Воин Донбасса (СИ) - Пересвет Александр Анатольевич

Так себе подтверждение, конечно, — мало ли кто там, на том конце мобильной связи, что скажет. Но в стрессовых условиях и это покамест сгодится, а дальше уже разбираться можно будет в более спокойной обстановке.

Третье.

— И я вас попрошу, уважаемые, помочь моей… девушке, — продолжил Алексей, когда уже заметно успокоенная сестра-хозяйка вернула ему трубку после разговора с Томичем.

— А раненому? — взял в той слово медицинский долг.

— Раненому тоже, — бросил ей Кравченко уже на входе в Иркину палату. — Но чуть попозже. Сначала — ей. А тот потерпит, вражина укропская…

Он, зайдя обратно в палату, склонился над сидящей, опирающейся спиной о тумбочку, своей девушкой, подхватил её бережно на руки.

— Ноги не слушаются, — отчего-то виновато проговорила та. — Вроде шевелятся, а не слушаются…

— Это контузия, милая, — ответил Алексей, укладывая Ирину на кровать. — Доктора говорят, через пару дней всё пройдёт. Будем с тобой всю ночь танцевать.

— Не хочу… всю ночь… — блёкло улыбнулась девушка. — Танцевать… Хочу всю ночь… трахаться.

И засмеялась тихонько.

Наконец, четвёртое дело. Пока две сестры возились с Иркой, перестилая вздыбленную постель и укладывая больную поудобнее, — а Лёшка сразу сунул главной пару сотен, и заслуженная медработница сразу подобрела, — сам он решил по-быстрому провести первую «колку».

Вышел из палаты, задумчиво посмотрел на уже серого страдальца с раной в живот. Чёрт, как бы не отошёл прямо сейчас, озабоченно подумал он. И задумался: а можно его отдавать в руки врачам или надо сперва дождаться, чтобы опергруппа тут всё осмотрела и зафиксировала? На фронте как-то проще всё с этим…

Во-вторых, он не хотел начинать допрос с этого парня. Нет, умом понимал, что расколоть его сейчас — две секунды. Добавить чуть-чуть боли к той, в которой он сейчас плавает, — и запоёт бандос. Соловьём. Но не хотелось этого делать. Нет, жаль этого… хм… Жаль его не было. Но вот как-то чувствовал Лёшка некоторую бесчестность, которая прилепится к нему, ежели начнёт он добавлять боли раненому. Всё же он, капитан Кравченко, — офицер, и офицер, будем надеяться, возрождающейся Империи. А офицеру империи лишний раз пачкать честь свою не хорошо. И так на войне этой не раз приходилось не самые благовидные совершать поступки. И ещё придётся…

Ладно, решил он, лучше сразу тёткой займёмся. Тем более что, по всему судя, здесь именно она — заводила.

Он сунул голову обратно в дверь палаты. Сёстры делали что-то с Иркиной сорочкой — он не понял, что, потому что на него сразу зашипела младшая сестричка. Стало смешно, но он послушно отвернулся и сказал стенке:

— Девочки, вы кого-нибудь вызовите, кто там у вас, пусть этому подраненному повязку, что ли, наложат. Но до прибытия опергруппы с места его убирать не надо…

— Вот! — словно открылось что-то важное, воскликнула старшая. — Сам говорит: этого потом, а сам теперь торопит. Щас с девушкой твоей закончим, вызовем из приёмного покоя. Их работа. Только ты там группу свою поторопи — а то помрёт тут. И пусть они оформят всё, как надо. А то нас накажут, если не по форме заявим, раз с огнестрелом человек…

— Это они сделают, — улыбнулся стенке Алексей. — Всё по закону должно быть. А с остальным пусть начальство разбирается. У них головы большие…

Он твёрдо рассчитывал, что Томич, если что, его прикроет. По всему выходило: прижал он здесь первую ниточку той шпионской сети, о которой вчера гэбэщники толковали. Уже ясно: эти ребята не официалы и никакие они не зиминские. Зимин, даже захоти он наказать Лёшку за своих ушлёпков, просто знать не мог, что в больнице оказалась дорогая тому женщина. А официалы, ежели по какому бэтменовскому концу, знали бы его и требованием документов заморачиваться не стали.

Но и в этом всё же требовалось убедиться. Пока задержанные в шоке, надо хотя бы предварительно узнать, кто такие, откуда, и кто их послал по его, Алексея Кравченко, душу. А то прошедшей пары минут тётке вполне могло хватить, чтобы прийти в себя. Начнёт запираться, осложнит работу. Какая ни есть, а женщина, и военно-полевые методы допроса с этим понятием как-то не совмещаются…

Новая мысль пришла. Он снова набрал Томича:

— Серёг, пока твои едут, дашь санкцию поспрошать злодеев, пока они в шоке? А то пока твои допрутся…

— Скоро уже, — успокоил Томич. — По Оборонной уже едут. Поспрошать же… — трубка замолчала. — Поспрошай, но без излишеств. Не лютуй там. Если это те, кто нам нужен, оформлять их будем. Но это… Ты давай там по-быстрому выясни, чьи они, кто послал. Чтобы там тревогу не успели поднять и ниточки порубить. Понял меня?

Вот, блин, и как у этих гэбэшников командные нотки сразу прорезаются, как в их интересах работать начинаешь! А главное: не лютуй, но по-быстрому узнай! Это как совмещается?

— Понял, есть не лютовать, — буркнул Кравченко и кинул трубку в карман.

Подошёл к тётке, стараясь очень-очень нехорошо на неё смотреть. Та уловила посыл, затрепыхалась. Попыталась даже отодвинуться, только некуда было. Но не кричала и не визжала. Что, всё же решила, похоже, запираться?

Алексей подошёл вплотную, всё ещё ничего не говоря. Лёгким ударом по колену заставил распрямить поджатую левую ногу, наступил тётке на стопу в поношенном берце. Поймал второй ступнёй другую её стопу, наступил тоже. Как это в балете называется, шестая, что ли, позиция? Обе тёткины стопы теперь были прижаты к полу — болезненно чуть-чуть, но волю к сопротивлению подавляет. Хотя и несильно. Но для начала хватит.

На лбу женщины выступили бисеринки пота.

А в общем, зря Томич предупреждал. Злость и так схлынула, и лютовать совсем не хотелось.

— Меня внимательно слушай, — медленно и веско проговорил Алексей. — Сюда уже едут волки из МГБ. Если ты та, о ком они думают, они тебя заберут на подвал и там будут грызть тебе каждую косточку. С хрустом и со вкусом. Пока не скажешь всё, что они хотят услышать, и даже больше. Но я получил санкцию дать тебе шанс избежать этого. И остаться не поломанной.

Он достал из кармана выкидник тёткиного соседа по наручникам и стал задумчиво с ним поигрывать. С ножом он обращаться умел. И знал, что это производит впечатление — когда нож порхает вокруг кисти, словно на резиночке привязанный.

— Всосала тему? — холодно осведомился Кравченко. Он от души надеялся, что эта нехитрая психологическая обработка — первый курс, трусы на лямках! — поможет развязать задержанной язык. Применять к женщине жёсткую форму допроса было противно и не хотелось категорически. Хотя он твёрдо отдавал себе отчёт, что будет это делать, если тётка заартачится.

Та артачиться не стала.

— Всосала, — сглотнув, прохрипела она. — Только…

Алексей поднял брови.

Тётка повела глазами на «напарника». Ага, не хочет, чтобы тот слышал её признания.

Что ж, проблема не велика. Мужик, правда, пока ещё не очень готов к приёму информации, но действительно — зачем ему нужно слушать беседу двух договорившихся о сотрудничестве людей?

Он сошёл с тёткиных ног, наклонился над соседом, достал пистолет… Да ничего у нас, оказывается, сосед! Не так и мутно себя чувствовал! Как увидел ствол, так мгновенно в себя пришёл и всё сообразил. Глаза расширились, ноги засучили по полу, свободная рука заелозила в воздухе, то ли пытаясь закрыться, то ли ища ручку невидимой двери, за которой можно спрятаться от надвигающейся смерти.

Ахнула рядом и тётка.

Но Алексей мужика успокоил. Тем надёжным в умелых руках способом, что предоставляет массивная рукоятка «макара»: тюкнул пленного по темечку. Даже и не очень сильно, ибо не требовалось: злодей не отошёл ещё от предыдущего сотрясения, что получил, врезавшись в батарею.

Так что подследственный закрыл глаза и затих. Алексей на всякий случай удостоверился, что тот на деле потерял сознание. Порядок. И подследственной тоже морально поплохело.

— Так я повторяю вопрос, — доброжелательно обратился он к тётке, поставив ногу ей на запястье.

Школу им вбили в своё время хорошую: при полевом допросе прежде всего обеспечь позицию, на которой оппонент не сможет тебя достать ни одной конечностью. Свяжи, привяжи, прибей к земле. Ежели под рукой ничего не было, то самым эффективным приёмом было уложить пленного на живот, сесть ему на голову, руки завернуть за спину, прижать тыльными сторонами кистей друг к другу и подтянуть до максимума к затылку. Ноги в этом случае из рассмотрения исключаются вообще. Если то, что из-под твоей задницы придушенно будет вещать, ответы озвучит неудовлетворительные, то дальнейшее подтягивание кистей задержанного к его затылку обычно оказывает прямо волшебный эффект для налаживания продуктивного сотрудничества!