Как влюбиться в герцога за 10 дней - Берн Керриган

Керриган Берн

Как влюбиться в герцога за 10 дней

Серия «Шарм» основана в 1994 году

Kerrigan Byrne

HOW TO LOVE A DUKE IN TEN DAYS

Перевод с английского А. Ф. Фроловой

Печатается с разрешения издательства St. Martin’s Publishing Group и литературного агентства Nova Littera SIA.

© Kerrigan Byrne, 2019

© Издание на русском языке

AST Publishers, 2021

Пролог

Школа Шардонне

Мон-Пелерин, Женевское озеро

Швейцария, 1880

– Вам известно, почему я вызвал вас в свой кабинет в столь поздний час, леди Александра? – Рука директора Мориса де Маршанда исчезла под его внушительным столом, но Александра не решалась опустить глаза, чтобы проследить за ней. Не хотелось даже думать о том, чем занята эта рука, скрытая от ее взгляда. Кроме того, ведь опускают глаза, как правило, лгуньи. И Александра как раз собиралась солгать.

Она всегда ненавидела эту комнату. Здесь все кричало об изобилии и показной роскоши. Повсюду дамастная ткань. Ярко-красные, оранжевые и канареечно-желтые тона. Даже войдя сюда в столь поздний час, хотелось зажмуриться, чтобы спастись от яростной атаки на зрение.

– Нет, сэр, не знаю. – Александра призвала на помощь все, что усвоила из преподанных графиней Мон-Клэр уроков скромности и благопристойности, и встретила взгляд директора. Она надеялась, что ее глаза казались ясными и невинными.

Если судить объективно, то можно было понять, почему многие девушки в школе считали его красивым. Высокие скулы патриция, широкая челюсть, отлично сшитый костюм. Такие мужчины часто фигурируют в дамских романах. По мнению Александры, у него была слишком длинная и тонкая шея, казавшаяся неуместной на широких плечах. Эффект усиливался маленьким подбородком.

Ее подруга Джулия мечтательно сравнивала цвет его глаз с крепким хорватским портером. Но у Джулии – это стало ясно уже давно – мягко говоря, странный вкус. Если бы Александре пришло в голову сравнить с чем-нибудь глаза директора, она бы уподобила их тому, чем садовник Жан-Ив удобряет орхидеи в оранжерее.

Джулия почему-то всегда забывала о его склонности хлестать девочек по ладоням, когда они плохо себя вели. И в такие моменты его глаза вовсе не были добрыми. В них появлялось что-то иное – темное, страшное.

Он хотел, чтобы они плакали. Видя их слезы, он нервно облизывал губы.

Рука де Маршанда вновь появилась из-под стола. Он потер пальцами висок, потом прижал их к губам. Широкие рукава его черного директорского одеяния собрались складками у локтей, которые он водрузил на стол. За этим массивным, внушающим уважение столом сидело много подобных мужчин. Он переходил, словно корона и скипетр, к каждому новому владельцу замка.

– А вы подумайте, – усмехнулся мужчина. Его французский акцент временами становился особенно заметным. Впрочем, он и не старался его скрыть. – Вы – самая умная девушка, когда-либо учившаяся в нашей школе.

Александра живо представила себе поколения умных девушек, побывавших в этом заведении до нее. Они, вероятно, лучше умели скрывать свой интеллект.

– Вы мне льстите, сэр. Но, признаюсь честно, я понятия не имею, зачем вы позвали меня в столь поздний час.

Его веки слегка опустились, и взгляд сразу стал сонным. А глаза потемнели, неожиданно став почти злыми.

– Всегда такая вежливая, – пробормотал он и стал нервно перекладывать и передвигать то, что лежало у него на столе. Стопка бумаг, до этого придавленная мраморным пресс-папье, теперь отправилась в кожаную папку. – Такая правильная и внимательная. – Он сдвинул ручку на левый край стола. – Отличные оценки. Безупречное поведение. – Нож для открывания писем он сдвинул вправо, и тот оказался на таком же расстоянии от правого края стола, как ручка от левого. – Безукоризненная ученица… совершенная женщина.

– Я еще не женщина, – напомнила Александра. Через несколько дней ей предстояло покинуть школу. Обучение окончилось. Тем не менее ей было всего семнадцать лет, и она была младше всех в своем классе. – И мне хорошо известны мои недостатки.

Она уже несколько дней думала только о них.

Де Маршанд хранил молчание. Он не сводил с нее глаз, и в конце концов Александра ощутила беспокойство. Желудок будто сдавили в кулак. Ее охватило предчувствие чего-то нового, неизвестного, пугающего.

Чтобы отвлечься, она уставилась на волосы директора. Они были цвета мокрого песка во время отлива. Темнее, чем золотистые, но светлее, чем каштановые. Весьма непритязательный цвет для такого высокомерного и могущественного человека.

– Вы считаете, леди Александра, что если вы безупречно ведете себя днем, то никто не замечает, чем вы занимаетесь в темноте?

Александра судорожно вцепилась пальцами в ткань юбки, постаравшись спрятать руки в складках. Дыхание перехватило. Она с трудом подавила желание бежать.

– Уверяю вас, сэр, я понятия не имею, о чем вы говорите.

Директор оперся ладонями на столешницу, встал, подался вперед и несколько мгновений нависал над ней, не сводя с Александры горящих глаз. Его лицо исказила злоба, но выражение быстро исчезло, и Александра решила, что ей показалось. Он подошел к буфету, стоявшему у выходящего на Женевское озеро окна. Растущая луна заливала горы серебряным светом, а раскинувшийся ниже по склону город сверкал и переливался золотистыми огнями.

– У умных людей есть раздражающая привычка. Они имеют склонность переоценивать себя и недооценивать других.

Александра сжала губы и нахмурилась.

– Сэр, если я сделала что-то, показавшееся кому-то оскорбительным…

– Хотите портвейна? – Де Маршанд отошел от буфета и повернулся к ней. У него в руках был хрустальный графин с темной жидкостью и два бокала.

У Александры пересохло во рту. Она стащила такой же графин у него года два назад, и еще бутылку портвейна из его обширной коллекции вин.

Значит… он знал?

И нашел пещеру.

Школа Шардонне для юных леди была построена в одиннадцатом веке на склоне горы Пелерин и изначально была замком. Владельцем школы был франкский аристократ. Исследуя свое новое обиталище вскоре после приезда, Александра как-то раз набрела на длинный извилистый коридор, который, если пройти по нему достаточно далеко, расширялся и превращался в пещеру, заканчивающуюся стеной из колючего кустарника и плюща.

Здесь она и ее ближайшие подруги Франческа Кавендиш и Сесилия Тиг создали общество Рыжих проказниц. Рыжих – потому что у всех трех были рыжие волосы. Проказниц – потому что здесь они проводили все время, свободное от получения так называемого дамского образования, занимаясь делами, запретными для дам. Они читали По и Дюма, сообщения о военных действиях, фривольную поэзию. Сами изучили латынь и алгебру. Они даже дали друг другу мужские имена, которые использовали при сборе их маленького общества и в переписке: Фрэнк, Сесил и Александр.

С годами они утратили бдительность, став, как поняла Александра, глядя на графин в руке директора, слишком смелыми. Стремясь во что бы то ни стало познать удовольствия, доступные мужчинам и запретные для дам, они время от времени воровали то одно, то другое у немногочисленных обитателей Шардонне мужского пола. Они считали, что брали только самые безобидные вещи, те, которых никто никогда не хватится.

Вроде одного из нескольких дюжин графинов, выставленных в шкафу директора.

– Портвейн, конечно, не тот напиток, который обычно предлагают дамам, – рассуждал директор, – но, полагаю, вы уже приобрели вкус к запретным вещам. Я прав? – На довольной физиономии де Маршанда, когда он протянул ей бокал, читалось огромное, ни с чем не сравнимое удовлетворение. – Желаете познать удовольствия, доступные только мужчинам?