Елена Хантинг
Ложь за ложь
Посвящается Дэну.
Только благодаря тебе на моем лице каждый день расцветает улыбка.
Спасибо за твою свирепую, неослабевающую страсть к чтению и невероятный дух коллективизма
Глава 1
Праздничная хандра
Рук
– Каковы шансы напиться на дне рождения двух трехлетних мальчуганов?
– Гм… Стремящиеся к нулю, – фырканье моей сестры сопровождалось треском неисправных колонок. – Что ты вообще забыл на детском празднике? Или это новая стратегия охмурения? Типа, девицы на тебя так и кинутся, увидев, как умело ты обращаешься с маленькими детьми? А-а, это как в зоопарке, когда мы взяли туда Макса? Помнится, не меньше пяти дамочек сунули тебе бумажки с номерами телефонов!
Это она об инциденте, имевшем место, когда я в начале лета гостил у старшего брата Кайла в Лос-Анджелесе. Племянник в самом деле действует на женщин как кошачья мята.
– Нет, Стиви, ничего подобного. Праздник устраивает для своих детей мой одноклубник, брат жены которого раньше был капитаном команды, поэтому мне стоит там появиться.
– А, ну это совершенно меняет дело. Ты сразу потушил мой интерес.
– В моей жизни вообще мало интересного. А ты? Какие у тебя планы на сегодня? – спросил я в надежде увести разговор от амурных приключений, ибо младшая сестрица прочно забрала себе в голову, что меня пора встряхнуть.
– Вечером у меня свидание, предстоит перемерить половину гардероба, решить, что надеть мне нечего, и срочно лететь за обновками.
– Как свидание? С кем? Ты давно его знаешь?
– Ох, какие знакомые интонации – прямо папашей повеяло! – не без иронии отозвалась Стиви, хотя в ее голосе слышалась печаль. Отца мы потеряли три года назад – он умер от осложнений диабета. Мы довольно дружная семья, хоть я и живу в Чикаго, брат – на Западном побережье, а сестра и мать переехали из Нью-Йорка в Лос-Анджелес – сестра в связи с учебой, а мама прошлым летом решила, что ей пора на покой, продала дом и ферму и перебралась в теплые края поближе к внуку.
– Учимся по одной программе, на семинарах сидим рядом. Зовут Джозеф.
– И когда вы начали встречаться?
– Это будет второе свидание. Кстати, о бабочках: а у тебя-то когда в последний раз что-нибудь было?
Я стиснул руль, раздраженный, что разговор вернулся в старую колею.
– Не знаю. Ну, не сто лет назад… В последнее время я очень занят.
– Все сохнешь по своему аляскинскому знакомству?
Просто бесит, что Стиви упорно называет случайным знакомством девушку, с которой я провел половину прошлого лета.
– Не надо ее так называть.
– Уже год прошел, Эр Джей! Тебе не кажется, что…
Я въехал на парковку перед океанариумом.
– Все, я приехал, мне пора. Потом поговорим, – и я нажал отбой. Я бы хотел здесь написать, что такие разговоры у нас редкость, но, к сожалению, либо Стиви, либо Кайл хоть раз в месяц да поднимут эту тему. Звали «аляскинскую девушку» Лейни – зовут, вернее, Лейни, ведь она по-прежнему где-то обретается.
Я остановился возле здоровенного синего пикапа, выделявшегося даже на этой парковке, битком набитой серебристыми и черными внедорожниками. Хозяин пикапа, игрок нашей команды Рэнди Баллистик, стоял, прислонившись к синему боку, и что-то набирал в телефоне.
Я выключил мотор и выбрался из машины. Рэнди нагнал меня и пошел рядом, на ходу убирая телефон в карман.
– Не ожидал тебя здесь встретить, – сказал он, поглядывая на подарки, завернутые в бумагу с рисунком на космическую тему, которые я нес под мышкой.
– Я с самого плей-оффа почти никого из наших не видел, вот и решил заехать.
Рэнди понимающе кивнул:
– Я-то пытался увильнуть, но Лили настояла. Она приехала пораньше помочь с организацией.
Рэнди и Лили были вместе столько, сколько я играл за чикагский клуб. На детей пока не решились, но уже завели собаку в качестве предварительного тренинга.
По залу океанариума бегал ребенок одного из моих одноклубников, водя на ниточке огромный шар в виде акулы и вопя во все горло. Я вообще люблю детей, и дети хорошо меня принимают, но меня вполне устраивает роль доброго дядюшки. Я привожу племяннику классные подарки, но как только Макс заливается плачем, тут же передаю его брату или невестке и удаляюсь.
– Готовая реклама противозачаточных, – пробормотал я, когда ко мне вразвалочку подошел перемазанный шоколадом рыжий малыш с пончиком в руке. Пацаненок (явно потомок моего приятеля, шотландца Ланса Ромеро) потянулся к брючине Рэнди рукой с зажатым в ней пончиком, но промахнулся дюймов на шесть и споткнулся, запутавшись в собственных ногах.
Я подоспел вовремя и поймал малыша, прежде чем он грохнулся плашмя. Рыженький вздрогнул, выронил пончик и немедленно разрыдался.
– Эй, приятель, ты же не ушибся!
– По-ончик! – завопил он.
– Быстро поднятое… – пожал плечами Рэнди.
– Квинн! Не ешь с пола! – крикнула с другого конца зала Поппи, мамаша рыжей мелочи и супруга Ромеро.
Я присел на корточки.
– Слушай, давай выбросим этот пончик в мусорную корзину и возьмем тебе другой?
– А я хочу э-э-э-этот! – заорал рыжий мне в лицо и, бросившись на пол, разразился впечатляющей истерикой.
Подошел Ромеро.
– Что вы тут делаете с моим ребенком?
Рэнди всплеснул руками:
– Да он споткнулся и упустил свой пончик!
Ромеро поглядел на меня. Вообще он нормальный, но вспыльчивый, и я не хотел оказаться в роли искры.
– Я ему сказал, что мы сейчас другой выберем, но предложение ему не понравилось.
Ромеро поднял потомка с пола, поморщившись при виде его перемазанной физиономии.
– Квинн, приятель, так у тебя из-под носа всех девочек уведут. Пойдем-ка умоемся и найдем тебе новый пончик, договорились?
– Э-этот хочу! – мальчишка указывал на пол.
Ромеро наступил на злосчастный пончик.
– Какой?
– Ы-ы-ы! Мой по-ончик!
Ромеро поглядел на нас с Рэнди.
– Я сам этим займусь. Когда праздник закончится, мы едем в паб. Поедете?
– С детьми или без них? – не удержался Рэнди, глядя на Квинна, который рвался из отцовой хватки, вытирая шоколадные щеки о рукав его рубашки.
Ромеро вытаращил глаза:
– Конечно, без! Еще не хватало…
Он высоко поднял сына и, урча как самолет, понес Квинна в туалет.
– Эх, зря я фляжку не захватил, – вполголоса сокрушался Рэнди, наполняя пластиковый стаканчик содовой.
Я взял себе бутылку воды.
Мы перебросились парой слов с нашими ребятами, а я все высматривал Алекса Уотерса. Он подался в спортивные комментаторы, едва уйдя со льда. Камера его любит, но у Алекса достанет и опыта, и темперамента, чтобы тренировать команду, и мне было любопытно, правдивы ли слухи, что через пару лет он подумывает попробовать себя в роли тренера.
– Привет, Рук! Как дела? Здорово, что ты вернулся с Аляски как раз к празднику! – Алекс треснул меня по спине, и я с трудом сдержался, чтобы не рвануть от него. Алекс – здоровяк, и хотя он уже не играет в профессиональный хоккей, на его габаритах это никак не сказалось.
Я обнялся с ним и тоже похлопал по спине.
– Дела хорошо, осваиваюсь пока. То да се – ну, ты понимаешь. Скоро начнем подготовку к новому сезону.
– Команда в этом году в прекрасной форме. Захочешь обсудить стратегию – позвони.
Не успел я плавно перейти к своему вопросу, как подошла жена Алекса.
– Вот ты где! Можешь отвести Робби в туалет? Когда мы идем в женский, он пытается залезть на раковину и пописать туда! – Вайолет несколько натянуто улыбнулась. – Простите, что отвлекаю, но мне не надо, чтобы нас выставили из океанариума за то, что мой ребенок путает раковину с писсуаром…
Она указала на одного из пацанов – по-моему, одного из четверых отпрысков Миллера Баттерсана. Никак не запомню их имена, к тому же перед нами был один из баттерсановских близнецов, что затрудняло дело.
