– Но мне нравится. Кто сказал, что я не люблю чай? – сразу воскликнула мисс Хокинг. – Чайным ароматом веет душистый ветерок!
Она забросила книги и теперь сидела, раскинувшись в большом кресле, с игривым видом раскрывая и закрывая зонтик, принесенный из передней.
– Тогда выпейте, – сказала Люси, поставив поднос на стол и разливая чай. Насколько хватило ее терпения, она не обращала внимания на зонтик, но наконец, протягивая Пинки чашку, вынуждена была попросить: – На время отложите это в сторону, ладно?
– Мне нравится это делать, – немедленно откликнулась та. – Вот почему я оставила книги. Пока не могу разобраться. Это занятие лучше. Оно меня расслабляет! – Пинки продолжала играть с зонтом, но через некоторое время, покосившись на чашку, которую Люси ей предлагала, вдруг отбросила от себя раскрытый зонтик, а затем столь же импульсивно схватила дымящуюся чашку и начала жадно пить. – Это замечательно! – через минуту воскликнула она. – Но я мечтаю спасти свою любовь – вот чего я хочу.
– Может быть, кекса? – твердо проговорила Люси.
– Кекс! Я не уверена насчет кекса. Он бывает чересчур сладким. Он относится к определенной категории.
– Он очень вкусный, – решительно сказала Люси. – Сегодня доставили свежий от Аллена. – «Аллен!» – вдруг ей вспомнился первый обед с мисс Хокинг, такой далекий, такой непохожий на нынешнюю пародию на трапезу. Глаза Люси заблестели, и в порыве чувств она нежно воскликнула: – Ну же, возьмите кусочек. – И она протянула Пинки тарелку. Ломтик кекса неожиданно превратился в символ: если его примут – победа, если отвергнут – поражение. – Давайте! – как ребенка, уговаривала она компаньонку. – Съешьте кусочек, чтобы порадовать меня, Пинки. Вы же знаете, как я вас люблю.
Но мисс Хокинг отмахнулась от тарелки.
– Значит, я привлекаю женщин так же, как и мужчин? – заявила она, скрещивая свои сильные ноги. – Похоже, дело в этом!
Люси с негодованием резко поставила тарелку.
– Дайте мне поспать в вашей ночной рубашке, – помпезно произнесла Пинки. – Тогда я буду знать наверняка.
– В последний раз, – сказала Люси, – прошу вас перестать говорить в подобном тоне.
Она умоляюще посмотрела на мисс Хокинг и наткнулась на ее бессмысленный взгляд.
– Я понимаю, что это сомнительно, но, если Бог сотворит чудо, со мной все будет хорошо. Есть один вопрос, ответ на который мне необходимо знать. Скажите честно. Если я выйду на улицу, сколько мне будут платить?
У Люси вырвался короткий отчаянный возглас – почти рыдание. Она уверилась, что ее попытки совершенно безнадежны. Пинки нужна посторонняя помощь.
– Не смейтесь! – вскричала мисс Хокинг совершенно другим тоном. – Не смейтесь, говорю вам! – сердито повторила она.
Наклонившись вперед, она вдруг несильно ударила Люси по щеке.
Несколько мгновений обе женщины не отрываясь смотрели друг на друга, потом мисс Хокинг разразилась визгливым саркастическим смехом.
– Вы, дурочка! – презрительно бросила она. – Разве не знаете, что я во всем лучше вас?
Краска все сильнее заливала лицо Люси. Она встала и, не говоря ни слова, взяла поднос и вышла из комнаты. В кухне Люси застыла, глядя перед собой невидящим взором. Чтобы это безмозглое создание, эта женщина, для которой она, Люси, делала все возможное, посмела ударить ее! Это было последней каплей. Теперь действительно пора что-то предпринять. Еще мгновение она стояла с пылающими щеками, потом, приняв решение, кинулась в свою спальню и быстро надела пальто и шляпу.
– Куда вы? – прокричала мисс Хокинг из гостиной. – Что вы делаете?
Люси не ответила.
– Идите сюда! – вновь завопила компаньонка. Она мерила комнату широкими шагами и казалась встревоженной и возбужденной. – Хочу, чтобы вы немедленно пришли.
Люси сжала губы и быстро прошла по коридору к входной двери.
– Вы мне нужны! Нужны! – вновь послышался нервный голос, и в следующий момент в другом конце коридора появилась сама мисс Хокинг, заполнив своим крупным телом дверной проем. – Как вы смеете не откликаться, когда я вас зову!
– Мне надо уйти, – коротко сказала Люси. – Скоро вернусь.
И, не дожидаясь ответа Пинки, Люси вынула ключ из замка и вышла. В сердцах с силой захлопнув дверь, она несколько мгновений постояла в раздумье, потом быстро зашагала прочь.
На улице опускалась темнота, сильный ветер раскачивал деревья, придавая им фантастические очертания. Люси поспешно шла по дороге, не обращая внимания на шум и стон ветвей и наклонив голову против ветра. Его сопротивление лишь обостряло ее решимость.
Через пять минут она добралась до ворот дома доктора Хадсона – он жил ближе всего к Виктория-кресент. Люси почти бегом пронеслась по короткой подъездной аллее, посыпанной гравием, и, дергая за ручку звонка, с ужасом подумала о том, что может делать в ее отсутствие мисс Хокинг. Сердце предчувствовало беду…
Ее нетерпение усилилось, она очень злилась на себя: зачем было столько тянуть с этим делом? Дверь открыла прислуга, и Люси потребовала, чтобы ее немедленно провели к доктору. Он, правда, был занят консультацией, но по ее просьбе прервал беседу и сразу вышел в приемную.
Люси знала Хадсона – однажды она вызывала его к Питеру. Это был худощавый мужчина средних лет, со сдержанными и изысканными манерами. Внешность его также была изысканной – небольшая остроконечная бородка серо-стального цвета напомажена, на изящных ногах сверкают лакированные ботинки, довольно длинные волосы уложены блестящими локонами, безупречная сорочка сияет белизной. От него исходила неуловимая утонченность. Проскользнув в комнату, он направился прямо к Люси. Она не стала тратить лишних слов и, взглянув на него, сказала:
– Меня беспокоит состояние мисс Хокинг – леди, в квартире которой я живу. Прошу вас прийти и осмотреть ее. Она кажется странной.
– Странной! – как-то по-особому взглянув на Люси, повторил он. – Я ее знаю – разве не была она всегда странной? Уж вам-то это известно. Вы ведь уже несколько лет живете вместе?
Ее обветренные щеки легко вспыхнули. Она различила в его взгляде колкий вопрос. Поскольку последние пять лет Люси провела в обществе мисс Хокинг, на нее окольным путем пало дикое подозрение. Люди, как всегда, были несправедливы.
– В ней не было ничего, кроме некоторой оригинальности, – принимая вызов, ответила Люси. – Но сейчас… все по-другому.
– Что – по-другому?
Она описала доктору самые неприятные моменты последних дней. Пока она говорила, его взгляд блуждал по комнате. Люси не вполне понимала причину этого, но ясно чувствовала недружелюбие.
– Никогда не знаешь, чего ждать от таких людей, – вздохнул он наконец, – и из того, что вы мне рассказали, следует, что ее так называемая оригинальность могла превратиться во что-то, весьма напоминающее…
Хадсон многозначительно помолчал.
– Что? – напряженно глядя на него, воскликнула Люси.
– Манию, – сдержанно ответил он, словно упрекая ее в чем-то, – острую фазу мании.
Хотя, по сути дела, Люси и раньше догадывалась о том, что происходит с Пинки, ее поразили слова врача и его холодный тон. Несколько лет прожила она с женщиной, находящейся на грани безумия! Было такое ощущение, что Хадсон в чем-то подозревает Люси, и это вызывало у нее недоумение.
– Так вы придете? – с тревогой спросила она.
– Приду, – кратко ответил он. – Подождите, пока я закончу с другим пациентом, и мы пойдем вместе.
– О нет, нет! – сложив ладони вместе, воскликнула она. – Я боюсь за нее. Не могу больше оставлять ее одну.
– Советую вам дождаться меня, – сдержанно возразил доктор. – Всякое может случиться.
– Я пойду сейчас, – поспешно проговорила она. – Приходите как только сможете.
Выражение его лица не изменилось.
– Как вам будет угодно, – невозмутимо заметил он.
Она вышла из дома в холодную ветреную тьму и стала торопливо спускаться с холма. Если прежде ее одолевали какие-то сомнения, то встреча с Хадсоном полностью их рассеяла. Разве могла она ждать теперь, когда полностью осознала серьезность положения! Ее память воскресила ту доброту, с которой относилась к ней Пинки, и в порыве чувств, на миг позабыв о недавней пощечине, она исполнилась состраданием к несчастной женщине.
