Почти три года. Ленинградский дневник - Инбер Вера Михайловна
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
А эта нога была — новенький, еще ненадеванный протез в башмаке, висящий за спиной. Второй протез, запасный, но уже без башмака, инвалид нес в руках.
Дорога была тяжела. Единственная радость: уже недалеко от Москвы, на станции Куровской, кажется, что-то толкнуло меня подойти к щиту с номером «Правды». И там я увидела напечатанной третью главу моего «Пулковского».
3 августа 1942 года. Ленинград
Вчера мы летели сюда из Москвы целой эскадрильей: пять «дугласов» и семь истребителей.
Грузные тела «дугласов» казались неподвижно висящими на равных расстояниях друг от друга — только пропеллеры вились, как дымки. Истребители шли над нами. Все время где-то сбоку происходили воздушные бои, но над Ладогой было тихо.
Сейчас двенадцатый час ночи. Тишина. Изредка стреляют. Смутно на душе, а надо непременно сесть с завтрашнего дня за IV главу.
4 августа 1942 года
Ревнивые и требовательные божки Чистота и Порядок набросились на меня по приезде и яростно потребовали жертв.
Я принесла им эти жертвы с бесчисленными коленопреклонениями, с возлиянием чистой водой, с помахиванием пыльной тряпкой. Домашние тираны успокоились (на время, на время!).
Ночь была полна артиллерийского гула. Особенно сильно было все это на рассвете. Теперь — тишина.
Судя по всему, между прочим и по радиоречи Тихонова, мы наступаем. Видимо, решено отодвинуть немцев от города, тем более что они заняты на юге.
А на юге грозно. В Америке митинги об ускорении открытия второго фронта. Мир так напряжен, что иногда у меня, ничтожного атома этого мира, физически ноют кости, словно на мне часть невыносимого груза.
Какое счастье (пулемет очень близко, даже удивительно), что я не взяла Жанну в эту пальбу. И ведь неизвестно, что впереди. Ясно одно: оцепенению нашего фронта наступил конец. Этот вулкан уже дымит и светит. А впереди еще извержение.
5 августа 1942 года
Я все еще не вошла в работу. Вчерашная поездка в город утомительна и бесцельна. Единственная радость та, что Лесючевский вынул из своей полевой сумки сигнальный экземпляр моей «Души Ленинграда». Бедненькая книжечка, на плохой бумаге. И все же она мне дорога.
Ужасно чувствую себя физически. Когда я не работаю, я как бы остаюсь лицом к лицу со своими хворостями. И все они набрасываются на меня. Вообще у меня такое ощущение, что, только пока я работаю, со мной не может случиться ничего дурного.
7 августа 1942 года 12 часов ночи
Тишина и пустынность города потрясают.
Огороды — и те мучительны. Не всюду уродились овощи, не везде была проверена рассада капусты. И выросли громадные нелепые листья, без кочна, горькие. Даже наша больничная лошадь не ест их. А люди несут и везут в трамваях эти трагические листья, эту рухнувшую надежду.
Тишина. Даже обстрелы прекратились. Как писать в таком городе! При бомбежках — и то было легче. А что будет зимой!
9-го в Филармонии Седьмая симфония Шостаковича. Быть может, она разгонит эту тишину. На юге по прежнему.
8 августа 1942 года
Холодный, серый, безрадостный день. Ничего не хочется делать. Ездили в город по поводу билетов на завтрашний концерт Шостаковича. Холодно!
А на юге огненно. Немцы подходят уже к Армавиру. И. Д. сказал:
— Их еще можно остановить.
И это «еще» леденит сердце.
9 августа 1942 года
Снова переполненный зал Филармонии, как это было до войны и в самом начале войны.
Оркестранты взволнованы. Дирижер, видимо, тоже.
Я слушала Седьмую симфонию, и мне казалось, что это все о Ленинграде. Лязгающее приближение вражеских танков — это было здесь. Но светлое завершение еще впереди.
Все то, о чем сказано у Тихонова:
14 августа 1942 года. Ночью
И. Д. спешно вызвали в райком. Сейчас снова звонили оттуда, чтобы шел скорее. Тревожно это.
15 августа 1942 года
Вчерашний ночной вызов в райком был проверкой готовности на случай вражеского десанта. Неужели мы увидим наши бойницы в действии?
17 августа 1942 года
Мы оставили Майкоп.
20 августа 1942 года
Мы оставили Краснодар. Но зато бомбили Данциг, Кенигсберг и Тильзит.
Вчера я возвращалась домой одна во время обстрела. Снаряды (новые, очень дальнобойные) свистели так резко, что я могла бы точно указать кусок неба, где они пролетали: словно чиркали гвоздем по стеклу.
Какая-то женщина на улице при первом выстреле сказала:
— Ну, опять запсиховал!
Это она о Гитлере.
С большим удовлетворением я увидела, что совершенно перестала бояться.
Вхожу в комнату, а там под грохот снарядов И. Д., стоя на стуле, вешает на стену тарелку — нашу, советскую, ломоносовского завода. На тарелке надпись по краю: «Ум не терпит неволи». Символично!
23 августа 1942 года
По улицам развешано «Окно ТАСС» с моим стихотворением «Бей врага!»
24 августа 1942 года
Год, как я здесь.
26 августа 1942 года
Под Сталинградом «создалась сложная обстановка». Едем в Кронштадт: Кетлинская, Берггольц, Макогоненко и я. Будем там выступать.
27 августа 1942 года
Наши войска на Западном и Калининском фронтах прорвали вражескую оборону и отбросили немцев на 45 километров. У них убито 45 000, наши трофеи огромны. На юге тоже как будто лучше, во всяком случае не хуже. А ведь мы вчера боялись за Сталинград.
Это сообщение передавали по радио. Когда диктор произнес: «В последний час!» — я сразу по голосу поняла, что будет нечто необычное.
Удивительно, как меняются лица в зависимости от сводки. Сегодня все как будто спрыснуты живой водой, Евфросинья Ивановна вошла сияющая:
— Немца потеснили!
В Кронштадт едем сегодня. Катером, прямо от Тучкова моста.
29 августа 1942 года. Кронштадт. Дом флота
У Тучкова моста мы долго ждали, пока окончательно стемнеет: катеры ходят только ночью. Но эта лунная ночь была так ярка, что вряд ли могла служить защитой. Впрочем, все было спокойно. Изредка только взлетали ракеты.
Между нами и берегом шли сопровождающие нас «дымзавесчики». При луне явственно чернели их настороженные пушечки.
Мы сидели на палубе, пока не озябли, потом вошли в маленькую каюту, где было запрещено курить, так как она была обращена к вражескому берегу.
В Кронштадте (мы прибыли туда поздно ночью) нас встретили и повели в Дом флота. Залитый луной город был совершенно тих. На площади патруль проверил наши пропуска при свете потайного фонаря, держа его у самой земли. Но желтый огонек фонаря был заглушён луной.
Здесь война еще ощутимее, чем у нас в Ленинграде. Еще пустыннее улицы, еще виднее разрушения. Столетние каштаны искалечены бомбами. Встретила на улице женщину, несущую ребенка на перевязку. Голова и глаза обмотаны марлей, он свесился через материнское плечо, ручка болтается в воздухе. Мальчика ранило третьего дня во время обстрела. Неправильно, что здесь еще остались дети. Я бы их всех до единого вывезла отсюда.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
Похожие книги на "Почти три года. Ленинградский дневник", Инбер Вера Михайловна
Инбер Вера Михайловна читать все книги автора по порядку
Инбер Вера Михайловна - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.