Кодекс Императора III
Глава 1
Святозар Викторович Разумовский ехал по загородной трассе по одному из поручений цесаревича Дмитрия. Свет от машины проникал далеко через плотный осенний туман, заполонивший это место сегодняшним вечером.
Кутузов выглядел спокойным, хотя он и находился в машине один. В салоне слышался лишь звук колес и работающего мотора — начальник гвардии младшего наследника не стал включать ни музыку, ни радио.
Он любил ездить в тишине, чтобы ничто не отвлекало его от собственных мыслей… А думал он об отце. Раз за разом вспоминал произошедшее в том сгоревшем доме, и раз за разом в груди становилось тяжело от возникающего чувства мести. Но как бы сильно ни хотелось, Кутузов не позволял этому желанию вырваться наружу, а иначе он нарушит прямой приказ Дмитрия — ждать подходящего момента.
Умом Кутузов понимал, что его отец в любом случае не останется безнаказанным за все свои деяния: не только против собственной семьи, но и против Российской империи. Дмитрий Алексеевич последнее время показывал Кутузову множество махинаций канцлера, которые и вовсе могли разрушить некоторые отрасли экономики, если бы цесаревич не вмешался… Так Виктор Степанович чуть не оставил имперскую армию без нового оружия, чтобы его семья заполучила новый завод. Потом, он, конечно же, был бы переоборудован. Кутузов не вдавался в подробности, что именно планировал сделать с предприятием канцлер — это его мало интересовало. Все и без того лежало на поверхности. И единственное, что его по-настоящему заботило — это месть.
Но она придет ровно тогда, когда для этого настанет подходящее время. А когда — Кутузов даже предположить не мог, и это его напрягало… появлялись новые тревожные мысли. И раз за разом, используя все доступные практики, которыми господин его обучил, Кутузов выбрасывал эти мысли из головы… хотя бы ненадолго.
Вдруг впереди показалось ограждение — там он заметил знакомые автомобили. Поэтому загодя свернул на проселочную дорогу — ни к чему портить казенное имущество, ведь он ехал на машине Дмитрия, а не на своей.
Около пятисот метров до ограждения, где стояло около сорока человек, он прошел пешком. Для Кутузова это была легкая прогулка. Он дышал свежим осенним воздухом, а под ногами хрустели опавшие листья. Он был спокоен, насколько это можно было в этой ситуации.
Вдали ограждения стояло десять машин, но в них не было людей, все стояли снаружи. Ровно тридцать девять человек, и все из рода Разумовского.
Один из них вышел вперед, и Кутузов сразу узнал его. Это был его двоюродный брат — Михаил Викторович. Высокий, худощавый мужчина лет сорока с аккуратной бородкой.
— Ничего личного, Святозар, у нас приказ, — говорит он.
Кутузов заметно поник.
Подошедший следом троюродный брат добавил:
— Не расстраивайся, парень. Тебе лучше было не воскресать. Сидел бы себе дальше в той глухомани и дальше. И никто бы о тебе и не вспомнил.
— Думаете, я из-за этого расстроился? — усмехается Кутузов. — Нет, я просто не люблю, когда мои планы не срабатывают. Ну ладно. Просто я думал, что отец лично прибудет.
На одной руке Кутузова зажёгся огонь, в другой образовался водяной шар.
Михаил Викторович выпучил глаза.
— Как? У него ведь не должно быть такой силы? — спрашивает стоящий рядом Вячеслав.
Конечно, откуда им знать, что Дмитрий Алексеевич Романов подарил Кутузову и второй дар. Младшему Разумовскому было сложно совладать с огнем — все-таки эта стихия противоречит его родной воде, но путем долгих и упорных тренировок он справился с этой сложной задачей. И теперь ему было чем удивлять своих врагов.
Огненное копье пронзило грудь Михаила, тот и опомниться не успел. Вячеслав выставил барьер, но его тотчас потушила вода. А следом прилетели ледяные иглы.
Осталось тридцать семь человек. Против одного.
Но Кутузова это совсем не пугало. Наоборот. Такой противовес его вдохновлял. А как иначе проверить то, чему ты учился долгие годы?
Создав огненный смерч, он унес жизни пятерых. Бой шел несколько минут, но ни одна из родовых техник Разумовских не могла коснуться Кутузова — настолько совершенен был его барьер.
— У него не должно быть таких сил! Как! — кричал кто-то из врагов. — Откуда такой ранг⁈
Слыша это, Кутузов лишь усмехался и отбивал очередную атаку. Он продвигался вперед. Один или два удара — а больше ему не требовалось чтобы забрать жизнь. И то первый не срабатывал в том случае, если у противника был мощный огненный щит.
Когда осталось пятнадцать человек, Кутузов остановился. Враги готовили совместное заклинание, планируя стереть его с лица земли, но младшего Разумовского это совсем не пугало.
Он сложил руки вместе. Соединил огонь и воду. И направил на своих врагов мощнейший поток пара. Крики боли затихли через несколько минут, ведь все, кто оставался, попросту сварились заживо.
Смотря на лежащие на дороге трупы, Разумовский достал из кармана телефон и позвонил:
— План не сработал, у отца не хватило духа приехать. Действуем по запасному.
После этой короткой фразы он убрал телефон в карман и отправился к машине. Эх, теперь придется ехать в объезд, теряя полчаса драгоценного времени. Благо, что дело не срочное, а иначе он бы и по трупам проехался. Но потом их дольше от колес отмывать.
Господин говорил Разумовскому, что план с выманиванием канцлера не сработает, но у Кутузова была надежда, что месть произойдет быстрее, и он обязан был попробовать. Что ж, не сработало сейчас, тогда сработает в другой раз. Отец Кутузова не сможет вечно прятаться от него за тяжелыми дверьми дворца и своей охраной. Рано или поздно, но этот момент обязательно настанет.
* * *
В темной пещере, которая находилась под поместьем Арбенских, было холодно, а еще весь ее пол был завален остывающими трупами. А вот кровь на полу уже высохла, и уже не прилипала к моим ботинкам.
Здесь произошло настоящее побоище. Хотя отряд Алины справился с нападавшими за каких-то тринадцать минут, последствия нам придется разгребать еще долго. Но самое главное: не осталось посторонних свидетелей, которые расскажут, что именно здесь произошло и какой силой я владею на самом деле.
Все будут думать, что это дело рук гвардии графини Арбенской, что у них хватило сил, чтобы разобраться со всеми захватчиками, коих было немало… как минимум мы отбивались от атак двенадцати родов, а еще Федор и Григорий отправили сюда часть своих гвардейцев. Последнее, как по мне, настоящее свинство. Они уже не стесняются почти в открытую нападать на меня, на глазах у свидетелей из других родов.
Последний выживший из врагов уползал… Он был сильно ранен, но не сдавался, пытался всеми силами добраться до выхода, хоть уже и не мог встать.
Я медленной поступью подхожу к нему и спрашиваю:
— И куда мы собрались?
Мужчина оборачивается, видит в моих руках клинок и понимает, что ему уже никак не спастись.
— Ваше Высочество! Не убивайте! — начинает умолять он. — Я буду служить вам верой и правдой, принесу клятву верности! Сделаю все, что вы хотите!
Его голос дрожал… Этому человеку было очень страшно расставаться с жизнью, и я его понимал — мне первые разы было тоже страшно. А потом привык, что за каждой смертью наступает перерождение. И нет в смерти ничего, кроме боли… Сильной боли, в большинстве случаев, если ты не умер во сне. Но это в моем случае. Для него все будет куда прозаичнее.
— Просишь пощады… — отвечаю я. — Тот, кто пришел с клинком к своему цесаревичу, чтобы убить его, а не служить ему.
— Мне приказали! Так бы я никогда! Никогда! — распинается он. — Это просто приказ, ничего больше, Ваше Высочество!
— А если я принесу Кодекс Императора, сможешь принести клятву на нем, что на твоих руках нет крови невинных, что ты не вредил гражданам своей империи, что даже если отдавали такой приказ, то ты всегда промахивался?
