Несвоевременные реформы Сент-Винсента сказались наиболее вредно на том самом театре действий британского флота – Средиземном море, – на который опиралась спроектированная Бонапартом комбинация. Из несоответственно малого числа наличных кораблей самые сильные и обладавшие лучшими морскими качествами были сосредоточены у берегов Канала и Бискайской бухты. «Я знаю, – сказал сэр Эдуард Пелью, говоря о своем личном опыте командования эскадрой из шести линейных кораблей под Ферролем, – и могу утверждать с уверенностью, что наш флот никогда не был лучше организован, что он никогда не был лучше снабжен всеми припасами, и наши матросы никогда не продовольствовались и не одевались лучше, чем теперь». Превосходное состояние кораблей было доказано не только упорством, с которым Пелью и его начальник Корнуолис держались на своих станциях, но и фактом, что они получили мало повреждений во время свирепых зимних штормов. Но в то же самое время Нельсон горько жаловался, что его корабли плохи, вооружены постыдно и не снабжены самыми необходимыми припасами; между тем Сент-Винсент писал ему: «Мы не можем послать вам больше ни кораблей, ни людей, но при ресурсах вашего ума вы обойдетесь и без тех и без других». «Браво, мой лорд!» – сказал Нельсон иронически. «Но я не полагаю, – писал он месяц спустя, – чтобы лорд Сент-Винсент держался в море с такими кораблями», – и затем, перечислив семь из десяти, бывших под его командою, он говорит, что «это конечно еще лучшие в нашей эскадре; на них лучшие командиры, и они лучше других укомплектованы. Тем не менее я желал бы видеть их в безопасности в Англии и предпочел бы, чтобы вместо них мне дали корабли с вдвое меньшим числом команды, потому что с одним транспортным судном в неделю невозможно содержать их в исправности».
Такая слабость эскадры серьезно мешала близкому наблюдению за Тулоном при бурной погоде, какой отличается Лионский залив. Между тем по стратегическим условиям Средиземного моря ни на одной станции не было более важно, чем здесь, получить возможно скорее известия об отплытии неприятеля и постоянно знать его местонахождение. При условии, что Гибралтарский пролив, прорыв через который допускал избрание нескольких различных путей, удален от Египта на полторы тысячи миль, самый прозорливый адмирал мог бы быть введен в заблуждение относительно назначения французской эскадры, раз потеряв ее из виду. На этом затруднении неприятеля и построил Бонапарт свою комбинацию. Согласно первоначально намеченной цели, Тулонская эскадра должна была состоять из десяти линейных кораблей и в соответствующий момент выйти из порта с северо-западным ветром, взяв курс, который, на случай встречи с британскими разведчиками, указывал бы ее намерение идти на восток. Для того чтобы усилить убеждение неприятеля в вероятности этого курса, генералу Сен-Сиру было предписано воздвигнуть в Таранто батареи для защиты эскадры из десяти кораблей и приготовить полмиллиона порций; в то же время военный министр получил извещение, что предполагается чрезвычайная операция в этом направлении около 20 ноября. Одновременно с этим двадцать линейных кораблей с двадцатью тысячами солдат должны были приготовиться к отплытию из Бреста по первому приказанию для высадки десанта в Ирландии. Это имело целью заставить Корнуолиса держаться ближе к Бресту и подальше от входов в Канал. Тулонская эскадра, скрывшись от британцев, должна была направиться в Гибралтарский пролив, соединиться близ Кадиса или Лиссабона с эскадрой из Рошфора, после чего численность ее достигла бы пятнадцати или шестнадцати линейных кораблей, и затем, пройдя между островами Уэссан и Силли, прибыть в середине февраля к Булони, где Первый консул рассчитывал быть готовым к переправе со своей стотридцатитысячной армией.
Для Тулонской эскадры, на которую опиралось все предприятие, Бонапарт избрал храбрейшего своего адмирала Латуш-Тревиля и назначил временем отплытия ее середину января 1804 года. Все французские власти заботливо держались в заблуждении, за исключением самого адмирала, морского министра и морского префекта в Тулоне – Гантома, который догадывался об истине. Данные последнему приказания, якобы конфиденциальные, но намеренно не скрывавшиеся от портовых чиновников, указывали на Мартинику как на место назначения эскадры, но предписывали ему сказать генералу, командующему войсками, что эскадра идет в Морею, с остановкой в Таранто. В то же время были посланы штабные офицеры для извещения Сен-Сира, что подкрепления, которые должны увеличить численность вверенного ему отряда до тридцати тысяч человек, идут не только из Тулона, но и из других портов, и что войска во всей Северной Италии начали уже стягиваться к берегу моря.
Неудивительно, что Нельсон был введен в заблуждение таким тщательным планом обмана. До сих пор еще многие сомневаются в том, что Бонапарт серьезно думал вторгнуться в Англию, а моряки того времени слишком живо понимали опасности предприятия, чтобы не подозревать в нем обмана. При всех условиях задачи Египет и Гибралтарский пролив были одинаково вероятными ее решениями; при этом Египет был не единственным возможным объектом операции к востоку от Тулона. Сицилия и Сардиния, Ионические острова и Морея были предметами желаний Бонапарта, как станции, занятие которых способствовало бы обеспечению его господства на Средиземном море и приблизило бы его к Египту и Леванту – традиционным объектам притязаний Франции. Нельсон подозревал также существование секретного соглашения между Францией и Россией о разделе Турецкой империи. Это подозрение, оправдывавшееся прошлыми действиями Бонапарта, оправдалось и в будущем Тильзитскими соглашениями. Затруднения британского адмирала были поэтому просто следствиями неизбежной неизвестности, сопряженной с оборонительной ролью, принятой на себя поневоле в этой войне Великобританией. Он должен был позаботиться о мерах против разнообразных случайностей; и нам предстоит разобрать вопрос не о том, в какой степени он разгадал [122] непроницаемые намерения Бонапарта, а о том, как приготовился он для встречи того или другого оборота дела.
«В лучшем случае это только догадка, – говорит он сам, – а свет приписывает мудрость тому, кто догадывается верно». (Nels. Disp., vol. VI, p. 193).
