Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 189
— Мир — удивительная штука, — сказал англичанин Крисс. — Идёт оживлённая торговля всем, чем можно: на американские деньга покупают немецкое оружие для франкистов; французы делают к этим пушкам снаряды, чтобы стрелять в нас же, французов.
— Уж это ты брось, — послышался голос эльзасца Лорана, — французы не станут делать снаряды для этой сволочи!
Стил протяжно свистнул.
— Чем французский фабрикант лучше нашего? Одна шайка. Одна во всем свете. Особенно эти, которые делают оружие!
— Только не французы, — упрямо заявил из своего угла Лоран.
— Да что они тебе дались, словно у тебя самого оружейная фабрика! — со смехом крикнул боец, устраивавший себе ложе из книг.
— Честное слово, Лоран, ты меня удивляешь, — терпеливо сказал Стил. — Ты что, приехал сюда как адвокат фашистов?
— Я приехал, чтобы ещё раз набить морду бошам. Вот и все, — сказал Лоран.
— Тогда тебе предстоит ещё очень многое понять. Но ты не…
— Да ты не отчаивайся, Лоран, — со смехом перебил новый боец, — тут ты все скоро поймёшь. Ребята из разведки говорили, что вчера напоролись на склад снарядов у батареи башибузуков. Снаряды имели клеймо Шнейдера.
— Крезо? — недоверчиво спросил Лоран.
— А то какого же?
Лоран все ещё недоверчиво покачивал головой:
— К немецким пушкам?..
— По маленькому открытию каждый день… — начал Стил.
— …и ты уедешь отсюда профессором, — закончил другой боец.
— Хотел бы я знать, — в раздумье произнёс Лоран, — какого чорта они тянут там, в Комитете по невмешательству.
— Он для того и создан, чтобы тянуть, — вставил замечание Даррак.
— Ты был там? — насмешливо спросил Лоран. — А я был в Париже, когда Блюм предложил его, это самое невмешательство. У него были честные намерения.
— Честные намерения старой шлюхи, — сказал Стил.
— Но, но! Блюм всё-таки наш, социалист.
— Банкирский сынок-то? Знаем мы таких социалистов. Вроде лейбористов из лордов… Знаем, — веско проговорил англичанин, до сих пор слушавший молча. — Скажи, дружище, сам ты кто, из рабочих?
— А то кто же, — обиженно ответил Лоран, — жестянщик я и, говорят, не из последних… Только не везёт мне в жизни, давно сижу без работы.
— Значит, не по пути тебе с Блюмом, товарищ, послушай лучше коммунистов, — сказал Крисс.
Грохот нового разрыва заглушил ответ Лорана. Это уже была не мина. Снаряд разорвался, ударившись в стену следующего дома.
— Наше счастье, что они стреляют, как сапожники. А то с их запасом снарядов…
Звук резкий, свистящий и очень быстро удаляющийся снова пронизал пространство. Так же мгновенно, как возник, он разрешился хлещущим отрывистым ударом разрыва где-то далеко позади библиотеки.
— Удивительно, — сказал Стил. — К этому времени они обычно уже стелют кроватки для послеобеденного отдыха, а тут… Они что-нибудь затевают!
Огонь фашистов усиливался. Над головами бойцов снова и снова слышался скрипучий, вибрирующий свист пролетавших снарядов.
— Сточетырехмиллиметровки, — определил Стил.
Остальные молчали, инстинктивно наклоняя головы при звуке приближающегося снаряда. Почти все они прежде были солдатами. Их нельзя было удивить орудийным обстрелом, но то, что начиналось сегодня, происходило тут в первый раз. В пролом стены, за спинами бойцов, было видно, как на склоне холма, где расположены резервы Интернациональной бригады, дымные облачка разрывов сливались в сплошную тучу. Она меняла окраску, шевелилась, как живое существо, то вспухая, то брызжа в стороны длинными чёрными лучами, то выбрасывая вверх стремительные фонтаны жёлтого или белого дыма. Пламя пронизывало тучу то золотистыми стрелами, то языками — оранжевыми и яркими, как клочья начищенной меди.
Даррак видел такое впервые, так же как и Лоран.
Тяжёлый снаряд, пронизав угол дома, обдал всех дождём кирпичных обломков. Обгоняя их, истерически завизжали осколки снаряда. Один из них со скрежетом царапнул стену над Дарраком и врезался в паркет, торчком, как матросская свайка. Кусочек металла ещё дрожал и гудел подобно камертону, когда Даррак с любопытством потянулся к нему, но под общий смех бойцов тотчас испуганно отдёрнул руку: рваные края осколка обожгли ему пальцы, как зубья раскалённой пилы.
— Когда такая штука попадает в человека, она распарывает его, как мешок с требухой, — проворчал кто-то.
Даррак с недоверием посмотрел на осколок. Он был не более трех-четырех дюймов в длину. Но его зазубренные края выглядели зловеще.
— Да, — сказал Стил, — представить себе это может или тот, кто тут побывал, или сумасшедший.
— Эти могут все, — рассмеялся кто-то.
— Мы с вами, ребята, тоже можем все, — уверенно сказал Стил. — Ну-ка, скажите мне, чего мы не можем?
— Знать, для какого чорта они затеяли сегодня эту кутерьму.
— Небось, Матраи уже догадался.
— Это верно, — отозвалось сразу несколько бойцов. — Наш генерал наверняка уже знает всё, что нужно!
— Я проторчал в окопах всю ту войну, — задумчиво проговорил пожилой боец, — но, убейте меня, не видел такого генерала. Да и не думал, что такие бывают.
— Говорят, в России…
— В России. Мало ли что есть в России и чего мы никогда не увидим!
— А может быть, и увидим, а? — мечтательно проговорил боец помоложе. — Ради чего же мы сейчас валяемся тут, как не ради того, чтобы увидеть, наконец, то же, что увидели русские?
— Пожалуй, — согласился пожилой боец. — Ты сказал именно то, что я не знал, как выразить.
Даррак закрыл глаза и прижался лбом к прикладу винтовки. Он, кажется, понемногу привыкал ко всему: к жужжанию пуль, к реву снарядов, к бессоннице и грязи, даже к тому, что он давно уже не видел свою, оставленную в ротном обозе, скрипку. Наконец, он, повидимому, привык даже к тому, что его пальцы, длинные тонкие пальцы скрипача, были черны от многодневной грязи и покрыты ссадинами. Ему казалось, что он привык ко всему. Ко всему, кроме одного: он не мог привыкнуть к раненым. Да, это было, пожалуй, единственным, к чему ещё не мог тут присмотреться Даррак — раненые, страдания раненых.
Между тем беседа под грохот канонады продолжалась.
— Мы должны с этим покончить, — сказал Стил.
