— Кто этот дед? — спросил Крылов.
— Он русский, а живёт здесь с первой мировой войны.
Пошли по лесной кромке, тянувшейся вдоль узкой дороги. С огородов пробрались к избе на опушке. Стали ждать, присматриваться. И вот дверь открыл неторопливый, спокойный человек. Подошли к нему Крылов и Крейчи. Маклаков посмотрел на них прозрачно серыми глазами, чуть задержал взгляд на оружии и сразу же заговорил по-русски, сильно окая:
— Что стоять-то на ветру? Заходите, заходите, люди добрые.
— Как угадали, кто мы? — обеспокоенно спросил его Крылов.
— Как же мне своих-то не признать? — пожал плечами дед. — С первого взгляда понял, что вы — русский. А друг ваш, видать, местный…
Судьба человека, с которым довелось встретиться разведчикам, была столь необычайной, что о нём стоит рассказать.
В метельную зиму крестьянского сына со Смоленщины Степана Маклакова призвали в царскую армию, послали на фронт. Раненый, попал в австрийский плен. Увезли в глубь Чехии.
— Ты мой брат, — сказала ему девушка, присевшая у больничной койки. — Я тебя тут выхожу. Работаю сестрой милосердия. Разумеешь, брат?
— Да-да. Но скажи, как звать-то тебя?
— Марией. А тебя?
— Степаном крестили.
— Штефан? Брат Штефан…
Добрая Мария выходила Маклакова. Они поженились. Построились здесь, у села Рзи. Степан многое умел и все делал просто, бескорыстно: покроет вдове хату, поможет соседу сочинить прошение, а то обучает охочих ребят плотницкому делу…
Разведчики и расположились у гостеприимного русского человека.
Дед был рад гостям:
— Жил, как отрезанный ломоть. Сушила меня здесь тоска-кручина по родной земле, совсем извела — никого, кроме Марии, видеть не хотел. А тут ещё война. Не сплю — думаю: «Вот так, Степа, немец на твоей Смоленщине целые села сжигает да детей убивает, а ты, старый чёрт, русским себя считаешь!».
— Я вас понимаю, — заметил Крылов.
— И вдруг чувствую, как будто повернулся во мне тайный ключик, а злость — поверите? — вот тут, в горле стала, даже дышать трудно. Пленные бегут из лагерей — наши, русские ребята, я их одену, соберу — и в путь, на волю-волюшку. Там, в горах, они свою дорожку обязательно найдут…
Изба Маклакова стала надёжной базой. Можно было приступать к работе. И командир послал радиограмму:
«Центр. Соколову. Прибыли в район действия. В лесах много бежавших военнопленных. Местное население относится к нам хорошо. Сегодня с Икаром выезжаем в Чешску Тржебову. Крылов».
Предстояло пойти по адресам явок, которыми их обеспечили перед отправкой в тыл.
* * *
Хмурым утром 27 февраля 1945 года из села Рзи в Чешску Тржебову ехали два велосипедиста. Один — среднего роста, в чёрном вязаном свитере, второй — ростом выше, в сером полупальто и старой, окаймлённой выцветшей лентой шляпе. Этому второму, Людвигу Крейчи, городок казался каким-то знакомым: такие же разноцветные фасады домиков, островерхие красные крыши, как и в Сваляве. Домики рассыпались по обе стороны железной дороги.
Но как только два велосипедиста свернули за угол, наткнулись на патруль:
— Хальт! Документен! [15]
У Крейчи перехватило дыхание: Крылов знал всего несколько чешских выражений. Протянул своё удостоверение.
— Людвиг Крейчи, — прочитал патрульный. Глянул ему в лицо и громко сказал:— Этот документ уже недействителен. Что, для вас — особые порядки?
— Простите, господин обер-лейтенант, — приподнял шляпу Крейчи. — Мы работаем для фронта и все некогда.
— Ступайте.
Это была их первая встреча лицом к лицу с врагом. Разведчики обхитрили фрицев. Но появляться в городе с такими документами было уже рискованно. А как их заменить? Нужны связи, надёжные люди…
Хозяин одной из явок — Вацлав Фиала — работал в Народном доме [16]. Разведчики направились туда. Людвиг открыл массивную металлическую дверь и замер: коридор был забит гитлеровцами. Но взял себя в руки, подошёл к офицеру с белой повязкой на рукаве:
— Извините, герр гауптман [17]. Не знаете случайно, где здесь кабинет пана Фиалы?
— Таких тут нет. Ты что — слепой?
Встретили на улице девчонку лет двенадцати. Людвиг спросил просто на всякий случай:
— Голка [18], не знаешь, где живёт Вацлав Фиала?
Оказалось, что девчонка знает пана Фиалу. Провела к его дому.
На стук открыл пожилой мужчина. Остановился на пороге, не приглашая в комнату.
— Здесь живёт Вацлав Фиала? — спросил по-чешски Крейчи.
— Я Фиала, — ответил мужчина. — Прошу, что вам нужно?
Людвиг назвал пароль: «Вас здрави Лаушман…» Хозяин не ответил. Крейчи покосился на Крылова.
— Жаднего Лаушмана не познавам [19], — проворчал Фиала.
— Но ведь Лаушман сказал, что он знает вас очень хорошо! — настаивал Крейчи, раздумывая: «Ошибка? Но нет! Фиала подтвердил, что мы пришли по нужному адресу!». Ещё раз выжидающе посмотрел на хозяина. Тот вздохнул:
— Ну, вот что, gанове… На каждом шагу немцы, сами понимаете. Меня вызывали в гестапо. Уходите, иначе погубите и себя, и меня…
Всё же Фиала под покровом ночи провёл их на квартиру одного знакомого. Там заночевали. Людвиг проснулся на рассвете. Хозяин квартиры стоял у окна, наблюдая за улицей.
Фиала принёс адреса других. Но и там разведчиков ждали неудачи: хозяин одной явки перед тем скончался, другой продался нацистам..
Центр в тот же день получил радиограмму:
«Были в Чёской Тржебове. Габерман умер. Фиала труслив, от сотрудничества с нами отказался. Дмитр связан с гитлеровцами. Постараемся найти надёжных людей. Крылов».
Предстояло на свой страх и риск искать новые связи.
* * *
Крылов провёл весь вечер в избушке Маклакова. Старик только теперь рассказал: в окрестностях действует разветвлённая подпольная организация. Она тесно связана с партизанскими группами в районе Добржикова, Большой Чермни и других мест.
— Хотите, познакомлю вас с одним… дровосеком, — предложил Маклаков. — А там смотрите сами.
— Дело стоящее, — согласился руководитель группы.
В сумерках в хате старика Крылов встретился с лесорубом Ярославом Гашеком. Хозяин тем временем наблюдал за дорогой… Разговор вели о том, о сём. Ярослав обмолвился, что брат его, Франта, работает диспетчером на железной дороге. Крылов уцепился за это сообщение— Франта же мог доставлять хорошие сведения!..
Встреча с братом Гашека состоялась прямо в его доме, в селе Тыништко. Тот выслушал Крылова и попросил Крейчи, чтобы перевёл: как брат Ярослав — так и он… Договорились о работе, а также о связи через «почтовые ящики».
С тех пор почти каждый день Франтишек Гашек оставлял записки — сведения, добытые им и его помощником на станции Замрек, железнодорожном узле, связывавшем тыл гитлеровцев с фронтом. Радисты Крылова передавали данные на Большую землю.
Дом Маклакова стал местом, где Крылов и ого люди могли иметь все новые интересные знакомства с чешскими патриотами. Как-то командира познакомили с Инджихом Штейнером, жителем села Сруб. А тот, в свою очередь, свёл советского майора со своим братом Франтишеком, инженером авиазавода в Хоцене. Как было не встретиться с таким человеком!
Вскоре Франтишек Штейнер раскрыл свою тайну: он входит в подпольную организацию ЧСОК — Чехословацкий освободительный комитет… Центр организации находился в Хоцене. Из этого нетрудно было установить, что, по сути дела, ЧСОК — подпольная организация всего Пардубицкого края.
— А кто руководитель? — вскользь спросил Крылов.
— Велки Гонза.
— Большой Гонза, — перевёл командиру Людвиг,
— И как бы нам свидеться с вашим великаном? Тут же условились о встрече.
