Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Владимир Иванович вышел у дома из служебной «Волги», отпустил водителя, покурил, спокойно рассматривая улицу. Асфальт доходил только до его усадьбы, дальше улица превращалась в непролазную грязь. За такое дело большинство соседей по-тихому роптали, а некоторое, особенно дерзкие, от него не зависящие, высказывались и в лицо. Да он, впрочем, их прекрасно понимал, но дело было не в его нежелании, а в том, что под землей здесь проходили многочисленные коммуникации, которые с надоевшей регулярностью рвались. Перекапывалась вся улица. Вот положи на ней асфальт, так его через месяц вскрывать будут опять! И все вернется к той же грязи и колее. А вопрос с коммуникациями — это не в его компетенции. Увольте! Ему с производством забот хватает по самое не хочу. Увольте, увольте!
Он бросил окурок, и зашел во двор. На грудь норовил попасть огромный пес Макс — московская сторожевая. Но сегодня у генерального директора не было желания целоваться с любимцем. Он только потрепал собаку за уши и сразу пошел в дом.
Жена пришла с работы чуть раньше, она даже не успела переодеться в домашнее. Взглянула на мужа, и улыбнулась как-то извинительно:
— Тебе письмо из Москвы. Какая-то «Бионика».
Владимир Иванович почувствовал внезапный укол. Что-то нехорошее было в этом слове, где-то он уже слышал его сегодня. Он замер в прихожей, перебирая в памяти сегодняшний день, что-то было, но пока не всплывало в памяти. Быстро скинув туфли, директор взял конверт, и, воспользовавшись ножиком, висевшим в чехле у зеркала, открыл конверт. Пробежал глазами строчки, и, внезапно побледнев и осунувшись, побрел к дивану. Опустился на ослабевших ногах, и перечитал письмо подробно.
— Чертов Копейкин, как в воду глядел, — процедил Владимир Иванович сквозь зубы. Назревали гигантские неприятности.
В письме весьма подробно сообщалось следующее. В виду того, писали неизвестные господа, что «Новопетровская» не оплатила свой долг перед их фирмами в течение трех месяцев, то на основании действующего законодательства, а именно Закона РФ от 19 ноября 1992 г. N 3929-I «О несостоятельности (банкротстве) предприятий», они собираются возбудить дело о банкротстве предприятия. Но предлагают договориться во внесудебном порядке, для чего следует позвонить в течение двух дней по указанным телефонам. Извещение с уведомлением о вручении заказной почтой уже выслано. И тонко намекалось, что уплатить по этому извещению птицефабрика не сможет по тем же самым причинам, по которым не смогла заплатить в течение трех предыдущих месяцев.
Владимир Иванович вспотел. К такому повороту событий он готов не был. Это был или шантаж, или наезд, но настолько юридически грамотный, как он подозревал, (впрочем, выяснит у юриста), что, по-видимому, это не мелкая сошка.
Вечер был испорчен безнадежно. Генеральный хотел было позвонить сразу своим подчиненным, но медленно опустил поднятую трубку. Сегодня показывали футбол — Лигу Чемпионов — и он решил просто расслабиться. А все неприятности начинать решать завтра.
* * *
С утра первым номером оказался визит Копейкина. Тот влетел в кабинет, позабыв напрочь свою обычную деликатность. Он тряс бумажкой как знаменем. Непонятно, правда, знаменем чего — своего негодования, или своей гордости за предвидение.
Геннадий Григорьевич шлепнул на стол генерального директора то самое извещение о погашении задолженности в месячный срок: по тем же самым счетам, с теми же самыми телефонными номерами и адресами, что были указаны в тексте договоров. И, как известно, ничего общего с действительностью не имевшие.
— Я ничего не понимаю, Владимир Иванович! Что это за номера выкидывают господа хорошие? — практически вопил начальник расчетно-финансового центра.
Генеральный осек бесновавшегося бухгалтера в один момент:
— Успокойтесь, почтенный Геннадий Григорьевич. Я в курсе происходящего. Идите к себе — на совещание вас позовут.
Опешивший Копейкин замолчал, втянул свою маленькую седую голову в плечи, отошел неуверенно на два шага назад, повернулся, и в недоумении вышел.
Владимир Иванович проводил его до дверей взглядом, потом приказал Маше:
— Надежду Павловну ко мне, срочно.
Надежда Павловна Бондарева была юристом в самом расцвете сил. Конечно, две подряд беременности вырвали изрядный кусок из ее практической деятельности, но прекрасная память и хорошая логика позволили быстро восстановиться на рабочем месте. Она красиво провела операцию по оформлению капитуляции соседних совхозов, так что и паи трудящихся оказались де-факто в собственности птицефабрики; и акционирование самой «Новопетровской», проведенной с учетом пожеланий руководства, прошло без сучка и задоринки не без ее помощи. Платили ей хорошо, в мелких просьбах всегда шли навстречу; поэтому Владимир Иванович мог ждать от нее самого добросовестного исполнения своих обязанностей.
От вошедшей дамы так сладко пахнуло духами, что у генерального на миг закружилась голова. Он не сразу сосредоточился, так что позволил пару минут внимательным серым глазам пристально изучить его лицо.
Владимир Иванович протянул ей письмо, и кратко обрисовал ситуацию. Впрочем, особенно многого он рассказать и не мог.
Надежда Павловна молчала. Она смотрела на стол, потом в окно, потом перевела взгляд на Владимира Ивановича и вежливо попросила полчаса на просмотр документов и обдумывание. Генеральный конечно же разрешил, сказал, чтобы она позвонила перед приходом, и приказал секретарше пропускать первого посетителя: их в приемной накопилось уже порядочно. Помирать — помирай, а рожь сей.
* * *
Надежда Павловна в полчаса не уложилась. Через час она лично позвонила генеральному директору из своего кабинета, и была немедленно принята, для чего Владимиру Ивановичу пришлось практически выставить за дверь недоумевающих инженеров, с которыми он проводил производственное совещание по проблемам модернизации котельной предприятия.
Инженеры с шутками и прибаутками расположились у секретарши, открыли окно и принялись курить, а юрист заняла их нагретые места.
