Мертвая зона(Повести) - Чехов Анатолий Викторович
— Располагайся, ложись на любую свободную постель, отдыхай, а там что-нибудь придумаем. Когда тебе на дежурство?
— Через два часа.
— Я разбужу.
И здесь, в штольне управления, было полно раненых.
Сергеев точно выполнил свое обещание. Когда вошел в землянку, оказался свидетелем самого большого потрясения, какое выпало в эти дни на долю Маши.
Разбудил ее грохот разрывов. Вскочив с постели, она не сразу поняла, куда попала и что с нею.
Тусклый свет пасмурного дня, пробивающийся через отверстие в двери, едва освещал землянку. Дверь распахнулась, вошли два бойца в засыпанных пылью, мокрых от пота на лопатках и под мышками гимнастерках, втащили на плащ-палатке, запачканной кровью, девушку с повязкой медсестры на рукаве. Вслед за ними вошел и Сергеев. Он увидел, как Маша наклонилась к раненой, в ужасе прижала руки к груди: на Машу и Сергеева смотрели безжизненные, широко открытые глаза Сони Харламовой. Пульса не было.
— Соня! — крикнула Маша. — Сонечка!.. — и замолчала, словно окаменела. Ее стали бить рыдания.
— Сонечка! — вырвался у Маши полный тоскливого ужаса вопль.
Сергеев не знал, что сказать, как утешить потрясенную Машу. Наконец нашелся:
— Медсестра Гринько! Прекратите! Здесь раненые! — встряхнув Машу за плечо, прикрикнул он.
Неожиданно окрик подействовал. Продолжая всхлипывать, Маша сквозь слезы пробормотала: «Извините, Глеб Андреевич…» Стала осматриваться по сторонам, увидела, что в штольне действительно забеспокоились раненые. Их скопилось на переправе столько, что для отправки за Волгу не хватало темного времени суток, а новые все прибывали. От того, сколько еще сможет выдерживать нечеловеческое напряжение, весь этот кровавый ужас медсестра Маша Гринько и такие, как она, будет зависеть жизнь многих…
Против входа разорвался снаряд. Осколок, пробив дверь, впился в стену.
— Мне пора на дежурство, — сказала Маша, не спуская глаз с лица мертвой Сони.
— Идем провожу, — глянув на осколок, отозвался Сергеев.
По пути, пытаясь все же как-то отвлечь Машу от только что пережитого потрясения, спросил:
— Не сказала мне, где Николай и что с ним?
— Не хотела говорить, Глеб Андреевич, — отозвалась Маша, — а только придется… Николай опять под следствием…
Такой поворот был для Сергеева полной неожиданностью: и это после подвигов, за которые представлен к правительственной награде?
— Что же он такого натворил? Дело, надеюсь, ведет оперуполномоченный Фалинов?
«У Фалинова можно хоть узнать, в чем провинился Рындин, а может быть, и помочь чем-нибудь?»
— Нет, — ответила Маша. — То, что дело ведет не ваш оперуполномоченный Фалинов, это я точно знаю. Видно, натворил он похуже воровства… Лейтенант Скорин, ротный командир Коли, сказал мне под большим секретом: вызвал его к себе СМЕРШ капитан Мещеряков. В штаб полка Коля больше не вернулся…
Глава 15
«НЕЛОГИЧНАЯ» АНОНИМКА
Уничтожение города вместе с тысячами сталинградцев, расстрел гитлеровцами из орудий теплохода с женщинами, детьми и ранеными, бои на всем протяжении видимого пространства, клубы дыма и сполохи огня от горизонта до горизонта, непрерывные бои на Мамаевом кургане и во многих других районах Сталинграда — все это стало повседневностью, страшным кошмаром войны, давившим на тех, кто еще оставался в живых в окопах или прибывал вновь из-за Волги и должен был, превозмогая боль и горе, на пределе человеческих сил продолжать сдерживать все нарастающий натиск врага. С первых дней возвращения во фронтовой город Сергеев почувствовал, насколько осложнилась обстановка.
Ранение все еще давало себя знать, но выписался он из госпиталя с чувством облегчения, считая, что не вправе отлеживаться в палате, когда здесь, в Сталинграде, было так тяжело. От крайней усталости, когда уже утратилось ощущение ночи и дня, суток и часов, а некоторые часы казались длиннее суток, от мышечной боли во всем теле, горячего пульса в висках, «песка» в глазах, казалось бы, притупилось ощущение жуткой действительности, словно все происходившее вокруг было нереально. Но он существовал, становился все страшнее, весь тот ужас, свалившийся вдруг не на одного человека, а сразу на сотни тысяч людей…
Однако судьба приготовила Сергееву и в эти, может быть самые трагические, дни обороны города еще одно серьезное испытание. Правда, оно же и навело на давно потерянный след.
Прошло всего несколько суток, как он приступил к исполнению обязанностей, когда его вызвал к себе заместитель начальника по милиции комиссар 3 ранга Бирюков, пригласил к себе в «кабинет» в штольне на берегу Волги, прикрыл дверь и голосом, не выражающим никаких эмоций, спросил:
— Как себя чувствуешь? Не рано ли выписался на работу?
— В самый раз, — ответил Сергеев. — И чувствую, и выписался нормально.
— А что с нашим Павлом Петровичем? — тоже в виде вступления к основной теме спросил Бирюков.
— Тяжел Павел Петрович… Врачи пока никаких гарантий не дают. Говорят, все будет зависеть от него самого, от сопротивляемости организма.
— Какая может быть сопротивляемость, когда семью потерял!
— Он и на передовой не берегся, как будто нарочно смерти искал. Да и держит его в жизни одна лишь пятилетняя дочка — Птаха.
Сергеев ждал, что еще скажет Бирюков, понимая, что не только из-за справки о здоровье Павла Петровича вызвал его к себе начальник.
— Телега на тебя, Глеб Андреевич, — без перехода, все тем же безразличным тоном сообщил тот. — Поступила из СМЕРШа — старого твоего знакомого капитана Мещерякова.
— С этим товарищем я уже общался, — заметил Сергеев. — Впервые на станции, когда прибыл эшелон с металлоломом и часовым Черемных, да еще когда ловили дезертиров и упустили Гайворонского. Накануне бомбежки двадцать третьего августа…
— Хочешь сказать, как только упустили Гайворонского, так и началась массированная бомбежка города?
— Не совсем так, но какая-то роль отводилась и ему, хотя бы сигналить ракетами о наиболее важных объектах, таких, как банк. Так что Гайворонский знал, где и зачем приземлиться…
— «Телега» по другому поводу, — сказал Бирюков. — Прислали ее к нам в управление на имя Воронина. Александр Иванович поручил разобраться во всем этом деле мне.
— Как моему начальнику, — чувствуя холодок обиды на какую-то «телегу», уточнил Сергеев.
— Естественно, — нейтральным голосом подтвердил Бирюков. Казался он не столько раздосадованным, сколько озадаченным: СМЕРШ в военное время не шутит, в мирное — тоже.
Сергеев отметил про себя, что вид у его непосредственного начальника, как говорится, на пределе.
Николай Васильевич тяжело пережил гибель Куренцова, тех сотрудников управления, кто оказался в здании в первые минуты и часы бомбежки в роковой августовский день. Ранение Комова и свалившиеся в отсутствие начальника уголовного розыска на Бирюкова десятки дел, двойные и тройные перегрузки, критическое положение на фронте — все это и без «телеги», поступившей от капитана Мещерякова, давило тяжким грузом, с которым все равно надо справляться, а тут еще какие-то сюрпризы…
Бирюков развернул обложку обыкновенной школьной тетради, на которой внутри были наклеены мучным клейстером — что Сергеев сразу же определил по виду и запаху потеков — вырезанные из газетного текста слова и буквы, причем не прямыми, а кривыми ножницами, показал это «произведение искусства» Сергееву. Подписи внизу не было, значилось только слово: «Патриот».
— Это же анонимка, — сказал Сергеев.
— Однако анонимщик пишет с именами и фактами, знает многое и бьет не в бровь, а в глаз.
— Только метод заимствован из приключенческих книжек, — сказал Сергеев, сам подумал: «Какие же серьезные причины заставили автора послать сей документ в уголовный розыск и таким образом подставиться под наш поиск?»
— Кажется, у Джека Лондона или у Конан Дойла есть рассказ, — заметил он, — где текст письма вырезан по буквам кривыми ножницами из газет, чтобы не узнали почерк. Найти бы эти ножницы.
Похожие книги на "Мертвая зона(Повести)", Чехов Анатолий Викторович
Чехов Анатолий Викторович читать все книги автора по порядку
Чехов Анатолий Викторович - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.