, — почему ты меня спрашиваешь? Завтра увидишь своего мусульманина-художника, у него и спроси!
«Атака захлебнулась», — мысленно подвел итог беседе Ковешников, но ничем не выдал своего разочарования. Наоборот! Он даже рассмеялся, дескать, как это ему самому не пришло в голову!
Теперь-то ему было ясно: ни Ашир, ни Баба-Бегенч Алибека узнавать не желают. Почему? Очень просто. Узнай, на свою голову, начнутся расспросы, всякие осложнения: пограничники народ недоверчивый.
К Амангельды подошел один из его внуков — парень лет четырнадцати, что-то шепнул деду на ухо.
— Ёшка-джан, — сказал Амангельды, — извини, дорогой… Твой «Интурист» даже здесь тебя нашел. Просит к телефону в аулсовет подойти… Проводить?
Лаллыкхан поднялся с места:
— Амангельды, дорогой, ты — хозяин дома, тебе нельзя гостей оставлять. Я провожу…
Поняв, о чем речь, Сергеев тоже поднялся:
— Я с вами…
Ковешников широко развел руки, словно хотел всех обнять, обратился к гостям и хозяину:
— Спасибо вам всем за компанию! Коп-коп сагбол [28], Амангельды-ага, и тебе, Лаллыкхан, что устроили такой замечательный той! [29]. Посидели, поговорили мы хорошо. Пора на работу! Вызывают. Кто-то там приехал, нужен переводчик. Не знаю, уважаемый яш-улы Ашир, и ты, Баба-Бегенч, скоро ли еще придется нам встретиться, может, и совсем не увидимся, так что, как говорят русские, не поминайте лихом… Хош!.. [30] Сагбол! Здоровы будьте!..
Распрощавшись со всеми, Ковешников спустился с помоста, надел туфли и вместе с Лаллыкханом и Сергеевым пошел к развилке дороги.
— Огланжик! Бярикель! [31] — окликнул Ковешников внуков и правнуков Амангельды, которые поотстали. — Вон стоит военная машина, а возле нее шофер. Скажите, чтобы ехал к аулсовету, заодно и вас покатает, я разрешил. А мы тоже скоро туда придем.
— Ай, сагбол! Сагбол, кары-майор! Коп-коп сагбол! — крикнули ребята и побежали к машине.
Проследив, как мальчишки, обступив газик, загалдели, передавая приказ кары-майора, а потом все полезли в машину, чтобы прокатиться хотя бы до аулсовета, Ковешников спросил своих спутников:
— Так какие мы должны сделать выводы из встречи? Товарищ лейтенант, ваши соображения?
